Анна и бесконечность
Шрифт:
Необходимости нет объяснять, почему с 5 лет друзей у меня в принципе быть не могло. Также вполне очевидно, почему меня ни разу не пытались удочерить, чему я, кстати, была рада. Мысль о необходимости приспосабливаться к родителям и новым порядкам казалась мне ужасающей.
В 6 лет произошла вторая травма. Меня переселили в двухместную комнату из общей. Я думала, это будет раем, но мое заблуждение длилось недолго. Моя соседка… она не любила терять времени. Ее звали Трейси (Tracy). Она первая узнала мой секрет и показала мне всю его разрушительную силу. Я рада, что это произошло рано, иначе последствия могли быть намного хуже.
Как я уже сказала, я не подпускала к себе людей близко, друзей у меня не было, жила в своем мире. Но если человек
Она была старше меня на 5 лет, обладала острым умом, но в своем, изощренном смысле. У нее тоже не было друзей, хотя в общении Трейси была очаровательна, всегда знала, что и кому говорить, на людях вела себя примерно. Все считали ее чрезвычайно доброй и хорошей девочкой.
Мы с ней поладили сразу, потому что она мне не мешала жить своей жизнью и не задавала глупых вопросов (почему ты пялишься на свои руки полдня и т. п.). Моя система защиты на нее не сработала, и она оказалась в моем личном пространстве в прямом и переносном смысле. Трейси это поняла, внимательно меня изучила и начала свою игру.
В один прекрасный солнечный летний день дети вышли погулять на игровую площадку. До этого несколько дней лил дождь, и на самом краю площадки, рядом с забором, образовалась гигантская лужа, полметра глубиной. После ливней она всегда там появлялась в связи с уклоном почвы. Вот так и в этот раз. Я обычно сидела рядом с ней и погружалась в свои мысли, там меня никто не трогал, эта площадь никого не интересовала, но не в этот день. Ко мне подходит Трейси в своем аккуратном розовом платье, наклоняется, светлые волосы падают на красивое лицо, она улыбается – ах эта чертова дьявольская улыбка – и говорит: «Анита, извини, что я тебя беспокою, я знаю, ты этого не любишь. Но я вот смотрела на тебя, сегодня жарко, а ты опять надела на себя килограмм лишней одежды. Тебе, наверное, жарко, а ты не замечаешь ничего, как обычно. И я подумала, тебе надо искупаться, освежиться. Я знаю, тебе понравится. Оторвись ненадолго от своей игры и искупайся. Давай-давай. А я посторожу твою одежду. Иди, пока я добрая».
И представляешь, что-то в голове у меня пошло не так. Видимо, я еще не до конца вышла из игрового процесса внутри моего мозга, такое со мной частенько бывает. Поэтому, даже не пытаясь осмыслить, что конкретно она меня просит, я просто ее послушалась. Разделась, трусы, конечно, оставила и пошла купаться в луже. Она сидела рядом с моей одеждой, как обещала, и махала мне рукой. Потом начался ад.
Естественно, дети увидели, чем я занимаюсь. Сбежались и начали смеяться надо мной, кричать всякие гадости, что кому в голову пришло. Какой-то гениальный мальчик решил убедить всех, что я купаюсь в стоке и что это вовсе не лужа от ливня, а самые настоящие фекалии, которые вырвались из канализации. Другим детям идея понравилась, они стали ее повторять по цепочке. Трейси с серьезным видом и коварной улыбкой якобы пыталась их остановить, нежно поглаживая мою одежду рукой. Я стояла голая в луже, смотря на них, и думала: «Чертовы тупые варвары. Не могут даже оценить вероятность появления канализационного стока на этом квадрате.
Она нулевая. Что я вообще в их обществе забыла?»
Этот день был в детдоме очень веселый, как и следующий, и следующий. Я просто чрезвычайно подняла им настроение. Они начали креативно додумывать историю, со своей неизменной глупостью. Придумали, что я якобы все время купаюсь в дерьме, в унитазе и т. п. И что именно это и есть причина, почему я никому не даю дотрагиваться до себя. Ну и прочий бред в том же роде. Необоснованная глупость их теорий, полная потеря логики рассуждений поставила меня в
тупик. Я не знала, что ответить, поэтому просто замолчала. Прекратила разговаривать вообще. Через неделю это вошло в привычку, стало комфортным состоянием для меня. Уже было не важно, кто меня и о чем спрашивал, я молчала. Даже на уроках.Учителя и воспитатели попытались как-то исправить ситуацию и разговорить меня, но это было бесполезно. Через несколько месяцев они сдались. А через год все уже забыли, что я когда-то говорила. Я была немой, но не глухой. Так со мной и обращались.
Итак, вернемся к Трейси, отраве моего детства. Мой обет молчания пришелся ей на руку, дал возможность развернуться ее воображению. Сначала она осторожно убедилась, что у меня все серьезно и я ни при каких условиях не заговорю. А дальше Анна стала гордой и единственной обладательницей золотого билета в Парк Аттракционов Трейси.
Тут важно не забыть, что обет молчания был не единственным, ранее я дала обет ненасилия, о котором ты уже слышал. Их комбинация… да это был просто роял флеш для изобретательной Трейси.
Все развивалось поступательно, шаг за шагом. Она начала с того, что ударила меня по лицу, дала звонкую пощечину. Просто так, без причины, хотя, может, у нее настроение было плохое в этот день, не знаю. Я не ответила, не вскрикнула даже просто злобно на нее посмотрела. Думаю, проявление безнаказанного насилия оставило в Трейси определенный эмоциональный отпечаток, особое ощущение, не похожее на другие. Она повторила это действие несколько раз с перерывом в пару дней. И вот это странное ощущение уже переросло в удовольствие для нее, от которого она не могла отказаться.
Думаешь, Трейси – это нечто уникальное, особый случай? Злодейка, которая получает удовольствие от избиения немого ребенка, который не даст сдачу и никому не пожалуется? Нет, к сожалению, это не так. Особенность моего мышления всегда состояла в том, что в действиях конкретных людей я видела не нескольких, с кем я столкнулась, а миллионы тех, кто поступил бы так же. На меня поднимает руку Трейси, но передо мной не она в этот момент. Я вижу миллионы мужчин и женщин, которые делали это или сделали бы это в обстоятельствах Трейси, не со мной, а с другими, но что это меняет? Удивительно, но факт, по поведению одной клетки, если достаточно хорошо ее рассмотреть, можно спрогнозировать поведение миллионов клеток.
Тут нужно понять одну вещь. Я живу в обезличенном мире. Вокруг меня не персоны, а массы. Я наблюдаю не события, а закономерности. Я не личность – я формула. Только в таком мире и только так Anna Ash может существовать. Возможно, в этом и есть моя ценность.
Вот возьмем тебя, Адам. Конкретный человек, личность, мужчина появился на моем пути. А что я вижу? Адама N+3 – вот что. Возможно, это все моя игра с пальцами-слепками сломала мне мозги. Но, забегая вперед, скажу, что и у этого правила есть исключения. В моей жизни было несколько людей, которых я видела как личностей, не обезличенно, как других. И нет ничего ценней и приятней, чем они, для меня.
Хватит. Давай вернемся к Трейси. Она сделала со мной все, что только могла, и то, что не могла, тоже сделала. Бедная Трейси. Как же сложилась ее дальнейшая жизнь без меня? Ведь вряд ли она смогла найти такую же идеальную жертву, как я, после того, как ее удочерили. Страдала, наверное. Она мне часто говорила, что меня любит. А я так и не смогла понять, что же она имеет в виду. В любом случае, облегчение, когда это исчезло из моей жизни, было сложно переоценить.
И хоть меня на протяжении тысячи лет продолжает преследовать любопытство, что же с ней стало после того, как она уехала из детдома, я так ни разу не попыталась узнать. Не хочу, чтобы у нее была личность. Просто один из слепков пальцев в моей жизни. Ничто. «Все мы из праха пришли и в прах обратимся». Только желательно не одновременно, а так, чтобы колесо жизни продолжало вращаться, и движение было не по замкнутому кругу, а по спирали, вверх к чему-то более совершенному, чем мы сегодня.