Английские романтики в переводах Яна Пробштейна

Перси Биши Шелли Стансы

Иди! Темнеют мох и вереск под луной, Последний бледный луч до дна осушен тучей, Иди! Пригонят скоро ветры мрак ночной, Хрустальный полог скрыт в ночи грядой летучей. Не мешкай! Прочь! Все голоса зовут: Иди! Слезою тщетною не умолить любимой, Вновь в одиночество тебя ведут пути, — В ночи мерцает взгляд ее неумолимый. Иди! Иди! В пустынный и печальный дом, Заброшенный очаг ожги слезой горчайшей, Гляди, как тени смутные блуждают в доме том, Веселья грустного сплетай узор тончайший. Плывет листва лесов опустошенных над тобой, Еще сверкнут цветы весны росистой под ногами, Но должен сжечь и мир, и душу холод гробовой, Где встретится заря с угрюмыми ночами, Где встретишь ты покой — есть мир и тишина В полночных тенях туч: смежили ветры крылья, И океана буйного безмолвна глубина, — Те, кто живут трудом, движеньем, горем, — опочили. А ты найдешь покой в могиле, но доколе сад, Очаг и дом твой озаряет свет видений зыбкий, В твоих воспоминаньях, думах исподволь звучат Два голоса и льется свет одной улыбки. Апрель 1814

Перси Биши Шелли Гимн Интеллектуальной Красоте

1

Незримой грозной Силы тень над нами, Над миром веет, миру не видна, По прихоти своей парит она, Как легкий летний ветер над цветами, Как лунный луч, скользит над горными лесами, — Дано сердца ей покорять, На всем лежит ее печать, Как в сумерках закатные тона, Как тучи тень на звездном своде, Как дальних отзвуки мелодий, Как дух гармонии случайной, Что нам стократ милей своею тайной.

2

Дух Красоты, гармонией доныне Дела людские, помыслы, мечты Ты озарял, куда же скрылся ты? Зачем, покинув нас, поверг в унынье В долине мрачной слез, что стала нам пустыней? Зачем над кручей водопада Не вечна радуги аркада? И все вернется в лоно темноты, И на земной ложится день И смерти, и рожденья тень, Надежда, страх, и гнев, и страсть Зачем над человеком взяли власть?

3

Но горний мир не разрешил сомнений, — Поэту, мудрецу ответа нет, Названья Демон, Ангел — только след Никем еще не познанных явлений, И тщетны чары, чтоб возвысить до прозрений Бессильный ум. Для нас порог — Непостоянство, случай, рок. Лишь твой, подобный горной дымке, свет Иль ветерок ночной, что вдруг Недвижных струн пробудит звук, Иль блеск ручья в лучах луны Гармонией утишат наши сны.

4

Любовь, Надежда, Слава, на мгновенье Мелькнув, как туча, тают вновь навек, Велик, бессмертен был бы человек, Когда б сердца ты принял во владенье, Могучий дух, когда бы ты, начав правленье, Снял пелену с влюбленных глаз, Пронзив любовью высшей нас. Ты разума питаешь краткий век, Так миг один живет цветок, Видней во мраке огонек, Не исчезай, — как явь, мрачна, Как наша жизнь, нам будет смерть страшна.

5

Стремился в детстве к духам я душой, Бродил в лесах пустынных, звёздно-лунных, И к именам, столь пагубным для юных, Взывал вопросом вечным голос мой, Я тени мёртвых звал возвышенной мечтой. Не видел их — они не вняли, А я раздумывал в печали О бытии, когда на звонких струнах Играют ветры гимн весны И хоры певчих птиц слышны, Но вдруг я вскрикнул исступленно, Твоей благою тенью осененный!

6

И я поклялся до последних сил Тебе служить. Ужели пренебрег Я клятвою? Как прежде, одинок, Зову на свет из их немых могил Я тени тысяч дней. Их, призрачных, укрыл Восторг любви и дум. Виденья, Деля со мной ночные бденья, Узнали: быть счастливым я не мог, Не веря, что ты мир спасешь, Развеешь рабства мрак и ложь Дашь, Одинокость, людям то, Что выразить в словах не смог никто.

7

Гармонии осенней тишина: Торжественен и чист полдневный свет, Сияния такого летом нет, И в небесах такая глубина, Что кажется потом несбыточной она. Подобно тишине природы, Что юные питала годы, Даруй покой и мир грядущих лет Тому, кто чтит и образ твой, И все, в чем дух явился твой, Кто магией пленен твоей, Себя презрел и возлюбил людей. 1816

Перси Биши Шелли Монблан

I.

Нетленная вселенная явлений Несет сквозь разум струи быстрых волн, Мерцает, отражает мрак и тени, Но вдруг сверкнет родник, сиянья полн, — То мысли человеческой исток Едва журчит, как хрупкий ручеёк, В густых лесах, среди пустынных гор, Где водопад без устали ревет, Где с ветром борется могучий бор, Где вспененный кипит водоворот, — Река бурлит и рвется на простор.

II.

Долина Арва — мрачная долина, Ты многоцветна и многоголоса, Здесь тени туч летят стремглав с утеса, Паря над бездной, — жуткая картина, И солнца луч скользит над ледником, Который опоясал тайный трон, — Здесь Мощь явилась в образе твоем, Зарницы озаряют темный склон, Как молнии в грозу, и над тобой Нависли сосны мощной чередой, К ним, детям древности, как древле, мчится Ветров бесчисленная вереница, Спеша испить смолистый аромат, Услышать хор могучих песнопений, — Торжественных созвучий древний лад, И, обнимая ширь твоих владений, Простёрлись своды радужных аркад, Охватывая быстрое струенье Воздушных водопадов, чьи покровы Скрывают смутный образ: странный сон, Когда угаснут голоса пустыни, Окутывает мир со всех сторон Глубокой вечностью, но вмиг готовы Откликнуться смятению в долине Ущелья долгим громовым раскатом, Его по тропам ты ведешь крылатым, И громыхает эхом котловина, — Наполнена движеньем постоянным, Ты головокружительна, Долина! Казалось, я возвышенным и странным Восторгом был охвачен, и во мне Мечты рождали мысли, но извне Вливалась в разум череда видений, И я в круговороте непрестанном Вбирал незамутненный мир явлений. Дум необузданных крылатый рой То воспарит над мглой, то в тихий грот Волшебницы-Поэзии войдёт, Меж духов и меж теней всех созданий Твой призрак ищет, смутный образ твой, Ты в этом гроте всех гостей желанней, Роясь, витают мысли средь мечтаний, Пока назад их сердце не зовет.

III.

Иные полагают, что лучами Далекий мир к душе снисходит спящей, Что смерть есть сновиденье, вечный сон, Видений сонм, числом превосходящий Земных и бренных мыслей легион, При жизни властвующий над умами. Я глянул вверх: неужто в вышине Какая-то неведомая сила Над жизнью и над смертью приоткрыла Завесу? Или вижу я во сне, Как зыблет недоступными кругами Мир сновидений более могучих, Так, что и дух, как облачко на кручах, Трепещет под незримыми ветрами? А надо всем, пронзая свод безбрежный, Монблан стремится ввысь вершиной снежной, Вокруг теснятся гор подвластных цепи, Сверкает ледников великолепье, Ущелья и широкие долины Таят неизмеримые глубины, Как синь небес, ручьи во льдах сияют — Пустыня, где лишь вихри обитают, Да рыщет волк, да устремится ввысь С останками охотника орел, — Ужасный край: высокогорен, гол И мрачен — скалы в небо вознеслись, Везде расщелины, следы крушенья, Не здесь ли древний дух Землетрясенья Учил дитя-Погибель? Может, это — Игрушки их? Промчалось, может, пламя, Как море, над безмолвными снегами? Здесь вечность спит. Никто не даст ответа. Пустыня, твой таинственный язык Сомненью учит нас или такой Торжественной, прозрачной, тихой вере, Что если б человек его постиг, С природой жил бы в мире. Голос твой, Великая Вершина, отменяет Законы лжи и горя — понимает Его не каждый — в столь высокой сфере Лишь тот постичь способен твой закон, Кто сердцем добр, возвышен, умудрен.