Аномальная зона

– Зачем смеешься? – хмурился Эльхан. – Туда даже ученые приезжали.

– Ученые – в говне моченые, – не унимался Рома. – Ученые тоже чачу уважают.

Погодин, между тем, оправдывался перед Дорофеевым:

– Так что я, Виктор Егорович, не виноват. Их теперь пушкой в лес не загонишь. Да вы и сами уже попробовали. Меня тем более не испугаются.

Тут лесничий был прав. Силовое воздействие на местное население никак не входило в круг его обязанностей.

– Наверняка, шутит кто-то, – злился Дорофеев. – А эти олухи верят… Дурачки.

– Я б этим шутникам… – сжал кулаки Гарик. – А вообще, Егорыч, это дельная мысль. Если кто шутит – шутника найти можно.

– Ну, а что еще?! Не зеленые же человечки? И почему, кстати, именно зеленые…

– Мужик-то пропал, – заметил Погодин. – Да и следы остались…

– Ты тоже в эту чушь веришь? – Дорофеев пытливо глянул в глаза лесничему.

– Веришь, не веришь, а в газетах пишут… – пробормотал Погодин.

– Да-а… Дикий вы тут народ. Ну, и кто теперь лес валить будет? Сам же без денег останешься.

– Да я понимаю… – вздохнул Погодин.

– Понимать мало!

Погодин промолчал.

– Егорыч, может, в другой деревне наймем? – предложил Гарик.

– Не пойдут, – уныло покачал головой лесничий. – Весь район напуган. В райцентре уже слухи, что десять человек на Сатурн унесли.

– Господи, почему на Сатурн-то?!

– Так говорят…

Гарику пришла в голову новая идея: сменить место.

– Какой там сменим, – скрипнул зубами Дорофеев. – Вся область поделена.

* * *

Ближе к вечеру наладились купаться. Федор Ильич вызвался проводить к озеру, прихватив с собой пятилитровую пластиковую бутыль. Василий подозрительно покосился на тару.

– Не боись, – улыбнулся Федор Ильич. – Это для родника. Оттудава вода покамест течет, а не самогон.

И добавил, вздохнув:

– Ежели бы оттудова тек самогон…

– Не говорили вы раньше так, папа, – заметил Рогов. – Оттудава, покамест… Ежели…

– Я ж в деревне живу, – смутился тесть. – С кем поведешься…

– Вы особого-то примера с них не берите, – посоветовал Семен, глазея по сторонам. – Разоритесь…

Зрелище и впрямь было не из оптимистичных. Покосившиеся или просто разломанные заборы, выбитые окна в избах, крапива в человеческий рост на огородах (в ее зарослях вполне можно было спрятать портативную летающую тарелку), на двух участках – безголовые почему-то пугала, напоминающие кладбищенские кресты.

Дыры в крышах. Кошка пробежала – худая, как листок протокола. Семен попытался ее погладить – кошка злобно лязгнула челюстями. Эксперт еле успел руку отдернуть.

– Они здесь хоть что-то выращивают? – спросил Стрельцов.

– Сорняки. Зато много и разных сортов. Есть совсем каких-то сортов неведомых.

– Пришельцы завезли.

– Не исключал бы такой версии, – упрямо мотнул головой тесть. Общая атмосфера веры в инопланетян на него действовала. – Жидкость в лесу, говорят, неведомая, ни в одной таблице Менделеева не записана.

– Жидкость исследовать можно. А есть какое-нибудь… производство? – сменил тему Семен.

– Последний трактор год назад утопили. Бабы – те еще зелень да картошку садят, а мужики только пьют. Молодежь вся разъехалась. Даже школу закрыли. А теперь еще свет за долга выключили.

– На что же живут? – поинтересовался Стрельцов. – На одной картошке долго не протянешь. Даже если с крапивой.

– А лес воруют. Напилят, гроши свои получат и опять пьют. А нынче перепугались. Пилить отказываются. Боятся зелененьких-то человечков.

– Ну почему именно зелененьких-то, папа? – задал Рогов вопрос, который волновал и бизнесмена Дорофеева. – Вы их видели? Почему не рыженьких, не голубых?

– Голубые в Космосе – это вряд ли, – твердо возразил Федор Ильич. – Если у них и есть такие, они бы к нам таких не запустили. Мы же в космос нормальных только… ну, сами понимаете.

– Есть версия, что наоборот. Они же там по несколько месяцев наедине на станции. С другой стороны, называют же Землю голубой планетой, – задумчиво протянул Семен.

– Ладно вам, – поморщился Стрельцов, не любивший глупых шуток. – Скажите лучше, Федор Ильич, милиция-то была?

– Приехал один на «Яве». Околоточный. В блокноте почиркал и укатил.

– И все?

– Ну, пока все. Обещал вернуться.

На центральной, так сказать, площади деревни Марс располагались три объекта: сарай с вывеской «Магазин», дверь которого была крест-накрест заколочена крепкими досками, пустой постамент, на котором ранее возвышался примерно-понятно-кто, а также родник, забранный в относительно новую металлическую трубу.

Очень пьяный мужик мыл в роднике ноги и сапог. Почему-то один. Второй, возможно, был уже пропит. Сапог постоянно падал в воду. Мужик с трудом выуживал его, хватаясь за трубу, чтобы не свалиться.

– Наш родник, – произнес Федор Ильич с неожиданной теплотой и гордостью. И протянул Рогову пластмассовую емкость, – Васек, набери с собой.

Пьяный мужик в очередной раз выловил сапог и посторонился:

– Ставь, не пужайся. На всех хватит.

Рогов осторожно подставил бутыль под струю.

– А что тут за ковбой у вас скачет? На крапчатой кобыле? – вспомнил Семен.

– А это Данила, – одобрительно отозвался тесть. – Хозяин трактира. Тот-то пашет. Даже виски на этой воде гонит. «Марсианское». Лучше импортного.

– Местное виски? – оживился Стрельцов. – И почем?

– Да не дороже водки!

– М-м… – Стрельцов подумал про себя, что надо прихватить с собой в Питер на пробу. Не вечно же трезвость продлится! И потом – праздники бывают всякие. Очередное звание, День знаний первого сентября, а там и Новый год не за горами. Но это он все про себя подумал, а вслух спросил: – А откуда это название – Марс?