Анима

— Эх, мозги набекрень, — усмехнулся местный отец. — Вообще ничего не видишь. Не похоже, что нашему новенькому нужна была удача.

— Если честно, есть ощущение, что московских бойцов не особо-то и тренируют, — признался я. — Но на самом деле действительно повезло. Там была группа ребят, что объединилась против клановых.

— Мытищинские?

— Вроде бы с речника. Не знаю.

— Ты сказал московских, — приметил Николай Иваныч. — А сам-то с каких мест будешь?

— Вообще я местный. Родился и рос в трущобах под МКАДом. Но как Анима отметила, меня забрал паломник в ученики.

— Рискованно, — хмыкнул отец. — Паломники разные бывают, редко кто без умысла помогает.

— Наверное, здесь действительно повезло. Наставник у меня был хороший, но ведь на моем месте мог вообще любой мальчишка оказаться.

— Был?

— Был, — коротко ответил я, не желая развивать тему.

— Ладно, — прокряхтел Николай Иваныч. — Брюхо набили, давайте уже на боковую, успеете еще языки начесать.

Все потихонечку разбрелись по койкам, я искренне поблагодарил за еду. Не то чтобы три дня такой уж большой срок, бывало и по месяцу без крошки во рту обходился, длань исправно подпитывала тело за счет маны. Но из-за блокиратора я прямо ощущал, насколько организму становилось плохо.

Поспать, правда, удалось всего несколько часов, когда врубили свет и в камеру ворвалась охрана. Жабомордый оглядел заспанных курортников и самодовольно сложил руки на пузе.

— В третьем блоке двое слегли в лазарет. Надо заменить на рейде. Ты, — он ткнул в меня пальцем-сосиской, — идешь на замену. Иваныч, еще одного выдели.

— Гамбо, — спокойно произнес отец, растирая глаза. — Приглядишь за молодым?

— Опять Гамбо, — наиграно вздохнул парень, спрыгивая с койки. — То затыкают, то посылают, а я ведь со всей душой. Ну что за люди. Пошли напарник на О.

— Не называй меня так.

— Да ладно тебе, мы же как братья-зэки, — широко улыбнулся он. — Банда О. О-братаны. Нет, нет, я придумал, готов?

— Можно я один пойду? — обратился я к охране.

— Готов? Мы О-Бро. Звучит, а?

— Идите уже, — показательно вздохнул Иваныч. — Возвращайтесь живыми только, с нас поляна. А сейчас дайте поспать уже наконец.

— Не хворай, отец, — усмехнулся Гамбо. — О-Бро не подведут.

— Уверены, что он вам нужен живым? — спросил я, идя на выход.

— О, да у дикого мальчика есть чувство юмора? — еще больше развеселился Гамбо. — Далеко пойдешь.

Если рейд собирали посреди ночи, значит, это должно быть что-то срочное. Разлом в черте города, возможно, даже в населенном районе. Нас погрузили в автобус вместе с пятеркой из третьего блока. Не хватало лысого и щербатого, что не удивительно.

Переломы заживают долго даже у призывателей. Остальные выглядели помято, но даже тихоня двигался нормально, видимо, заточка неглубоко вошла.

Вся пятерка встретила нас равнодушными взглядами, Пахан демонстративно отвернулся и сплюнул прямо на пол. Гамбо был доволен и прямо излучал какую-то неестественную энергичность. Правда, за время поездки он достал всех разговорами настолько, что уже непонятно, кого из нас собираются убивать.

Ничего хорошего от этого рейда я не ждал, меня явно выбрали не случайно. Пахан решил быстренько расквитаться, пока не поползли неприятные слухи. А ведь в разломах может случиться все что угодно.

Наверняка он уверен в своих силах, ведь целый третий ранг против первого. Признаться честно, шансов у меня действительно мало. Хотя я припрятал один козырь в рукаве, но если его выкладывать на стол, то придется убивать всех свидетелей.

Нет, я не пацифист, за пять лет пришлось и с людьми повоевать, хотя это редкость. Да и не думаю, что кочевников можно называть людьми на все сто процентов. Не станет человек заниматься продажей других людей, устраивать кровавые бои на потеху публике и делать многие другие вещи.

И если ценность жизни Пахана в моих глазах стремилась к нулю, то вот трогать Гамбо я не хотел. Хоть он и редкостный балабол, но не сделал мне ничего плохого. К тому же я ел с ним за одним столом, а правило преломленного хлеба чтят даже Двенадцать.

Ладно, будем работать по обстоятельствам. В любом случае там же будут еще охрана и подразделение силовиков, плюс группа зачистки. Не будет же Пахан действовать совсем по беспределу.

Нас привезли и выгрузили прямо посреди пустой улицы. Светать еще даже не начало, но город явно готовится просыпаться. Вдалеке я заметил фигуры одиноких людей, спешащих на работу. Пока их мало, но это первые ласточки длинного трудового дня.

А вот вблизи людей было куда больше, правда все в бронежилетах и касках, да с оружием в руках. Территория ограждена желтыми лентами, стоят машины с мигалками и кареты скорой помощи.

Только вот я нигде не видел самого разлома. Нас построили, и тут начались странности. Вернее, для меня это были странности. Я не видел других разломщиков, вся полиция была вооружена обычным огнестрелом, а не артефактами.

Вскоре пришел наш сопровождающий, знакомый уже дежурный охранник. Не тот, который жаба, а второй, показавшийся мне нормальным.

— Ребят, расклад такой, — произнес он, обращаясь больше к Пахану. — Разлом открылся прямо в вестибюле метро. Станция полностью блокирована. Задача стандартная, для новеньких поясню: заходите, разведываете, в бой не вступаете, возвращаетесь.

— Мы не закрываем разлом? — не сдержал я удивления, чем вызвал смех остальных заключенных.

— Нет, — терпеливо пояснил охранник.

Захотелось выматериться. Весь план импам под хвост. И на кой хрен я тогда так рвался в тюрьму? Похоже, со времен юности моего наставника многое изменилось, стоило озаботиться этим вопросом заранее.

Инструктаж был коротким. В конце нам выдали каски, бронежилеты, стандартные полицейские щиты и дубинки. Я отказался от всего. От такой защиты в разломе больше вреда, чем пользы. А без артефактного оружия вообще делать нечего. Эта резиновая дубинка им что веник.

Анима уничтожается Анимой, клин клином. Монстры из разломов убиваются магией и артефактами призывателя, потому что все это пропитано Анимой.

А не резиновыми, блин, дубинками. Этот полицейский щит, который держит пистолетный выстрел, пробьет любой плешивый гоблин заточенной деревянной палкой, которую он считает копьем.