Анимаг и Оборотень

— Вот и отлично, вечером я зайду к тебе, и мы все обсудим, — заключил Скорпиус. — А сейчас пора на урок.

Как только они вошли в кабинет, МакГонагалл не сделала им поблажки, оштрафовав за опоздание. Роза хотела сесть с ним, но директриса указала им на их места, поэтому пришлось разойтись по своим факультетам. Пока Малфой шел к первой парте, за которой сидел Эйвери, от прохода отодвинулись пару человек, принимая брезгливое выражение лица. Скорпиус хоть и сделал вид, что не заметил, но Роза через руны почувствовала его состояние. А ведь если бы не Люциус и непонятные мотивы, а главное способы его побега, возможно, к возвращению Скорпа отнеслись бы лучше.

Роза была благодарна МакГонагалл, что она наказала этих учеников, заставив их писать строчки из учебника по целительству про спящие волчьи гены. Да и Малфой быстро адаптировался к новой обстановке, не замечая косых взглядов в свою сторону. Он лишь влюбленно смотрел на нее, особенно за обедом и ужином.

Роуз даже хотела отменить тренировку, но Скорпиус не позволил ей этого сделать, ведь скоро был матч. Да и он сам пропустил много учебы, ему нужно в библиотеку писать эссе, а по его словам, такая красота, как она, будет только его отвлекать. Поэтому, Роза проводила Скорпа до библиотеки, а затем направилась на стадион.

— Темная магия… — из-за доспехов в коридоре перед ней выпрыгнула Трелони, а Роза вздрогнула.

За клевету на суде Трелони выписали штраф, чему Роза была рада. А вот исключить Прорицание из школьной программы оказалось не так-то просто. Хотя Роза знала, что мама поставила перед собой такую цель и рано или поздно добьется ее.

— Ты осквернила себя, — потусторонним и полным ужаса голосом поговорила Трелони, схватив ее руку и начиная с точностью водить пальцами по ее рунам, словно видела их. — Ты прокляла свою душу…

— Мне кажется, это не Ваше дело, — Роза выдернула свою руку, ведь с Дамменом они все обсудили, ритуал не опасен, если не злоупотреблять его возможностями. — Помнится, на первых курсах Вы мне говорили, что у меня, как и у моей матери, вообще нет души, что же там проклинать?

— Из монстра не сделать ручного зверька, — крикнула ей вслед Трелони, когда она уже начала удаляться по коридору, не желая слушать этот бред. — Он убьет еще…

Встреча с Трелони разозлила ее, поэтому на тренировке Роза старалась выпустить весь пар, чтобы не возвращаться в таком состоянии к Малфою, но от этого страдала ее команда.

— Да мне плевать, как ты поймаешь этот мяч, — орала Роза на вратаря. — Учись читать мысли соперника, куда они метятся!

Кажется, команда с облегчением выдохнула, когда Роза закончила тренировку и первая вышла из раздевалки, направляясь в замок, зная, что сейчас все ее будут обсуждать, но ей было плевать, последнее время вся школа только и этим занималась.

— Ничего не изменилось, — отметил Скорпиус, едва они зашли в ее комнату.

Но Роза не стала слушать пустые разговоры о комнате, притягивая Скорпиуса к кровати. Не злоупотреблять их связью. Но желание попробовать новое было выше.

— Роуз, — судорожно выдохнул Скорпиус, когда она разорвала поцелуй, усадила его на диван и сама начала стягивать с себя спортивный свитер. — Тебе тренировки не хватило?

— Я хочу кое-что попробовать, пока я для тебя открытая книга, — сбившимся дыханием прошептала Роза, сидя на нем все еще в спортивных брюках, но уже в одном лифчике, пытаясь пригладить наэлектризовавшиеся волосы. — Угадаешь, чего я хочу прямо сейчас?

— Я тебя обожаю, — рассмеялся Скорпиус, после того, как недолго вглядывался в ее горящие глаза.

Он тут же провел дорожку поцелуев от зоны декольте, которая как раз маячила перед его губами, до нежной кожи на шее, которую укусил.

Роза издала стон, чувствуя, как возбуждается, хочется большего. Одна промелькнувшая мысль, и вот она уже на кровати, а Скорпиус нависает над ней, стянув белоснежные брюки, а руки привязаны наколдованными наручниками к спинке кровати.

И снова она не сдержала стон от одного лишь вида, когда Малфой в одних штанах и плеткой в руках возвышался над ней.

— Может ли кто-то подумать в этой школе, что такая властная староста на самом деле жаждет подчинения, — с ухмылкой сказал Скорпиус, осторожно ведя плеткой по ее груди, обводя сосок, а потом послышался удар.

Тело Розы выгнулось, а она вся задрожала от этих ощущений.

— Хочешь меня? — Скорпиус порвал на ней трусики, собирая ее влагу на пальцы, а потом облизнул их. — Я тебе говорил, что ты очень неплоха на вкус?

— Дашь попробовать себя? — облизнулась Роза.

— О нет, моя дорогая, — Скорпиус лишь глубже залез в ее мысли. — Ты не собьешь меня, я вижу, чего ты хочешь.

Скорпиус ловко перевернул ее, поставив на колени, а Роза поразилась мастерству его волшебства, ведь наручники прокрутились вместе с ней, будто тоже исполняли его приказы, но Роза чувствовала свои руки по-настоящему скованными.

И снова она застонала, когда почувствовала головку его члена, которой он водил по самым горячим точкам, но не спешил входить. Снова удар плеткой, и Роза почувствовала, как по ягодице распространяется боль, но тут же уходит, едва он провел рукой по тому месту, нежно поглаживая, вновь безошибочно считывая ее желания.

Наконец, он вошел в нее, заставляя прогнуться в спине, захватить подушку зубами, потому что скованные руки не давали ей поменять позу, она могла лишь двигать бедрами ему навстречу.

С каждым толчком он был все жестче, грубее, настырнее. Роза каждый раз вздрагивала, когда его пальцы ложились на клитор, приближая ее к развязке. Удары плетью по лопаткам.

Черт, нет, только не это…

— Скорп, — простонала Роза, жалея, что затеяла эту игру с чтением мыслей, совсем не хотелось, чтобы вместо полученного оргазма и фейерверка в ее мыслях он видел лишь ее желание сходить в туалет.

— Давай, отпусти себя, ты же этого хотела, — неожиданно нежно прошептал ей на ухо Малфой, но продолжал совершать грубые движения внутри.

— Нет, я не… — беспомощно пыталась прошептать Роза, но не успела договорить.

Она больше не смогла сдерживаться, отпуская себя. Ей казалось, что ее разорвало на части, как только Малфой вышел из нее, кончая на ягодицу. Ей казалось, что тело живет отдельно от нее, потому что сама она была определенно не здесь, а где-то там, где существует мир только для них двоих, там, где они отныне связаны навеки.