Аномалье. Рассказы
Шрифт:
– Слышал, Ледневу в наш расчет перевели? Только бабы нам не хватало здесь, – ныл Манаев, не чувствуя, что здесь бы ему притормозить. – Женщина на нашем «корабле» к беде! О чем думает капитан Жуйко?
– Хватит сопли жевать, – осадил Манаева кто-то из расчета позади. – Её здесь еще нет, а ты уже в штаны ссышь. Если ее мозги и руки будут так же крепки, как твои, какая в сущности разница: ты или она?
Соколов усмехнулся про себя. Он раньше всегда считал, что женщине не место в такой профессии, пока два года назад, от смерти в огне его не спасла именно женщина. После этого он весьма лояльно относился к девушкам в пожарных
Едва машина ПЧ 82 завернула в саму часть, они увидели около входа капитана Жуйко и двоих людей, из которых одна женщина, а другой похож был на ревизора Степанца.
– Не к добру это, братцы – пробасил один из ребят. – Степанец просто там в часть не приходит. Чай по твою душу, лейтенант.
Михаил Степанец был человеком бывалым в пожарах. На административную работу он перешел после серьезного ранения в спину. На самом деле, если бы врачи оказались чуть лояльнее, он до сих пор бы шланги таскал на вызовах и командовал 76 частью. Но врач, который ему ставил диагноз, решил, что с него хватит.
– Соколов, объясни мне почему ты не доложил товарищу Степанцу, о том, что вы приехали на вызов позже положенного времени? – жестко поинтересовался Жуйко.
– Шеф, в том-то и дело, что мы прибыли в числе первых. ПЧ 81 прибыла позже нас на пару минут. Когда мы прибыли на место, все уже было сделано за нас. Михаилу Назаровичу это известно. Климов подтвердит, если надо.
Жуйко покачал седой головой.
– Вам надо поговорить. Пройдите в мой кабинет.
В кабинете Владимира Олеговича было тихо и прохладно. Соколов снял каску и плюхнулся в кресло, готовясь слушать долгие и нудные рассуждения Степанца. Но вместо этого, тот спросил:
– Знаешь, зачем мы в твой расчет отрядили Леднёву?
Соколов не знал, но предполагал, что Петр Леднев, таки пробил для своей сестры «счастливый билетик». Ну, хочется, девушке побыть пожарным, кто же устоит?
– Полагаю, что я не должен задаваться такими вопросами. Отрядили, значит надо, – устало ответил Соколов.
Степанец улыбнулся и сел напротив Соколова на стул. Потрепав нервно отросшие рыжие усы, он явно подбирал нужные слова. Но потом хлопнул себя по колену и сказал прямо.
– В общем, так. У Тамары есть версия этих поджогов и мы решили допустить ее к работе, чтобы она помогла всем нам поймать поджигателя. Я тоже не особо счастлив, но, если она раскроет это дело, я буду не прочь подписать программу, чтобы женщины наравне с мужчинами сражались с огнем.
– И что вы от меня хотите? – помолчав, задал вопрос Соколов.
– Присмотри за ней. Я прошу.
Он замолчал. Потом перевел куда-то над головой Соколова и встав, прикрыл дверь в кабинет.
– Слушай, я не верю, что людей спасает призрак или ангел, мы все здесь в одном котле варимся, и бюрократия сжирает всех понемногу. Но эта Леднева… следаки говорят у нее нюх к подобным делам. Помнишь, «Дело Белоручки», несколько лет назад? Никто тогда этого маньяка не мог найти, даже зацепок не было. А она пришла в отдел и сразу ее версия стала главной. «Убойный» тогда с ее помощью этого кретина поймал.
– И что у нее там за версия такая, что перевернет все наши? – заинтересованно спросил Соколов, у которого появилась мысль, что Петька знал куда-сестрицу-то запихнуть. В самое пекло, блин.
– Она считает, что наш спаситель напрямую знаком с поджигателем.
И эта версия не лишена смысла, ведь когда на вызов приезжает расчет, уже все спасены. Возможно, поджигатель каким-то образом контролирует нашего спасителя…– … или сам им является, – пожал плечами Соколов, снова теряя интерес к делу.
– В общем, надо увидеть Ледневу в деле, тогда и можно будет сказать, сможет ли она нам помочь. Согласен?
– Так точно.
– И это… Организуй ребят, чтобы никаких там шуточек про дискриминацию и прочего дерьма. Если я услышу от нее хоть одну подобную жалобу, кто-то пойдет драить сортиры. А теперь прости, нужно разобрать тонны бюрократического дерьма.
– Слушай, ну как так можно, а? Ну стоит игрок на фланге, а он чешет с мячом за лицевую, чтобы оттуда сделать неточную передачу на хава, – возмущался полноватый усатый Григорьев. – Если играть не умеют, шли бы в бизнес что ли.
Обсуждение футбольных матчей иногда занимало время между вызовами у второй смены, когда первая потом и кровью пыталась заниматься поиском поджигателя. В городе с трехсотлетней историей сейчас стало сложно кого-то найти, слишком много заброшенных и нежилых домов, а там есть где спрятаться.
– А ведь в первом тайме вели в два мяча. В два! Там нет, надо было Евгеньеву сделать глупую ошибку в центре и проворонить форварда гостей. Я вообще после этого не понимал, что на поле делают эти десять бугаев! Черти что творилось, всю прыть растеряли, футболеры!
Артем Григорьев был самый старший из расчета. Он работал пожарным уже добрую половину лет. Сейчас его время неумолимо двигалось к тому, что он мог уйти на пенсию или отправится в административный отдел, бумажки разбирать. Он единственный, кого знал лично Соколов, кто вернулся в пожарные после серьезной травмы позвоночника. Таких ребят, как Григорьев еще поискать.
– Так что там, с нашей принцессой? – не выдержал Манаев. – Она вообще сегодня приходить собирается? Или за ней карету послать.
Никто даже не улыбнулся. Соколов читал экспертизу, присланную Степанцом, Григорьев смотрел последние спортивные новости, остальные ребята из спасателей МЧС играли в карты. Только Манаеву вечно не чем было заняться.
– Да что с вами всеми? Баба в нашей команде, а вы сидите будто это нормально!
– Это нормально, – подал голос Леднев. – Жаль, что тебя не было здесь, когда в нашей смене работала Турсуева.
– Я с бабой работать не хочу, – не унимался Манаев.
– Тогда собирай вещи и вали в другую часть, – спокойным голосом, не отрывая взгляда с документа сказал Соколов. – И сопли подбери, слушать тошно.
Манаев замолчал и насупился. Он не предполагал, что в части будет работать с женщинами, о которых он был мягко говоря, не особо хорошего мнения. Манаев считал, что женщина – это домохозяйка, на ее плечах домашний уют, дети и обеды. А чтобы такая вот работала бок-о-бок с ним, да еще в одной упряжке… Это было выше его понимания. К тому же он считал, что, если бабу несет в мужскую профессию, значит она лесби. А он терпеть не мог лесбиянок. Но похоже тут никто не разделял его ненависти.
– Ребята, еще один поджог в Красногвардейском. Почерк тот же, – ворвался в холл крепыш Кулешов. – Громов и братия со Второй смены приехала несолоно хлебавши. Какой-то бродяга видел вашего спасителя. Его привезут в полицейской машине сюда через полчаса.