Ангелотворец

— Да, я видел. Я думал поехать с Йостой, поговорить с ним после обеда. — Хедстрём выглянул в коридор. — Не понимаю, куда он подевался. Анника, ты не в курсе, где Йоста?

— Не знаю. Может, проспал? — откликнулась женщина из рецепции.

— Тогда с тобой поеду я, — сказал Мелльберг.

— В этом нет нужды. Я могу подождать Йосту. Он появится с минуты на минуту. У тебя наверняка есть дела поважнее, — в панике ответил Патрик. Присутствие Бертиля при допросе означало одно — катастрофу.

— Глупости! Я понадоблюсь тебе при разговоре с этим идиотом. Ну что, мы едем?

Шеф щелкнул пальцами. Хедстрём принялся судорожно искать повод для отказа.

— Может, надо позвонить ему, чтобы назначить встречу? — предложил он.

Мелльберг фыркнул.

— С такими людьми лучше действовать без предупреждения. Надо застать его врасплох… Как там говорят англичане? Он гарде…

— Off-guard, [13] — исправил его английский Патрик.

Спустя пару минут они ехали во Фьельбаку. Бертиль насвистывал себе под нос. Он, конечно, вызывался вести машину, но этого Патрик уже допустить не мог.

13

Застигнутый врасплох (англ.).

— Подобные люди такие ограниченные. Не уважают другие культуры, не принимают тот факт, что люди бывают разные, — говорил сам с собой Мелльберг.

Хедстрёма так и подмывало сказать, каким ограниченным совсем недавно был сам его шеф. Фразы, которыми он так легко бросался, прекрасно вписались бы в лексикон «Друзей Швеции». Правда, к чести Бертиля надо было сказать, что он избавился от предрассудков в ту же секунду, как влюбился в Риту.

— Этот сарай? — спросил Патрик, притормаживая перед одной из рыбацких построек на улице Хамнгатан. Они надеялись, что у них будет больше шансов застать Йона здесь, а не в его доме в Мёрхульте.

— На причале кто-то сидит, — сказал Мелльберг, заглядывая через забор.

Гравий скрипел под подошвами, выдавая их присутствие. Хедстрём думал было постучать, но решил, что это нелепо, и просто толкнул дверь. Йона Хольма он узнал сразу. Богусленскому фотографу удалось запечатлеть на снимках его типичную шведскую внешность и передать угрозу, таящуюся за широкой улыбкой. Теперь политик улыбался, но в глазах его читался вопрос.

— Здравствуйте, мы из полиции Танума, — Патрик представил себя и своего начальника.

— И? — Во взгляде Хольма появилась настороженность. — Что-то случилось?

— Это как посмотреть. Дело касается старой истории, которая снова стала актуальной.

— Вале, — произнес Йон, надевая маску отстраненности.

— Да, именно так, — агрессивным тоном заявил Мелльберг. — Это касается острова Валё.

Хедстрём сделал глубокий вдох и приказал себе сохранять спокойствие.

— Присядем? — предложил он.

Политик кивнул.

— Конечно, присаживайтесь. На солнце жарковато. Если хотите, могу открыть зонтик.

— Ничего, все нормально, — отмахнулся Патрик. Ему хотелось закончить разговор как можно быстрее, пока шефа не понесло.

— Читаете местную прессу, я погляжу? — Бертиль показал на лежащую на столе газету.

Хольм пожал плечами:

— К сожалению, плохих журналистов везде хватает. Автор исказил мои слова, неверно истолковал смысл моих утверждений и наполнил статью мерзкими инсинуациями.

Мелльберг ослабил воротник. Лицо его уже покраснело от жары.

— А мне статья показалась профессиональной, — возразил он.

— Журналист явно не умеет сохранять нейтралитет. Его мнение субъективно и не заслуживает нашего внимания, — покачал головой политик.

— Но ведь он подвергает сомнению программные заявления вашей собственной партии? Например, что иммигрантов, совершивших преступления, следует высылать из страны. К чему, вы думаете, это приведет? Человек жил в Швеции много лет, привык, освоился, а его высылают обратно на родину только за то, что он украл велосипед?

Бертиль повысил голос и уже вовсю брызгал слюной.

Патрик сидел в шоке. Это было все равно что наблюдать за приближением катастрофы. Будь он сто раз согласен с начальником, это не самый удачный момент для обсуждения политики.

Йон невозмутимо произнес:

— Это высказывание неверно истолковали наши противники. Я мог бы все пояснить, но, как я полагаю, вы приехали не за этим.

— Нет, мы здесь, чтобы поговорить о событиях на Валё в тысяча девятьсот семьдесят четвертом году, не так ли, Бертиль? — быстро вставил Хедстрём. При этом он наградил босса таким взглядом, что тот притих и против воли кивнул.

— Да, ходят слухи, что там что-то случилось, — сказал Хольм. — Вы нашли пропавшую семью?

— Не совсем, — уклонился от ответа Патрик. — Но кто-то пытался поджечь дом. Если бы ему это удалось, дочь вашего директора с мужем сгорели бы заживо.

Политик выпрямился.

— Дочь?

— Да, Эбба Эльвандер, — пояснил полицейский. — Или Эбба Старк, как ее сейчас зовут. Они с мужем ремонтируют дом.

— Да, дом в этом нуждается. Я слышал, он был порядком запущен. — Йон взглядом нашел остров, расположенный напротив деревни.

— Вы давно там не были? — спросил Патрик.

— С тех пор, как интернат закрыли.

— Почему?

Хольм всплеснул руками.

— У меня там не было дел.

— Что, по-вашему, могло случиться с семьей?

— Я знаю не больше других, то есть не знаю вообще ничего.

— Все-таки вы отличаетесь от других. Вы жили на острове, когда они исчезли…

— Да, но мы в тот день были на рыбалке. Мы испытали шок, когда, вернувшись, нашли на острове полицейских. Леон вообще пришел в ярость, решив, что они хотят похитить Эббу.

— Так у вас нет никаких теорий о том, что могло случиться? Вы наверняка думали об этом не раз в прошедшие годы? — скептически спросил Мелльберг.

Йон его проигнорировал и снова повернулся к Патрику.

— И потом, мы не жили с семьей, — сказал он. — Мы там только учились. Между нами и семьей директора была четкая граница. Например, на пасхальный обед нас не пригласили. Руне старался держать учеников на расстоянии. Эта школа была больше похожа на армию. Вот почему мы его ненавидели, а наши родители — обожали.