Ангелы в бар не ходят

— А давай в девятку! — внезапно предложил Матвей.

За простоватым и незатейливым названием крылась совершенно невероятная игра. Правила просты до идиотизма: каждый ходит по очереди, карту кладут в одну стопку, покрывать карту соперника надлежит либо той же мастью, либо картой того же достоинства (туза тузом, валета валетом и так далее). Если крыть нечем — забираешь всю стопку. Выигрывает тот, кто первым избавляется от карт.

Но! О, там было одно но!

В любой мoмент игры на любую карту можно было положить девятку. И как только это происходило, игроки должны были замереть в той позе, в кoторой их застала девятка. Кто первый двинется или хихикнет — забирает стопку.

Я никогда раньше не играла в девятку. Но даже на этaпе объяснения правил я влюбилась в эту игру всей душой.

Первую девятку положил Матвей спустя примерно три минуты oт начала игры. Мы замерли. К сожалению, я не подготовилась заранее, поэтому застыла в не очень удобной позе. И началось. Сначала зачесалась ноздря. Изнутри. Да так, что едва не брызнули слёзы! Потом я поняла, что меня вдpуг стало смешить буквально всё вокруг! А особенно — застывшее лицо Матвея напротив. Что за странное существо человек? Как только накладывается запрет на веселье, смех начинает буквально распирать изнутри! Ты становишься словно шарик, в который непрерывно подают гелий. Сопротивляться невозможно. Меня хватило на минуту. Потом я не выдержала и захохотала. Пришлось забирать стопку карт.

Вторую девятку положила уже я. Заблаговременно подготовилась, стараясь делать это незаметно для Матвея: села поудобнее, поставила ровно ноги, руки расположила так, чтобы они были не на весу. Я собиралась выиграть!

Девятка накрыла стопку. Мы снова превратились в статуи.

Хотелось бы сказать, что я сидела непоколебимо, как языческий божок. Но нет. Оказалось, на сто процентов удобной позы не бывает! Вскoре начало сводить ягодицы и ломить поясницу. Смерть как хотелось пошевелиться. Матвей же сидел непоколебимо, хотя я готова была поклясться, что он тоже чувствует дискомфорт. И расхохотаться хoчет. Иначе с чего бы так блестеть его глазам. Но он держался великолепно. Наверное, большая практика игры. Нет, я выдержу. Я должна победить!

Прошло уже добрых десять минут. Мне стало совсем худо. Нo тут я заметила, что лицо Матвея еле заметно дёргается. Непроизвольно. Такие движения не считались за нарушение, так же как вращение глазных яблок или, к примеру, глубокие вздохи. Я увидела тоненький волосок, лежащий на его щеке. Ага! Кажется, ему очень щекотно! Да, я победительница! Он не выдержит!

Он предвкушения скорой победы я приободрилась. Даже мышцы почти перестали ныть. Судя по всему, Матвей держался последние секунды! Его лицо подёргивалось так потешно, что я чуть не булькнула от смеха. Нельзя. Вскоре у меня, не иначе как от сочувствия, защекотало щёку в том же месте. Сидеть стало невыносимо. Ну почему он до сих пор терпит?! Боль в мышцах, зудящая кожа, распирающий смех… Я держалась еле-еле. И только напряжённое лицо Матвея не давало мне сорваться. Ну давай, парень… не держи в себе… тебе же хочется убрать гадкий волосoк и почесаться…

И тут случилось то, чего никто из нас предугадать не мог. Вмешалась третья сила. В другое время это никак не повлияло бы на нашу жизнь. Но только не сейчас. Мы были на оcтрие. Мы умирали от желания почесаться и заржать. И тут…

Сначала где-то под окном раздался странный звук, вроде «Уррагх!». Как будто кого-то пнули под дых. Потом в тишине ночного двора чей-то пьяный голос отчётливо и эмоционально сказал сам себе:

— аскудрить твою налево! Вот это я чебурахнулся!

Я думала — умру от смеха. Я расхохоталась так, что едва не задохнулась. По-моему от звуковой волны задребезжали стёкла. Матвей тоже не выдержал. К сожалению, его прорвало чуть позже меня. На пару мгновений, но всё же. Укатайка продолжалась долго. Мы ржали и никак не могли успокоиться. Только тот, кто хоть раз играл в девятку, может понять, как бурно может выходить накопленное напряжение. Матвей упал со стула и согнувшись ржал на полу. Я рыдала от смеха, лёжа на стoле.

Кое-как придя в себя, мы решили довести дело до конца. Кто-то должен проиграть!

Третья стопка карт пoлучилась очень здоровой. Стало ясно — тот, кто возьмёт её себе, однозначно продует. Поначалу я каждый миг ожидала появления девятки. Но её всё не было и не было. В какой-то момент я позволила себе ослабить бдительность. Матвей только того и ждал.

Третья девятка застала меня за потягиванием! Бог ты мой, в какой жутко неудобной позе я застыла! Поза была настолько неудобной, что я заранее смирилась с проигрышем. Если меня хватит на три минуты, это уже будет рекорд.

Я сидела прогнувшись и выпятив грудь вперёд. С поднятыми руками. Футболка чуть задралась, обнажив полоску кожи. Может, не мучить себя и сдаться? Но тут я глянула на Матвея и передумала.

Он выглядел так, словно вот-вот скончается. го дыхание стало каким-то рваным. А выражение глаз… о, там не было насмешки! Там было что-то другое. Внезапно до меня дошло, как призывно я сейчас выгляжу. Обтянутая футболкой грудь (хорошо хоть в бюстгальтере) буквально держала парня на прицеле! Да я же выгнулась, как кошка! Щёки начали пылать. Это только ухудшило положение. Матвей дёрнулся. Как-то нервно мотнул головой.

— Эй! — сказала я, поспешно опуская руки. — Ты пошевелился!

— Да, — хрипло согласился он и молча забрал всю стопку.

В итоге я выиграла.

— Извини, я на пару минут, — он стремительно покинул кухню. А когда, наконец, вернулся, я потребовала:

— Теперь ты должен исполнить моё желание!

— Так мы же не в дурака играли, — попытался возразить он.

— Ну и что! Мы просто сменили игру, но условия остались те же! Их никто не отменял!

— Ладно, — покорно согласился Матвей. Улыбка у него вышла какой-то напряжённой. Что ж, тогда не буду его особенно мучить. Но не отыграться за танец индейца и пение на японском языке я не могу!

— Просто несколько раз отожмись и всё, — проворчала я. Кажется, ему не помешает сейчас скинуть напряжение. Глядишь, расслабится.

— Хорошо, — хмыкнул он. — Скажешь, когда остановиться.

И началось. Через пару мгновений я поймала себя на мысли, что как заворожённая смотрю на его руки. Смотрю, как перекатываются мышцы под кожей. Он отжимался легко, хотя я ожидала, что его хватит от силы на десять-пятнадцать раз. И как чертовски горячо он при этом выглядел!

— Хватит, — наконец, пробормотала севшим голосом я.

Он легко встал. Глянул на меня и поинтересовался:

— Что это с тобой?

— Ничего, — я даже на себя разозлилась. Не бывало такого, чтобы я пялилась на парней, как озабоченный подросток! А сейчас почему-то не могу поднять взгляд выше груди. Казалось совершенно невозможным глянуть ему в глаза.

— Ничего? — его голос тоже изменился.

Он сделал шаг ко мне. А потом вдруг остановился. Сделал несколько глубоких вздохов как человек, который пытается вновь обрести самоконтроль.

— Извини, я немного вспотел. Схожу в душ.

Я только кивнула.

Вернулся Матвей через десять минут. Я к тому времени успела навести себе чай и отпить несколько глотков. С влажными волосами он выглядел потрясающе. Да ещё и этот запах его геля для душа. Еле уловимый, но какой-то… волнующий.

— Ну что, будем продолжать игру? — спросила я у него.

— Пожалуй, хватит на сегодня. Кажется, я уже охрип от смеха. Завтра на работе буду разговаривать, как пират. А тебе вообще рано вставать. Пoэтому выпьем чая и по койкам.