Ангелы-хранители
Шрифт:
Время до полдника пролетело очень быстро – через полчаса после их возвращения в лагерь был обед, а на сон часе Юля дочитывала взятую из дома книгу.
За эти часы она не передумала идти в кружок мягких игрушек. Он располагался в том же здании, что и клуб, но с другой стороны, и вела к нему лестница с дюжиной ступеней.
Попрощавшись до ужина с Артемом и войдя в помещение кружка, Юля хорошенько осмотрелась. Небольшое, очень светлое помещение, на стенах – картины и грамоты в деревянных рамках, пол из деревянных, скрипящих половиц, и четыре стола – три для работы ребят над игрушками, а четвертый был занят швейной машинкой, мешками с лоскутами тканей, швейными принадлежностями и несколькими пухлыми папками.
В кружке было пока только три девочки – они сидели
— Здравствуй,— кивнула она Юле, когда девочка поздоровалась и представилась, сказав, что хочет работать в кружке,— меня зовут Надежда Михайловна. Можешь выбрать, какую игрушку будешь шить из тех папок, только сперва запиши свое имя, фамилию и номер отряда в тетради на столе.
Юля, заметив открытую тетрадь на столике со швейной машинкой, записала там все необходимое, после чего села за стол рядом с другими девочками, разглядывая модели игрушек в папках. Все игрушки ей очень нравились внешне, но больше всего – зайчик, бельчонок и мишка. Она сказала Надежде Михайловне, что будет шить эти три игрушки, добавив, что ранее не шила, только штопала мелкие дырки в одежде.
— В конце этого сезона ты будешь более умелой в шитье,— сказала Юле руководитель кружка,— быть может, кроме тех игрушек, которые выбрала, сошьешь еще одну. С какой игрушки хочешь начать?
Юля задумалась. Больше всего хотелось сшить плюшевого мишку, но он был большим по размерам, к тому же, девочка сначала хотела попрактиковаться на более легкой игрушке.
— Я посоветую тебе начать с белочки,— сказала Надежда Михайловна,— это самая простая игрушка из трех.
Юля согласно кивнула, и, хорошо рассмотрев все ткани, через полчаса среди лоскутков выбрала необходимые себе – рыжие и на ощупь мягкие, и кусочки темно-оранжевого меха для ушек и хвоста.
С помощью Надежды Михайловны девочка сделала выкройки, обведя контуры бумажных заготовок на ткани, вырезала их. А потом, следуя указаниям руководителя кружка, сшила их так, чтобы можно было набить ватой – оставила для этого дырочки сантиметра по 3. После обметала на машинке, сделав красивый и ровный шов, вывернула их. По ходу работы она немного поговорила с девочками, узнав, что две из них, из третьего отряда, уже второй раз в кружке занимаются, а третья, из четвертого отряда, в первый раз. Первых двух звали Маша и Оля, а младшую – Олеся.
До ужина Юля успела только сшить туловище и хвост с ушками и убрать свои нитки. Набить уже не успевала, поэтому оставила выкройки и остальные детали в пакете со своей фамилией, именем и номером отряда, и вышла из кружка.
Ее уже ждал Артем – он тут же начал расспрашивать девочку об успехах в работе. Они проговорили до ужина, и после, а вечером Юля вновь отдыхала, танцуя вместе с девочками и Артемом на дискотеке…
25.06. Ночь.
… Юля с предвкушением ждала своей новой тренировки, идя вновь с Юкумбой по Тернистым Садам. Но не сразу приступила к тренировке, когда попала на одну из полян Лесов Надежды – вначале Юкумба попросил выслушать его:
— Прежде всего, я должен поговорить с тобой. Расскажи мне, что с тобой происходило, пока Хиджи был твоим хранителем.
— Зачем?— удивилась Юля,— ты ведь уже знаешь все это.
— Это нужно для тебя самой, ведь за этот срок с тобой случилось много плохого, о чем ты ни с кем не говорила. А это вредно – негатив нельзя копить в себе, иначе он навредит.
Юля понимающе кивнула, и, немного помедлив, рассказала – о тяжелом самочувствии отца и похоронах, об унижающих словах девочек и их наказании энергетическими лучами, о жестоких словах Даши и воспоминаниях из прошлых жизней, несущих негатив. Говорить временами ей было очень тяжело, зато, когда она закончила, почувствовала, словно с души свалился тяжелый камень.
— Мне стало легче,— протянула девочка радостно,— ты знал это, поэтому настоял на тренировке?
Юкумба кивнул,
разрешив Юле тренироваться.Девочка устроилась поудобнее на травяном ковре поляны, закрыла глаза…. Почувствовала руки Юкумбы на своем лбу – они излучали тепло, что расходилось по всему телу девочки. Совсем скоро Юля перестала чувствовать его, ушла в себя и перед ее внутренним взором начали проноситься сцены из прошлых жизней. Несколько сцен со смутными образами, быстротечные…. И наполненная негативом и болью сцена из той жизни, где она была женой деспота и матерью двоих детей.
Сейчас ее муж пьянствовал вместе с тремя приятелями, заставляя руганью жену прислуживать им. А когда они вконец напились, начали приставать к ней. Она, вырвавшись, в страхе забилась в угол, умоляя, чтобы ее не трогали…
— У тебя нет чести, и это всем известно,— сказал муж издевательски,— так что еще немного насилия на тебе не скажется. Ты уже давно, еще у того лесника, стала подстилкой для мужчин, и сейчас поздно изображать невинность.
Она знала, что ей никто не поможет, что ее все равно изнасилуют…. Но не сдвинулась с места, сжавшись в комок еще сильнее, повторяя бесполезные слова мольбы…
— Не смиришься – они изнасилуют твою дочь,— продолжил муж безжалостно, указав на дрожащую от страха на печи девочку 7-ми лет – ее утешающе обнимал брат, на год старше,— хочешь ей той же жизни, которой живешь сейчас?
— Ты не посмеешь!— выкрикнул мальчик, спрыгивая с печи,— она ведь и твоя дочь тоже, как ты можешь так с ней? Я защищу ее!
— Не лезь,— прошипел его отец, грубым ударом опрокинув мальчика на пол,— иначе снова изобью. Ты уже забыл, что как скотина валялся после тех побоев неделю?
Мальчик сжал в злости кулаки, почти кинулся на отца…
— Не надо!— выкрикнула его мать, по щекам которой потекли горькие слезы,— не вмешивайся…. Я не позволю это, лучше уж пусть меня насилуют…
Ее сыну оставалось только смириться, вернуться на печь, к тихо плачущей сестре. А их рыдающая мать разделась, легла на кровать…. На нее тут же навалился один из гостей, женщина закричала от боли, умоляя пощадить…. Но ее мучитель лишь сильнее налегал на нее, причиняя все большую боль. Наконец он закончил, его место занял другой…. Она закричала сильнее, с надрывом, чувствуя мощный натиск орудия пытки на свое измученное влагалище. Потеряла сознание от боли, затем пришла в себя через некоторое время, понимая, что ее еще насилуют…. Она не знала, сколько продолжалась эта жестокая и безумная пытка, теряя сознание то и дело, но, придя в себя после очередных жестоких ударов, поняла, что ее насилует муж. Вот он завершил свое насилие, и, встав с кровати, отвесил ей такую пощечину, что она невольно заплакала вновь. Забилась в угол кровати, ожидая очередных побоев от мужа…. И они незамедлительно последовали – муж, схватив ее за волосы, потащил с кровати, ударил по лицу, отчего она налетела на стену, упав. Начал избивать ногами, до полубессознательного состояния…. И, когда она уже ничего не соображала, наполовину уйдя в беспамятство, поняла, что муж выволакивает ее за волосы на улицу – где был мороз и метель. Бросил в снег у крыльца, захлопнул дверь за собой…. Еле поднявшись, она дошла до двери, дрожа всем телом от неимоверного, пробирающего до костей, холода, начала колотить в нее, умоляя, чтобы ей открыли. В доме раздался крик детей, затем послышались удары и плач дочери. Женщина завопила, проклиная мужа, умоляя пустить ее к детям, не трогать их и сжалиться…. Но тщетно – ее словно не слышали. Все тело начало коченеть от холода, и она, обняв себя руками в бесплодной попытке согреться, сползла на крыльцо….
Сквозь дымку бессознательности она чувствовала, что ее внесли в дом, положили на печь. А, придя в себя окончательно, поняла, что вся горит в жару и чьи-то заботливые руки обтирают мокрым полотенцем ее лицо. Затем увидела тревожное лицо сынишки, заплаканное личико дочери…
— Ты поправишься, мамочка,— прошептал сын,— выздоровеешь совсем скоро…
— Эй, ты!— раздался грубый окрик ее мужа,— вставай, подавай завтрак!
— Она болеет!— выкрикнул сын,— ей нужен покой…
— Я сказал – быстро за работу!