Антиблокада

– Сведения верны?

– Да, но группа прервала передачу, видимо, обнаружена. Я приказал ещё двум группам оседлать шоссе.

– Молодцы! Что там за история с "Хорьхом"?

– Ещё до наступления мои ребята припрятали для меня "Хорьх" в лесу, чтобы рану не бередил по дороге. После того, как освободили Чудово, сходили за ним и пригнали в Грузино, а там кто-то из Политотдела 59-й хотел его забрать. Повздорили и связали троих.

– Где машина?

– Здесь, я на ней приехал.

– Буржуй! Заживёт плечо, мне отдашь! А пока - катайся. Это тебе за танки у Луги! Но, предупреди бойцов, чтоб в последний раз драки устраивали! Больше прикрывать не буду!

На самом деле, не первый, и, наверное, не последний раз Говоров прощает моим ухарям многое. За пьянку в Янино пострадал только ротный. Был бы на месте и сам бы остался в роте. И про не сдачу трофейного оружия знает, и о наличии у нас комплектов немецкого обмундирования, немецких радиостанций. И то, что у нас отрабатываются строевые приёмы немецкой армии, всё он знает. Машина Говорову не досталась: через две недели у Ям-Тёсово её опознают, как машину похищенного оберст-лейтенанта фельджандармерии, на немецком КПП. Будет бой, в котором погибнет чудесный парень Костя Любимов.

Говоров, получив данные о танках, сосредоточил имеющиеся в его распоряжении танки на подступах к Любани, принял встречный бой и, потеряв семь машин, танковая группа ворвалась в Любань. Наконец, доукомплектовали и довооружили 59 армию, и она усилила уже потрёпанные батальоны на Чудовском плацдарме. 25 января перешла в наступление 4 армия от Погостья и Жарка. Подрезанный, до самой Болотницы, Любаньский выступ создал большие трудности со снабжением 30 АК немцев, и, в ночь на 28 корпус, бросив тяжёлое вооружение, лесами начал отход за линию железной дороги Ленинград - Москва. На линию: Лисино - Тарасово - Еглино - Спасская Полисть. Минимальное расстояние между фронтом и железкой было 3 километра. В этот момент появились люди Кагановича, восстановили мост через Волхов, и в газете "Правда" был опубликован репортаж из поезда "Красная Стрела".

Я, наконец, избавился от ежедневных перевязок, и у моих бойцов закончился период относительного безделья. Начались обычные ежедневные занятия: бег, лыжи, стрельба, рукопашка, тактика, вождение нашей и немецкой техники, немецкий язык, строевая по двум уставам, диверсионное и радиодело. Качественно поменялся состав роты, людей, прошедших спецшколы, практически не осталось. Пополнение приходит очень слабо подготовленным, отощавшим, без наработанных навыков владения оружием. Это в кино "про войну" в разведку берут прямо из строёв, а в период затишья разведчики специализируются по употреблению самогона и беготне по бабам. Фактически, они отдыхают на выходах, а остальное время учатся, отрабатывают до автоматизма все приёмы. Экзаменатор у них строгий: баба с косой. Поговорил на эту тему с Евстигнеевым.

– Товарищ генерал, очень слабое пополнение: курс молодого бойца и всё. И радисток-девчонок насовали целых шесть штук. Нагрузка на радиста на выходе больше, чем на бойца. Больше трёх иметь в роте не могу, а комплектовать группы некем!

– Потерпи! Будет тебе пополнение! В первых числах марта делаем выпуск в школе. Пока обходись тем, что есть. То, что девчат много, это даже хорошо, в свете выполнения нового задания. Северо-Западный просит поработать в районе Пскова. Оттуда немцы снабжают 2 армейский корпус по воздуху. Требуется обеспечить диверсии на аэродромах противника и вскрыть расположение средств ПВО для наших ночных бомбардировщиков. Готовь роту. Заедешь в отдел, получишь задание.

Первой группой туда пошла группа Любимова, но машину мы подобрали неудачную. Несмотря на эсэсовскую форму и хорошо сделанные документы, группа была вынуждена принять бой у Ям-Тёсово, потеряла машину и двух человек. К Пскову не дошла. Костя последнее время ухаживал за Женей Артемьевой, хотел жениться на ней. У меня спрашивал: не собираюсь ли я приударить за Женей. Женечка перевязывала меня каждый день. Я его заверил, что никаких намерений у меня нет, и он, счастливый, удалился. И вот теперь надо идти и говорить ей, что Кости больше нет. Женя улыбнулась моему приходу.

– Здравствуйте, товарищ капитан! Нужна перевязка?

– Нет, Женя. Костя погиб.

– Я знаю, уже прибегали девчонки из взвода связи. Очень жаль, хороший разведчик был. Но, у нас ничего не было, товарищ капитан. И я не совсем понимаю, почему, даже Вы, мне об этом говорите. То, что он иногда приходил в санчасть, и его было не выгнать? Это всё, что нас связывало, товарищ капитан. Я ему говорила, что люблю другого человека, но он меня и слушать не хотел.

– Извините, Женечка! Не знал.

– Да, Вы невнимательны. Это правда, что вся рота уходит на задание, а я остаюсь здесь?

– Да, правда. У Вас нет выполненных прыжков с парашютом, поэтому, Вы останетесь в расположении.

– Это не так, товарищ капитан! У меня шесть прыжков, удостоверение лежит дома на Бассейной. Я пойду с ротой.

– Хорошо, тогда с сегодняшнего дня на занятия. Необходимо сдать бег на лыжах, стрельбу и полосу препятствий.

– Есть, товарищ капитан! Спасибо!

– Не за что. Выход очень тяжёлый, особенно для первого раза.

– Я справлюсь!

– Хорошо, до свиданья.

Через день приступили к укладке парашютов. Задание было очень сложным: произвести диверсию на аэродроме Псков-Южный, сжечь максимальное количество транспортных самолётов и обеспечить наведение авиации дальнего действия на этот аэродром. Ближайший партизанский отряд - в 80 км от аэродрома. Здесь, у нас на плацу, крутится секретарь Ленинградского обкома Никитин, он командир партизанского движения в области. Для него тоже укладываем почти 50 грузовых парашютов, и набиваем сотню мешков и грузовых контейнеров. По сравнению с современной техникой, есть очень существенные отличия: радистов хотят бросать отдельно от раций. Пришлось ругаться с начальником ПДС и показывать крепление радиостанций под парашютистом. Мне не хватало только потерять "Телефункены" и "Северки". Следующий день провели на морозе, на аэродроме в Крестцах. Вроде ничего не забыли, но люди замёрзли. Наконец, начали погрузку на С-47 и ДС-3. В самолётах тоже холодно, но хоть ветер не дует. Фронт пересекаем между Старой Руссой и Шимском. Через 30 минут дали команду "Приготовиться", судя по выражению лица военфельдшера Артемьевой, про шесть прыжков она соврала. Перестегнул её последней. Но, вышли все, никого не пришлось выбрасывать. Внизу темень, и только пять костров показывают площадку приземления. Развязал страховку МП-40, изготовился для стрельбы с воздуха. Приземление было мягким: много снега. Надо искать контейнеры с лыжами. Ещё в воздухе нашёл глазами парашют Жени, после приземления забросил свой парашют в сумку и пошёл ей помочь. У неё разбита губа, ударилась при приземлении.

– Соврала, что шесть прыжков?

– Соврала, не успела я выполнить прыжки, война началась. А так, училась в аэроклубе.

– Ноги целы?

– Вроде бы целы. Гудят только.

– Автомат к бою! И пошли.

"Десантник три минуты орёл, а остальное время лошадь!" - гласит народная мудрость. Идем, сгибаясь под тяжестью парашютов и снаряжения, по рыхлому глубокому снегу. Где-то через четыреста метров раздалась команда: "Стой, ни с места! Пароль!"

– Выхухоль, отзыв!

– Бобёр! Проходи!

Наконец-то розвальни и хоть какая-то тропа. По дороге подобрали ещё восемь бойцов, подъехали к кострам.

– Где командир?

– А Вы кто?

– Командир роты, позывной "Иволга".

– Здесь побудьте.
– ответил возничий, встал и пошёл к группе людей у центрального костра. Вернулся оттуда в сопровождении четырёх человек. Один из них, невысокий человек в ушанке со скуластым лицом запросил пароль.