Ангелы моих снов

Он сунул потушенную сигарету в пачку и встал раздеться. Постоял, дожидаясь, пока я буду готова к "прогулке"… И вдруг снова сел, быстро укрывшись рубахой. И упрямо опустил голову, обняв колени.

— Хорошо, — сказала я. — Подожди немного.

Я спустилась к воде, поймала за руку Егорку, только что вышедшего из воды с плавательным кругом, — Данька с Алёнкой сидели по пояс в воде, что-то рассматривая на дне и трогая это нечто, явно ещё и обсуждая его.

— Егор, попробуйте вместе с Данькой отвлечь Алёнку. Денис боится, что она испугается его. Ну, ты же видел, какая у него кожа. Сможете?

— Легко! — с превосходством сказал Егорка и по мелководью поволок мокрый, сияющий на солнце плавательный круг к друзьям.

Вернувшись к Денису, я обнаружила, что он вытащил из сумки яблоко и хрумкает им, рассеянно глядя на воду.

— Поднимайся, лентяй! Сейчас ты совершенно спокойно сможешь дойти до воды и поплавать!

— Не хочу.

— Денис, не обламывай мне удовольствия, что я придумала гениальную вещь! — обозлилась я. — Мы сейчас вдвоём спустимся к воде, и Алёнка ничего не заметит, потому что между вами буду я! Понял? А потом я первой выйду из воды и встречу тебя с полотенцем!

— Ты так хочешь, чтобы я поплавал? — В его голосе чувствовалось недоумение.

— Нет. Не поплавал! Хочу сказать, что авария, в которую ты попал, — это ещё не конец света! Тебе, в отличие от многих — очень многих! — здоровски повезло! Ты жив, у тебя здоровые руки и ноги! Только вот на всю голову больной! — рявкнула я.

Он устало улыбнулся на мою злость — и мне захотелось ударить его! Ах-ах-ах — в аварию попал! Ах-ах-ах — кожа у него пятнами! Но ведь не калека! Какого чёрта он изображает из себя невесть что? Прямо-таки весь из себя такой несчастный! И на лице чуть не вся скорбь мировая! И что меня потянуло с ним нянчиться, блин?!

— Ладно, — вздохнул Денис. — Только ты будешь рядом.

— Три дня ты спокойно плавал и без меня, — пробурчала я тоном брюзги. — А теперь что? Знаешь ведь, что я не очень плаваю. Куда мне рядом с тобой…

— Но ведь со мной, — тихо улыбнулся Денис.

— Я лучше у берега по-собачьи побарахтаюсь…

— Теперь ты будешь сопротивляться?

После этого вопроса я вздохнула и буркнула:

— Ладно. Но, если что, — спасай!

И мы выполнили придуманный мной план. Проходя мимо детей, я даже помахала рукой. Но Алёнка была и правда сильно занята: мальчишки усадили её на песок и показывали, как строить песчаные фигуры при помощи воды. Девочка, слегка высунув от усердия язык, осторожно строила что-то вроде крепости.

Денис оглянулся на них и заспешил к воде.

В воде он, кстати, и в самом деле чувствовал себя замечательно. Я не знаю, что за стиль у него, но и сегодня он нырнул в воду почти без всплеска. Я зашла по грудь и принялась ковыряться, изображая плавание. Держаться на воде могу. Как уже говорила — по-собачьи и на спине ещё. Так что плаванье тоже люблю, но не так, как Денис. Тот обожал нырять. А я нырять не умею. Вечно нос потом сопливый.

Волна слегка, почти бесшумно плеснула передо мной. Появилась мокрая голова Дениса.

— Попробуем сплавать ближе к тому зданию? — предложил он.

— Сплавать… — снова проворчала я. — Как будто это слово имеет ко мне отношение.

— Не бойся, я помогу, — улыбнулся он.

Ну, мы и заплыли ближе к зданию, хотя бы потому, что часть воды ближе к нему была огорожена огромной ячеистой сетью. Мы видели в прошлый раз, как члены яхт-клуба купались в этом огороженном пространстве и, отдыхая, держались за неё. Так что предложение Дениса имело под собой смысл: если устану — нетрудно будет вцепиться в сеть. Устала. Вцепилась. Понравилось качаться на волнах. Виден весь пляж. Дети полностью под контролем.

Подплыл Денис, который попытался поднырнуть под сеть и выяснил, что это невозможно. Отплёвываясь от попавшей в рот ряски, он объяснил:

— Она не закреплена, но внизу её так много, что лучше не рисковать.

Он взглянул на яхт-клуб. Окна, выходящие на реку, были расположены высоко. И я надеялась, что нас здесь не заметят. Может, цепляться за огораживающую сеть можно только членам этого клуба? А мне так понравилось колыхаться вместе с волнами.

Денис подплыл ближе, тоже схватился за сеть рядом со мной.

— Баржа, — странно бесстрастным голосом сказал он, обернувшись к реке.

Я тоже выглянула из-за него, стараясь рассмотреть длинное судно. Когда оно ушло дальше по реке, до нас докатилась огромная волна, поднятая баржей. Я не успела хорошенько уцепиться за сеть обеими руками — и меня буквально швырнуло на Дениса.

— Ой…

Следующей волной меня втиснуло в сеть, а Дениса качнуло на меня. Он схватился за сеть второй рукой, прикрывая меня. Мы взлетели…

Вскоре вода успокоилась, но Денис оказался притиснутым ко мне. Не понимая, я только было хотела предложить ему попробовать другой рукой держаться за ячейки сети слева, где последующие толчки волн были не такие жёсткие, как он разжал пальцы одной руки, обнял меня и осторожно поцеловал. От неожиданности я раскрыла рот, когда почувствовала прикосновение его тёплых губ к моим, почти замёрзшим. Ещё успела удивиться, почему у меня холодные, а у него… Кажется, он воспринял моё движение как разрешение. Теперь он не просто обнимал меня, а прижимал к себе — сильно и довольно властно. И я опять удивилась: он ведь не спросил, хочу ли я! А потом подумалось мельком: а нужно ему спрашивать?.. Но какой же он горячий, а ведь в воде, — и за мыслями о его странностях не сопротивлялась, когда он почти заставил меня обнять его. Наши ноги переплелись. А я всё удивлялась и удивлялась — и всё пыталась понять… Понять, почему эти губы так жадно ищут моих губ, разогревая их, проникая между ними… Почему мне так хорошо — до странного, никогда не испытанного чувственного наслаждения, от которого прогибаюсь и от которого хочется то ли стонать, то ли мурлыкать, когда этот мужчина тёплыми ладонями гладит меня по спине и всё плотней прижимает меня к себе… А он такой большой и сильный — и так чувственно отзывается, когда я несмело сама провожу-глажу ладонями по его телу… И почему так тепло в этой прохладной воде, в которой хочется утонуть — взлетая к высоким небесам, когда тебя так целует этот странный мужчина, которому, кажется, я всё-таки нравлюсь.

14

Сон. Чёрный Пёс Исира.

Гул голосов снизу сюда не доходит. И здесь почти темно. Изредка по лестничному пролёту и по самим лестницам прыгают, словно перерубленные ступенями, диковато размазанные по стенам чёрно-оранжевые блики. Приходится смотреть: здесь, между лестницами, огромное стекло. Город горит. Пока горит только на пути Зверя. Горит по обеим сторонам огромной дороги, по которой только недавно пришлось идти, пробиваясь сквозь толпу медленно и безучастно бродящих гнилушек — медленно, пока в их поле зрения не появится живой.

Дасти маялся. Он то сидел рядом с неподвижно ссутулившимся на ступенях Дэй-Ассом, то вставал и снова пытался подняться наверх. Он прекрасно понимал, что маг сам скажет, когда всё закончится и можно будет найти Исира. Он прекрасно знал — и это знание подтверждали бесплодные попытки пройти к фениксу: на середине лестницы воина останавливал всё тот же самый плотный невидимый туман, в тайны которого он чуть не пролез однажды. Но и просто так Дасти сидеть не мог. Сколько прошло времени… Воину казалось — бесконечность. Один раз Дэй-Асс, не глядя на него, раздражённо сказал:

— Сядь и поспи. У нас впереди трудный день.

— Какой, к богам, сон… — уныло пробормотал воин, напряжённо вслушиваясь в тишину на верхнем этаже.

И снова, как кошмарный сон, упорное разглядывание горящего ночного города за стеклом — города, похожего на ад, которым грозят монахи в Шаньджакском государстве.

— Дасти.

— Что?

— Если будет нужда в силе, поможешь?

Воин удивлённо обернулся от окна. "Поможешь?" Странная просьба, если учесть, что к службе в тюремном замке их, воинов, готовили и для выполнения этого условия: "Буде для мага нужда в силе, а маг из-за отсутствия времени или при каких других обстоятельствах не может брать её из стихий, воин должен беспрекословно отдать ему личную силу". Но за долгие годы службы Дасти никогда не встречался с тем случаем, когда маг мог потребовать выполнения этого обязательства.