Ангелотворец

– Иногда нужно его поискать. Оно может быть левее. Или ниже. – Она мягко нажимает ему на запястье и слегка расправляет плечи.

– Нет-нет, я уже почувствовал. – Джо кивает. – И правда, пульс! – Он кивает еще раз.

– О, – слегка сконфуженно говорит Тесс. – Ну ладно.

Мгновение все тянется.

– Да.

Нижней частью ладони Джо ощущает мягкую округлость ее левой груди. Он понятия не имеет, нарочно она это сделала или нет. Какая прелесть.

В следующий миг камень возвращается на подоконник, а Тесс убегает к следующему столику.

Билли Френд роняет голову на руки.

Из всех обшарпанных развалюх в пункте проката они выбрали самую приличную. Джо готов с осторожностью допустить, что она все-таки моложе его, но не рискнет поставить на это деньги. Джо сидит за рулем, Билли Френд рядом, с картой Тесс в руках, сердито нацарапанной синей ручкой. На ней изображена дорога, повторяющая изгиб железнодорожных путей. В нижнем углу запечатлен – как намек на несбывшееся, – сердитый поцелуй.

– За такое поведение надо сажать, я считаю, – ворчит Билли.

– Я ничего ей не сделал!

– Вот именно, Джозеф, оттого мы и скорбим. Очаровательная Тесс, наверное, до сих пор рыдает на кухне, что все ее усилия и порывы сердца – не говоря о прочих выдающихся талантах – пропали впустую.

– Ладно, ладно, я дал маху.

– Совершенно верно.

– Не все могут быть такими, как ты, Билли.

– Зато все могут быть самими собой. Это каким же надо быть идиотом, чтобы не понять: если женщина сует твою руку себе в лифчик, она явно не местный фольклор собралась с тобой обсуждать? Ты вообще нормальный, Джозеф? Голова на месте?

– На месте, конечно.

– Ни фига подобного!

– Я просто…

– Ты слишком стараешься быть джентльменом, Джо. Все это варится, варится у тебя внутри, а наружу не выходит. Ты слишком зажат.

– Неправда!

– Ладно, хорошо: какое именно действие юной Тесс могло быть истолковано тобой как недвусмысленный призыв к действию?

– Лучше на карту смотри.

– Я просто спросил!

– Составьте повелительное предложение из трех слов: «на», «карту», «смотри».

Билли утыкается в карту.

Вокруг – ни единого намека на жертвенные костры. Машина петляет по узким дорогам в сторону Козьей Кручи, и за очередным поворотом Билли показывает пальцем на большую ржавую бочку, в которой могли бы варить миссионеров, но угрюмое молчаливое небо проглатывает его шутку. Про перепончатых шутить не тянет. По дороге им попадается двое пешеходов и одна женщина на велосипеде. Джо ловит себя на том, что инстинктивно присматривается к их обуви: не кажутся ли их ступни больше или шире обычного?

Они поднимаются на холм и видят в стороне от дороги небольшое скопление домов. На карте Тесс оно называется «Старый город», однако домов – построенных из бетона и профлиста, – здесь не наберется даже на деревню. Среди них есть фермерское хозяйство и единственная бензоколонка.

Джо сбавляет скорость и опускает боковое стекло, собираясь заговорить с женщиной, которая сидит на скамейке и смотрит на дорогу. У нее всклокоченные ядовито-рыжие волосы. Женщина очень старая – Джо это понимает, когда обращается к ней с вопросом, и она поворачивает к нему голову. Щеки у старухи багровые от полопавшихся сосудов.

– Здравствуйте, – произносит Джо как можно вежливей и отчетливей на случай, если она туга на ухо. – Не подскажете, где здесь Козья Круча?

Она таращит глаза.

– Что-что?

– Козья Круча.

– А! – Она вздыхает. – Давно уж быльем поросла, слава богу.

– Нам надо доставить туда посылку.

– Да что вы? – Она разводит руками. – Опоздали вы, знать.

Из домика за ее спиной выходит преклонных лет мужчина в тапочках. У него странное, какое-то развинченное лицо, будто его давным-давно разбили и собрали заново.

– Чего надо?

Вроде бы он пытается улыбаться – или это нервный тик?

– Почту привезли, – поясняет старушка. – Посылку в Козью Кручу.

– Посылку для покойников, выходит… – Он сплевывает. – Чтоб им пусто было!

С этими словами мужчина уходит обратно в дом.

Его жена вздыхает.

– Зря его потревожили. Он все еще злится из-за тех событий.

– Когда деревня ушла под воду?

– Нет, нет. То было природное бедствие. Ужасное, но природное. Ему другое покоя не дает. Родителей у него отняли.

– Убили?

– Не совсем. Они головой повредились. Джерри думает, это была чума. Будто бы здесь делали бомбы с микробами, которые потом хотели использовать против русских, и одна из этих бомб случайно разорвалась. Может, он и прав. Народ спятил за одну ночь, разве это нормально? Джерри с тех пор тоже изменился. Вы и сами видели его лицо, так? И никому ведь нет дела. Нынче всем выплаты положены. Палец ушиби – и то получишь компенсацию. Одного Джерри обделили. Местные власти говорят, он притворяется. Правительство слышать ничего не желает. Вот в церковь его какую-то все звали, лет десять тому назад. Собирали жертв той чумы, всяких пострадавших. Обещали помочь, говорили, что прямо чудеса творят. Но у нас свой приход есть, так что Джерри послал их на все четыре стороны. – Старушка опять вздыхает. – Ну, езжайте уже. Не забудьте калитку за собой затворить, а то гусей выпустите. С гусями держите ухо востро! Палка у вас есть?

– Нет.

– Значит, пинков им раздайте. Да крепких пинков, ясно? Вреда этим тварям не будет, зато хоть поймут, что с вами шутки плохи. А иначе и руку могут оттяпать.

– Спасибо, что предупредили, – говорит Джо.

– Гуси не мои, – добавляет она. – Ваш поворот – второй. Минут пять до него ехать.

Она вновь переводит взгляд на дорогу, и Джо едет дальше. Миновав Старый город, они вскоре подъезжают ко второму повороту. С одной стороны над дорогой возвышается какая-то громадная зубастая штука, и Билли Френд успевает громко выругаться, прежде чем до него доходит, что это вилы.

– Ненавижу сраную деревню, Джозеф.

Джо понимающе кивает. Ветер неожиданно усиливается, откуда-то доносится низкий гул, похожий на рев толпы, и им открывается вид на море и усадьбу Козья Круча.

Они осторожно проходят в калитку, оглядываясь по сторонам в поисках злобных гусей, но птицы зябко жмутся друг к дружке в дальнем углу поля. И там же, чернея в свете мрачного, безобразного заката, обнаруживается искомый дом. Из высокой травы проступает его разбитый остов и остатки фундамента, а впереди табличка: «Усадьба Козья Круча, собственность Министерства внутренних дел: Н2».

Дом представляет собой развалины на краю обрыва. Чуть в стороне виднеется заброшенная железнодорожная ветка, упирающаяся в капитальный металлический заслон. Ветер клонит к земле жесткую траву, гнет и треплет заросли дрока. Где-то в животе отдается низкий рокот моря.

Это самое безлюдное место из всех, что ему доводилось видеть.

Джо Спорк прячет руки в карманы и оглядывает сперва развалины, а затем мрачную, серо-голубую размазню неба и моря за краем обрыва. Лицо орошает мелкая водяная пыль. Джо с неохотой позволяет морским брызгам погасить пламя волнения, ненадолго озарившее его жизнь. Слишком поздно. Разумеется, поздно. Самой машины – устройства, которое читало бы волшебную книгу, – давно нет. Осталось лишь содержимое посылки, таинственное, прекрасное и бесполезное.