Аномальные каникулы

— Куда идем?

— Прямо, по карте, — ответил Тимур.

Сказано это было таким тоном, что продолжение беседы вроде бы и не подразумевалось. И Ворожцов замолчал. Тем более что и самому говорить особенно не хотелось.

Все выходило не так. Если раньше попутчики казались не совсем к месту, то после первого же опасного момента все разлеглось по полочкам, и стало ясно, что компания подобралась паршивая.

На кого положиться? Мазила хоть и на его стороне, а все воспринимает как забаву. Пусть она и пугает временами, но для него это только игра. Наташка с Сергуней… Этих даже комментировать не хочется. Леся девушка сообразительная, уравновешенная, но домашняя. Не место ей здесь. Хотя если б не она… Еще Тимур. Но чего ждать от человека, которого сам пригласил в этот поход, Ворожцов не знал. Сейчас он мог признаться себе в этом, пусть признание и было неприятным. С одной стороны, Тимур вроде бы мыслил адекватно. С другой — противился простым и очевидным вещам. И все только потому, что высказывал их Ворожцов. Он давно это приметил, только причины понять не мог. Разве что Тимуру могло показаться, что он покушается на лидерство? Ворожцов почувствовал, что ему не хватает старшего брата. Совет Павла был бы сейчас очень кстати. Но брат даже не подозревал о том, где шастает его младший. И слава богу, иначе вместо советов Ворожцов получил бы жуткий разгон с последующим наказанием. И наказали бы его как маленького. Вот интересно, почему взрослые не воспринимают их всерьез. То есть упирают всегда на то, что они взрослые, а говорят при этом как с маленькими. Откуда это берется? Ведь по уму они уже выросли, все понимают, а то, что выглядят подростками, почти детьми, так ведь и взрослые в свое время через это проходили. Почему же они об этом не помнят? Ничего, если все сложится как задумано, то скоро… Ворожцов в задумчивости едва не наскочил на резко остановившегося Тимура. Вздрогнул, отшатнулся, замер. Мысли вылетели из головы разом, осталось только чувство опасности. Внутренний голос вопил, что приятель остановился не просто так. Тимур повернулся к нему, смерил взглядом.

— Чего? — не понял Ворожцов.

Вопрос прозвучал неожиданно громко. Они ушли довольно далеко от стоянки. Во всяком случае, голоса с поляны, оставшейся за спиной, сначала притихли, а после и вовсе растворились в тишине леса.

Тишина была не такая мертвая, как на том берегу Припяти: редкие звуки проскальзывали то тут, то там. Лес словно затаился, ожидая чего-то.

— Поговорить надо, — сказал Тимур спокойно, мягко.

Излишне спокойно и чересчур мягко.

— Говори, — предложил Ворожцов.

Тимур стал совсем уже доброжелательным, широко завел руку за спину Ворожцова, опустил на плечо, дружески похлопал.

— Я вот чего сказать тебе хотел. Ты это… К Леське не подкатывай. Не надо, лады?

Ворожцов напрягся. Все мгновенно встало на свои места. И наигранная ласковость Тимура, и его желание пойти в разведку именно с ним, а не с кем-то другим из ребят, и взгляды, и недомолвки.

Захотелось скинуть руку Тимура с плеча и послать его куда подальше. Грубо, как изредка и в очень суровом подпитии делал старший брат. Правда, Павел посылал не кого-то конкретно, а всех подряд, начиная от ее величества науки с покойным научным руководителем и заканчивая властями, которые «никак не прикроют эту клоаку».

Да, так он и кричал. Зло, надсадно, пьяно. А потом обычно запирался в комнате и тихо беспомощно плакал, пока не засыпал. Ворожцов не понимал его слез. Да и плакать ему сейчас не хотелось, а вот послать со злой удалью Тимура хотелось очень. Мешало только одно: им еще ходить здесь вместе, и не один день.

— А чего так? — спросил он, стараясь добавить в голос беспечности и наивности.

— Да у нас с ней… — Тимур сделал многозначительную паузу. — Ну, ты понимаешь.

— Не понимаю. — Ворожцов чуть отстранился, стряхивая руку с плеча. — У вас уже отношения?

— У нас все будет, — пообещал Тимур.

— Ну, раз у вас пока ничего нет, значит, я никому не мешаю, — спокойно заметил Ворожцов. — А там пускай она сама решит.

Тимур стиснул челюсти. Проступили желваки, глаза сузились, стали злыми. Подумалось, что у Тимура никогда не было такого взгляда. Так смотрит собака, которая очень хочет укусить, но понимает, что в наморднике она беспомощна.

— Дурак ты, Ворожа, — сдерживая злость, выдавил улыбку Тимур. — Я с тобой по-человечески, а ты… Ты посмотри на себя. У тебя ж никаких шансов.

— Почему? — глуповато спросил Ворожцов.

— Потому что ты зануда и лох, — буркнул Тимур, вложив в последние слова столько ярости, что, кажется, листва на растущих рядом деревьях пожухла.

Обернулся и зашагал дальше, иногда поглядывая на экран ПДА. Видимо, у него отпала охота продолжать разговор с Ворожцовым. Оно и к лучшему. Ни к чему хорошему разговоры на эту тему все равно бы не привели.

Лесю Ворожцов любил давно. С шестого класса. Именно любил. Ну а чем еще объяснить, что рядом с ней всегда терялся? С другими девчонками у него разговор как-то клеился. Не каждый раз, правда, ну так он и с парнями не всегда общий язык находил.

А с Лесей все было иначе. Ему было что ей рассказать, он много раз придумывал для себя, как пригласит ее куда-нибудь в кино. А потом, после сеанса, пойдет провожать до дома и будет рассказывать о чем-то интересном. И она поймет, что он лучше их всех.

Он знал, как это случится. Он просчитывал этот разговор до полуслова, до поворота головы. Оставалось только подойти и пригласить, начать беседу, а потом…

А потом он с ужасом понимал, что рта раскрыть при Лесе не получается. При других получается, а при ней нет. Может быть, потому, что все другие были просто сверстниками. Ребятами, девочками — не важно. Они не имели пола. А Леся была для него даже не девушкой, а женщиной с большой буквы. Не потому, что в ней было что-то особенное, а потому что он сам видел в ней это особенное.

С шестого класса прошло много лет. Ворожцов продолжал любить и робеть. Он прекрасно знал: никогда ничего у них с Лесей не будет. Просто потому, что у него на это не хватит смелости. Но уступать свою любовь Тимуру, решившему, что возьмет девчонку нахрапом, он не собирался. Да и кто такой Тимур. Если б он чувствовал к Лесе то же, что чувствует к ней Ворожцов, с этим можно было бы смириться, но ведь не любит он ее. А какие-то иные отношения с Лесей казались кощунством. У кого бы они ни случились.

Так что пусть Тимур злится, но нет. Просто так он, Ворожцов, в стороне стоять не станет.

А Тимур злился. Шаг его снова ускорился, движения стали резкими и агрессивными. Там, где надо было просто отвести в сторону ветку, он норовил ее сломать. Ничего. Пусть себе бесится.

Ворожцов поймал себя на том, что срывается на эмоции, и постарался выбросить из головы все, кроме окружающего леса.

Лес на самом деле ожил. Что-то шуршало, скрипело, жужжало. Временами далеко-далеко доносились всхлипы. Звуки были странными, но они хотя бы были.

Тимур остановился, прислушался. Ворожцов притормозил, встал рядом. Где-то на краю слуха тренькнуло, или только показалось?

— Слышал? — насторожился Тимур.

Ворожцов кивнул в сторону.

— Там.

Тимур снова вслушался, теперь уже целенаправленно.

— Идем?

— Опасно, — покачал головой Ворожцов. — Вдруг кто специально приманивает? Брат говорил…

— Да иди ты в баню со своим братом, — отмахнулся Тимур. — У одного брат говорил, у второго на сайте написано. Говорил тебе брат, ну и что? Ты вот знаешь, что там пиликает?