Ангелы ада. Смерть любопытной. Палач: Новая война
Шрифт:
Палач расстрелял магазин, вмещавший тридцать патронов, шестью короткими прицельными очередями, выбрав в качестве целей ближайших арабских боевиков, после чего схватил второй автомат, чтобы повторить свинцовые сообщения, которые несли только одну весть — смерть. Да, этот универсальный язык террористы понимали без всяких затруднений!
Падающие и распростертые на земле тела сказали Палачу, что его послания были получены. Ответа не потребовалось.
Но вместо них ответили другие. Из различных точек позади машин ночную тьму прорезали трассы летящих пуль. Пули с визгом
За те несколько секунд, когда Волан прекратил стрельбу, террористы осмелели. Двое из них выскочили из-за укрывавшего их грузовика с автоматами, нацеленными на то место, где он находился. Поскальзываясь на размокшей земле, они побежали к нему с искаженными от фанатической ненависти лицами, выкрикивая на бегу визгливыми голосами арабские заклинания.
— Аллах!.. Аллах акбар!
Волан метнул сначала одну гранату, затем вторую. Обе гранаты почти одновременно оказались в воздухе; одна перелетела через грузовик и приземлилась за ним, вторая упала перед бортом.
Два взрыва потрясли воздух и тяжелый грузовик. Он дернулся и накренился на спущенных баллонах. Бежавшие люди были сбиты с ног. Только двое из них, шатаясь, поднялись на ноги и с окровавленными, искаженными яростью лицами продолжили бег, держа наперевес автоматы.
Рука Волана скользнула вниз и вытащила из кобуры пистолет сорок четвертого калибра. Сейчас Маку противостояли два взбесившихся фанатика.
Приподнявшись, ощущая в руке тяжесть пистолета,
Бодан занял позицию для стрельбы. Орущие дважды дернулись.
Двести сорок гранов твердого металла ударили со скоростью бешено несущегося поезда, пронзая плоть и кости, как бумагу, и опрокинув тела назад. Оба террориста безжизненно упали в грязь.
Болан повел в их сторону дулом пистолета, но ни один из них не двигался.
И вот, почти пугая своей неожиданностью, после шума скоротечного боя наступила тишина, такая пронзительно острая, что Болан услышал сдавленные всхлипывания лежавшей рядом с ним девушки.
— Все кончено, — проговорил он. — Оставайся здесь.
Быстрым движением он спустился с выступа скалы, нависавшей над дорогой, продолжая сжимать пистолет.
То, что он увидел, лучше всего характеризовалось словами «резня» или «избиение». Фары «лендровера» все еще горели, освещая тот ад, который был создан Воланом.
На дороге валялись в лужах крови растерзанные тела двух арабов, которые пытались его атаковать.
Болан прошел вдоль «лендровера». В кабине грузовика, свалившись на бок, сидел мертвый водитель. Его голова представляла кровавое месиво, а в груди зияла огромная дыра от пуль «Стоунера». Рядом с ним, тоже мертвый, на коробке передач лежал еще один молодой араб.
Болан обошел грузовик сзади. Все, за исключением одного боевика, были мертвы.
Юноша взглянул на Болана, когда тот остановился над ним. Даже в преддверии смерти глаза террориста горели ненавистью. Болан чувствовал эту ненависть физически. Ни во Вьетнаме, ни во время своей долгой войны
с мафией не встречал Болан такой фанатичной злобы.Палач посмотрел вниз, прежде чем приставить ствол пистолета к голове умирающего, будто произнося молчаливую молитву за упокой души юного террориста. Затем он нажал спусковой крючок и вышиб из головы кости, мозги и остатки ненависти.
Сейчас на дороге стояла тишина, слышался лишь шум дождя.
Болан подошел к «лендроверу». Водитель был мертв. Рядом с ним, тяжело обвиснув на сиденьи, находился Спинни.
Болан нагнулся и пощупал его пульс. Отлично, он был все еще жив. Палач вытащил его из машины на дорогу и прислонил к колесу.
По бледному, застывшему лицу Спинни скатывались струйки дождя. Болан подождал и через минуту увидел, что веки мужчины дрогнули, а затем открылись глаза. Спинни непонимающе уставился на него.
Болан приставил пистолет ко лбу Спинни.
— Мне нужна кое-какая информация, — твердым голосом сказал он. — У меня нет времени для забав. Что задумал этот выродок Хатиб?
Спинни покачал головой. Его глаза начали закрываться. Болан ударил его по лицу левой рукой.
— Говори, черт возьми!
Спинни издал гортанный, булькающий звук. Из его рта вылез пузырь, а затем по подбородку потекла темно-красная кровь.
Болан схватил его за волосы и грубо поднял вверх его голову.
— Я сказал — говори, черт возьми!.. — и замер на полуслове.
Говори…
Нет, Спинни уже не сможет говорить с ним. Или еще с кем-нибудь. Из-под его подбородка потекла тонкая струйка крови. Кровь шла из глубокой раны на шее, из которой торчал кусок металла.
Когда Болан отпустил голову блондина, тот упал на бок — мертвым.
Болан подобрал полдюжины полностью заряженных магазинов к АК-47 прежде чем пойти к выступу скалы, где он оставил свое оружие и девушку.
На поле боя, в качестве послания арабскому боссу, он оставил валяющиеся трупы террористов.
Сорайя встала на ноги. Когда Болан подошел к ней, то смог разглядеть на ее лице выражение ужаса. Ее тело напряглось и дрожало от возбуждения.
— Ты готова идти? — спросил он ледяным тоном.
Он видел, что она находится на грани истерики — даже малейший намек на жалость или дружелюбие мог вызвать ее.
Она кивнула, будучи не в состоянии говорить.
Болан закинул «Калашниковых» и «Стоунер» за плечо и проверил ручной компас. Они находились примерно в миле с половиной от хижины угольщика, в которой он оставил Лаконию.
Промокнув до последней нитки, в серой пелене дождя Болан пошел вниз по раскисшей горной дороге. Девушка следовала за ним.
Позади дождь отмывал от крови тела, валявшиеся в грязи.
Но потребуется гораздо большее, чем дождь, чтобы смыть с них все их грехи.
ГЛАВА 18
Громкое, прерывистое дыхание Лаконии, казалось, переполняло лачугу, когда Болан зажег фонарик и вошел в нее. Лакония все еще лежал на полу, а под головой у него в качестве подушки был свернутый рюкзак Болана.