Антарктическая одиссея (Северная партия экспедиции Р. Скотта)

Погода была для высадки прекрасная, и в этот день мы убедились в том, что если Южная партия ступила на землю в самом известном месте Восточной Антарктиды, то мы обоснуемся в самом красивом. Сразу же за бухтой прибрежные скалы вздымаются до высоты 4 тысяч футов [1220 м], на фоне составляющих их чёрных и красных базальтов резко выделяются белые пласты снега, избороздившие вершины и склоны гор. Перед нами возвышается хребет Адмиралти, красотой не уступающий хребту Ройал-Сосайети напротив горы Эребус, а может, даже соперничающий с ним. Горы Сабин, Минто и Адам тянутся ввысь на 12 тысяч футов [3660 м], а между ближайшими вершинами круто стекают в море изрезанные трещинами ледники. Почти полная луна, которая светит намного ярче, чем у нас в Англии в полнолуние накануне осеннего равноденствия, отбрасывает золотую дорожку на тихую гладь воды к северу от нас, а на юге гор уже касаются первые лучи восходящего солнца. Повсюду разлит покой, воздух прозрачен.

Всё говорило о том, что это место изобилует животными, которые водятся в наиболее благоприятных районах Антарктики. Вокруг корабля резвилась стая косаток, над нами кружили любопытные поморники, пролетали гигантские буревестники, изредка стремительно проносился грациозный силуэт снежного буревестника, а с птичьего базара на берегу доносились своеобразные, ни на что не похожие звуки, издаваемые пингвинами Адели. Казалось, счастье наконец повернулось к нам лицом.

ГЛАВА III. ВЫСАДКА НА МЫС АДЭР И СТРОИТЕЛЬСТВО ЗИМНЕГО ЛАГЕРЯ

Выгрузка. — Возведение каркаса хижины. — Уход "Терра-Новы". — Первый шторм. — Постройка хижины. — Трудности плотников-любителей. — Мы гордимся своей работой. — Укрепление дома. — Хлорная известь против гуано. Противоядие опаснее самого яда. — Строительство холодильника. — Охота на пингвинов. — Можно обходиться без свежего мяса из Новой Зеландии. Наступление моря

Пеннеллу надо было не теряя времени уходить на север, да и сезон надёжной погоды неуклонно близился к концу, — и было решено произвести высадку как можно быстрее.

Прежде всего высадили нашу шестёрку зимовщиков и судового плотника Дэвиса. Под его началом Абботт и Браунинг, едва ступив на берег, начали копать котлован под фундамент для дома. Кемпбелл, Левик и я разгружали лодки, а Дикасон принялся колдовать над старой печкой, оставленной в полуразобранной хижине Борхгревинка. На борту "Терра-Новы" команда работала, как всегда, вахтами, одна выносила грузы из трюма и твиндека, другая принимала их в лодках. Не прошло и получаса, как первый груз прибыл на берег.

Среди первых грузов преобладали деревянные детали для дома. Строители перенесли их к котловану и установили с такой быстротой, что несколько часов спустя, к радости работавших на льду, перед их глазами вырос собранный каркас — скелет будущего дома. Дэвис и его помощники трудились, не покладая рук, так что внешние стены были готовы ещё до конца рабочего дня 19 февраля. Теперь нам был не страшен никакой буран: имея хоть какую-то крышу над головой, мы даже в непогоду сможем отделывать своё жилище изнутри.

Пока же, занятые разгрузкой лодок, мы не очень-то могли любоваться чужой работой.

Судовая партия непрерывно нагружала обе шлюпки — китобойную и спасательную. Каждая вмещала от трёх четвертей до одной тонны, и мы из сил выбивались, чтобы успеть разгрузить одну до прихода другой. Восемнадцатого февраля мы впервые разогнули спины в 2 часа дня, и то лишь потому, что паковый лёд не дал шлюпкам подойти к берегу. Впрочем, и эту передышку мы использовали для переноски грузов за пределы досягаемости прибоя. Едва мы с ней справились, как отливная волна отжала лёд от берега, и шлюпки смогли, сделав крюк, снова достигнуть берега. Последний рейс был сделан около половины двенадцатого ночи, но переброску снаряжения в безопасное место мы закончили только через два часа, когда уже валились с ног от усталости.

Этот день стал для меня самым тяжёлым с начала экспедиции. Мы были на ногах с трёх утра, за двадцать два с половиной часа перенесли на берег 30 тонн грузов — и это при малоблагоприятных условиях. Труднее всего было даже не поднимать ящики, а всё время напряжённо следить за шлюпками. Несмотря на все старания команды, они могли в любой момент совершить неожиданный поворот — и тогда горе тому, кого бортом прижало бы к краю припая. Мы бы наверняка лишились пары рабочих рук.

К счастью, погода была сравнительно тёплая. Мы застали сильный прибой, который за день не стих, и нам приходилось разгружать шлюпки, подчас стоя по пояс в холодной воде. Даже высокие сапоги не спасали от неё. Чаще всего волны перехлёстывали через их верх, и за несколько минут они превращались в резервуарчики ледяной воды. Единственная польза от сапог была та, что в них ноги омывались всё же более тёплой водой, чем остальные части тела.

Несмотря на тяжёлую работу — а может, именно благодаря ей, — все были в отличном настроении. Дикасон, который, по-моему, сумел бы высечь огонь даже из куска льда, к завтраку починил старую печку Борхгревинка. На ней сварили горы еды и котёл какао, все наелись до отвала и согрелись после ледяной морской ванны.

Спальные мешки были, естественно, в числе первоочерёдных вещей, прибывших с "Терра-Новы". После всех тягот первого дня на суше мы разместились на ночь в обоих домах, неважно, что один был полуразрушен, а второй — недостроен.

На следующий день в 7.15 уже приступили к работе. Наш багаж почти весь находился на берегу, и вместо привычных ящиков шлюпки доставили сильную рабочую бригаду. С её помощью мы до наступления темноты сделали невероятно много. Все строительные материалы были перенесены к каркасу дома и сложены в нескольких ярдах от него, продукты спрятаны в небольшие склады вдали от берега, пять тонн брикетного топлива сгружены на берег и размещены вдоль припая — тогда нам казалось, что волны не достигнут их здесь даже в бурю.

Днём тяжёлые паковые льды заставили капитана Пеннелла вывести судно из залива в западном направлении. "Терра-Нова" не вернулась и к ночи, и наши товарищи ночевали у нас, завернувшись в первые попавшиеся под руку одеяла и мешки. Хилд и я просидели всю ночь у печки в хижине Борхгревинка, поджидая "Терра-Нову". Около 4 часов утра судно появилось вблизи берега, а через полчаса за людьми из судовой партии пришла шлюпка. Мне не удалось присутствовать при прощании — именно в этот момент я вступил в отчаянное единоборство с засорившимся дымоходом, — но, судя по доносившемуся шуму, оно прошло весьма оживлённо.

Трудно переоценить усилия, которые прилагал каждый из участников экспедиции в последние два дня. Ну, наше рвение, положим, было вполне естественным — хотелось поскорее обосноваться на берегу, — но что сказать о людях с "Терра-Новы", которые, не имея таких стимулов, тем не менее работали, не разгибаясь, вот уж действительно — не щадя своих сил, как если бы речь шла об их собственных удобствах. Мы с искренней грустью следили за тем, как корабль, многие месяцы служивший нам домом, исчезает за горизонтом, хотя к чувству грусти безусловно примешивалась радость от того, что нас на нём нет и мы не плывём в Новую Зеландию.