Ангелы тьмы

— Были у нас и такие братья, в основном неофиты, которым немного не хватало веры и усердия старого легиона, вот они и выступили против ухода, — ответил Астелян.

— Поэтому вы напали на них и уничтожили несогласных.

Лицо Борея исказилось от накатившего гнева.

— Нет, именно они напали первыми и выдали свои предательские намерения, став причиной сотни смертей, — поправил его Астелян. — Мы были готовы уйти, погрузились на транспорты, чтобы отправиться на орбиту, где нас ждали боевые баржи и ударные крейсера ордена. Когда мы уже уходили, предатели нанесли удар. Их орбитальные суда обстреляли наши корабли, батареи планетарной обороны были захвачены штурмом, из этих батарей открыли огонь по транспортам, сожгли их в небе, и обломки рухнули нам на головы. Некоторые корабли продолжили выход на орбиту и оказались уничтоженными, другие попытались приземлиться, и их разнесли на части. Удар был стремительным, однако мы контратаковали. Их корабли сбежали, а предатели, засевшие на батареях, были изгнаны или убиты.

— Они поступили так, чтобы пресечь неповиновение примарху, — подсказал Борей.

— Они не имели на это права! — прохрипел Астелян. — Я же сказал, что никто не знал, чего желает примарх, положение дел на войне с Хорусом тоже оставалось неизвестным. Выступив против нас, они совершили грех.

— Но вы не ушли с планеты?

— Мы не могли. — Астелян с печалью покачал головой. — Мы боялись оставить Калибан в руках братьев-предателей. Надо было удостовериться, что он в безопасности.

— И как вы надеялись этого добиться? — спросил Борей.

— Мы охотились на них, конечно, — ответил Астелян. — Они прятались в лесах и вели оттуда партизанскую войну, но в конце концов наш численный перевес принес свои плоды, и мы решили, что уничтожили их. В течение трех месяцев наши пушки молчали, и это был, вероятно, единственный совершенный нами грех — грех благодушия. Враги замыслили использовать такую беспечность и уничтожить нас, когда мы снова попытаемся покинуть планету. Они прятались гораздо тщательнее, чем нам казалось, и скрывались в самых негостеприимных уголках Калибана. Потом они собрали все свои силы, внезапно напали на космопорт и захватили часть транспортов. Ошеломленные, мы промедлили и не активировали лазеры вовремя, противники успели догнать наш флот, а мы не могли их обстреливать, опасаясь ударить по своим кораблям. Они сконцентрировались на самом большом корабле флота, на моей боевой барже «Гнев Терры», штурмовали и захватили ее, а потом навели пушки и торпеды на остальной флот. Бой был недолгим, ибо «Гнев Терры» превосходил любое другое судно, и вскоре флот ордена превратился в дымящиеся обломки.

— Итак, вы застряли на Калибане, верные примарху Темные Ангелы не дали вам присоединиться к Воителю, — сказал Борей, в какой-то мере гордый, потому что поступок был отчаянным.

— Это не последнее их деяние, — с горечью сказал Астелян. — Они направили «Гнев Терры» в атмосферу Калибана, там корабль сгорел, распался на огненные фрагменты, которые рухнули на поверхность. Кормовые плазменные реакторы взорвались в лесу, оставив там километровые в поперечнике кратеры, пыль от разбитого камня поднялась в небо и закрыла солнце. Некоторые части корабля врезались в замки и города, уничтожили их, а наибольшая часть погрузилась в Южный океан, создав приливную волну такой силы, что та смыла все на двадцать километров вглубь побережья. Мало того что враги оставили нас на Калибане в безвыходном положении, так еще и их действия привели к неописуемым разрушениям на самой планете, которая сделалась нашей тюрьмой.

— Если ты говоришь правду, то как получилось, что вы обстреляли вернувшегося примарха? — спросил Борей, не скрывая осуждения.

— Калибан был разорен и обезлюдел, — продолжил Астелян, и его голос упал до еле слышного шепота. — Леса умерли, потому что живительную энергию солнца скрыли облака пыли и пепла, которые повисли в воздухе. Мир медленно уничтожал сам себя, потому что мы не сумели защитить его от наших же боевых братьев. Деревья были сожжены, свет звезд у нас отняли. Ты рассуждаешь о позоре, но он ничто по сравнению с виной, которую мы тогда ощущали…

— Но почему вы напали на Льва?

— Лютер поселился в Ангеликасте, в Башне Ангелов, самой большой цитадели Калибана и величайшей крепости Темных Ангелов. Я лично взял на себя командование внешней обороной планеты и лазерными батареями и управлял ими из командного центра, удаленного на сотни километров. Получив сигнал о приближении кораблей к орбите, мы поначалу решили, что вернулись суда предателей, те самые, что сбежали в первом бою.

— И поэтому вы открыли огонь?

— Нет, не поэтому, — ответил Астелян с вызовом. — Спустя небольшое время выяснилось, что наш примарх вернулся. Лютер обратился ко мне и попросил совета. Он встревожился, потому что перехватил сообщение о том, что Эль'Джонсон сам ведет корабли. После того, что произошло на Калибане, Лютер не знал, что делать, и опасался гнева Льва.

— И что ты ему сказал?

— Ничего, — мрачно ответил Астелян. — Я приказал батареям открыть огонь по прибывающим кораблям.

— Ты отдал команду?! — Борей схватил Астеляна за горло и снова прижал его к плите. — Это ты ускорил уничтожение мира, который был нашим домом? И после этого отказываешься каяться в грехах?!

— Я остаюсь при своем решении, — прохрипел Астелян, тщетно пытаясь вывернуться из хватки капеллана. — Мне ничего другого не оставалось. Эль'Джонсон попросту размазал бы нас, потому что корабли предателей, как я подозревал, уже встретились с его флотом. Их версия событий обрекала нас на проклятие. Наш милосердный примарх кого угодно прикончил бы за то, что случилось с его домашним миром. К тому же я боялся, что наш примарх уже не лоялен Императору. Мы кое-что слышали о подвигах Темных Ангелов во время Ереси, не следовало сбрасывать со счетов разные варианты, Эль'Джонсон мог сражаться на стороне Хоруса.

— Значит, ты стрелял, потому что боялся возмездия?! — прорычал Борей, приподнял голову Астеляна и ударил его затылком о каменную плиту.

— Я стрелял, потому что хотел убить Эль'Джонсона! — возмутился Астелян, делая слабые попытки оттолкнуть Борея и освободиться. — Моя верность принадлежала в первую очередь Императору, а Эль'Джонсон был на втором месте, к тому же сильно отставал. Это был долг по отношению к Императору — защитить космодесантников под моей командой, тех самых, которых Император сам отобрал и вырастил, и которым угрожал примарх. Ты понимаешь?

— Вовсе нет, я не могу понять, как могло в тебе биться такое предательское сердце, — ответил Борей, отпуская Астеляна и с отвращением отстраняясь.

Продолжая говорить, он больше не смотрел на пленника.

— Выступить против примарха, пожелать ему смерти — самый тяжкий грех, который можно совершить.

— Этот был из примархов, что пошли против Императора. До их появления не было никакого инакомыслия, не было гражданской войны, — заявил Астелян, отталкиваясь от плиты, чтобы сесть. — Это примархи повернули легионы против истинного хозяина, который потакал амбициям этих же самых примархов и тысячи космодесантников отдал под их начало. Примархи почти разрушили Империум, а Эль'Джонсон своими поступками обрек на гибель Калибан.

— Твое высокомерие происходило от ревности, подпитывалось грязными соблазнами, исходившими от Лютера! — заорал Борей. — Ты пошел против примарха в обмен на власть и обещанное Темными Силами господство!

— Я защищал себя от сумасшедшего, который уже пытался уничтожить мой орден и не постеснялся бы сделать это снова! — огрызнулся Астелян. — Я никогда не присягал никакой темной силе и вообще никому, кроме Императора! Но я все равно ошибся.

— Таким образом, ты это признаешь!