Анталия от 300 у.е., или Все включено
Шрифт:
– Да подавитесь вы своими бабками! Ни о чем другом думать не можете!
Он распахивает боковую дверь и выскакивает из бара.
Опять подростковая истерика. Как ему еще не надоело?
Ильхам вздыхает, но сожаления в его вздохе нет.
– Ну, пусть работает за зарплату и комиссионные. Вот он нам только что еще раз показал, почему мы не делим с ним левые.
– Блин, я понимаю, что рабочий день у нас дурацкий и сидеть тут с семи утра до девяти вечера бессмысленно. Туристы, естественно, не к гидам приехали, а загорать, купаться, пить, есть… Но ведь на доске нашей
– Мне-то ты это зачем объясняешь, Тамара?
Ильхам встает и собирает со стола пачку сигарет и билетные книжки:
– Пойдем посмотрим приезд завтрашний и программу. Чем займемся вечером?
– Не знаю. Спать хочу.
– Тамара, ты на семь лет моложе меня. Где твои силы?
– А что ты предлагаешь? Пить и торчать на отельной дискотеке? Надоело.
– А чего бы ты хотела?
Я качаю головой и говорю, не глядя на Ильхама:
– Не знаю, отсюда хочу… Я каждый вечер за хожу в свою комнату, а там чемодан. Я не могу расслабиться, не могу просто жить, когда вижу этот чемодан чертов. Постоянно жду чего-то…
– Эй-эй! Я только спросил, что ты хочешь делать сегодня вечером!
– Вот видишь! Вопрос только в том, чем заняться вечером. Больше ничего. Я тупею на этой работе, тупею… Ладно, пойдем за программой.
Мы идем на ресепшен, и по пути я оправдываюсь перед Ильхамом:
– Ну, правда, мне надо белье постирать, эпиляцию сделать. Комнату убрать. Я полы уже месяц не мыла.
– Ладно, ладно. Занимайся. Ужинать-то хотя бы будешь?
– Ужинать буду. Прямо сейчас. И много.
04.07, ПЯТНИЦА
– Да?
Из телефона выщелкивает сухой голос:
– Тамара, тут ваши туристы на ресепшене. Говорят, что их не забрали на экскурсию.
– Хорошо, Айше. Я сейчас подойду.
Прежде чем отправиться в отель, я иду к веревке, на которой развесила вчера свое белье. Влажная майка валяется на росистой траве, но других вещей не видно. Я растерянно оглядываюсь по сторонам и смотрю даже в небо – кому понадобилось мое нижнее белье? Не найдя ни ответа, ни каких-либо следов белья или вора, я, раздосадованная, плетусь на ресепшен.
– Тамара, Тамара! Мы здесь!
Повернувшись, я замечаю за угловым сто ликом двух пожилых женщин.
– Здравствуйте. Мне сказали, что вас не забрали на экскурсию.
– Да. Мы ждем уже полчаса, а автобуса нет!
– Можно посмотреть ваши билеты?
Билеты я рассматриваю с таким же недоумением, с каким озиралась в поисках белья пять минут назад.
– Да, выписывала я. Но ведь сегодня яхты нет…
– Как нет? У нас же написано!
Одна из женщин привстает и тянет руку к билету.
Я вздыхаю и говорю, не поднимая глаз:
– Это моя ошибка. Я написала «четвертое июля», а надо было «третье». Извините.
– Ну что же вы так неаккуратно?!
– Да, неаккуратно. Извините. Я могу перенести на другой день или вернуть деньги.
– Да это-то понятно. Но мы же вставали рано, собирались… –
Женщина пожимает плечами и откидывается на спинку стула. – И потом, мы уезжаем завтра, перенести не получится. А так хотелось съездить…– Извините. – Я присаживаюсь на краешек стула и поднимаю виноватые глаза на женщин. – Такая глупая ошибка…
– Ну, ладно, ладно, Тамара! Бывает, мы же понимаем. Людей много, спешите. Ошибки неизбежны. – Женщины машут руками и улыбаются. – Только вы нас завтра в аэропорт заберите! Не забудьте!
– А что, хорошая идея. Может, и на яхту тогда съездите! – улыбаюсь и я.
– Но-но, Тома! Нас дома ждут!
– Хорошо, тогда не забудем вас. Подождите минуту, я принесу деньги.
В офисе я достаю из сейфа шестьдесят долларов – пятьдесят из экскурсионной кассы и десять из личных запасов – и быстро возвращаюсь к столику.
– Вот, возьмите, – говорю я, протягивая ку пюры женщине, которая показалась мне глав ной. – Извините.
– Тамара! Но вы же опять ошиблись! Здесь шестьдесят! – Глаза женщины смеются.
– Нет. Это… это компенсация, – выдавливаю я.
– Ну, что ж. Очень приятно. И профессионально. Спасибо, Тамара!
Женщины встают, плавно и бесшумно отодвигая стулья, и берут в руки свои сумки – плетеные и совершенно одинаковые.
– Если у вас такое обслуживание, мы всегда будем ездить через вашу компанию, – добавляет та, что помоложе.
– Приезжайте – съездим на яхте!
– Разобралась? – спрашивает меня Айше, наблюдавшая за нашим разговором из-за стойки. – Все в порядке?
– В порядке, – отвечаю я. – Если бы все так реагировали на проблемы, я бы раздавала компенсации направо и налево.
Айше недоуменно вздергивает бровь и, не дождавшись объяснения, выкладывает передо мной на стойку саблю в ножнах. Я с деланым испугом отшатываюсь:
– Что, в живых должен остаться только один?
Строгая Айше хмурится непонимающе, и я, махнув рукой, говорю:
– Неважно. Это что?
– Нашли вчера в сауне. Если вдруг кто-то из ваших туристов будет спрашивать…
– В сауне? – хмыкаю я. – Да, это точно наши туристы. Айше, а Ильхам уже в отеле? Не видела?
– Здесь. Он, кажется, в ресторан пошел. Пройдя через атриум главного здания, я спускаюсь по влажным после утренней убор ки ступенькам и иду в ресторан. Навстречу мне попадаются сплошь незнакомые русские тури сты. Откуда все эти люди? Кто их привез?
– Доброе утро, дорогой. Я выдвигаю ногой стул и одновременно ставлю на стол чашку с чаем и миску с густым розовым йогуртом, в котором подрагивают вишневые ягоды и кусочки персика.
– Привет. Сделала эпиляцию? Усевшись, я вытягиваю под столом ногу:
– Да. Ильхам трогает мою голень прохладными пальцами и качает головой:
– И почему у нас с тобой нет секса? Такие хорошие ноги…
– Я берегу себя для мужа. Слушай, у меня стырили все белье в ложмане, – перехожу я к своей проблеме.
– Как это?
– Я вчера постирала четыре лифчика, повесила на веревку и накрыла майкой, чтобы официанты не возбуждались. Сегодня утром пошла снимать – майка на месте, лифчики исчезли. Что за фигня?