Антигерой

Мне плохо. Нет, это уже ни паника и страх. Мне реально физически плохо, очень плохо: тело ломит, горит и трясет одновременно, болит каждая частичка, я мокрая от пота, и очень хочется пить.

Бьюсь головой о матрас, на котором лежу, и тут же об этом жалею — голову простреливает болью. Вою закрытым ртом. Мне мучительно плохо, и скованность тела еще больше усугубляет ситуацию. Все, что я могу, — это мычать в скотч и плакать.

Я плачу даже не оттого, что меня снова похитили и связали, я плачу от болезненного состояния и от того, что ничего не могу с этим сделать. И никто мне уже не поможет. Беспомощность угнетает. Она убивает, когда нет надежды…

Прислушиваюсь: за дверью негромкие голоса мужчин. Мрази.

Закрываю глаза, проваливаясь в полусон, в голове медленно плывет какой-то бред. Отец со своими нравоучениями и гиперопекой, мама, которая просит его отпустить меня к ней, бабушка, которая умерла лет пять назад, она что-то говорит, но я не слышу, больная, бледная, почти синяя… Проваливаюсь в темноту, словно падаю в пропасть. Лечу вниз на скорости и никак не могу разбиться о дно, которого нет.

Просыпаюсь от того, что меня кто-то трясет и бьёт по щекам. Пытаюсь сфокусировать взгляд, все плывет.

— Очнулась, — хрипит ублюдок, который тащил меня за волосы. — На, попей, а то загнёшься тут раньше времени.

Закрываю глаза, сил нет даже пить. Хотя очень хочется. Скотч с губ срывают, что приводит меня в себя. Очень больно, учитывая, что губы разбиты, но сил не осталось даже вскрикнуть.

— Пей! — мужик сует мне в лицо стакан с какой-то мутной жидкостью. Я в лежачем положении, со связанными руками. Как он это себе представляет? Да и не собираюсь я пить непонятную жидкость.

— Жук, ты дебил? — слышится еще один голос где-то слева, но у меня нет сил посмотреть, кто это. — Как она будет пить?

О, хоть кто-то здесь с интеллектом.

— Да блядь, я нянька, что ли? — психует второй. — Бегай за ней, вылавливай, теперь еще выхаживай.

— Се… — осекается один из похитителей. — Он сказал поставить ее на ноги до завтра, поэтому будем нянчиться.

Очень интересно, кто это «он», уже понятно, что эти — просто шавки.

Меня хватают за блузку, которая трещит по швам от захвата, и припирают к спинке кровати. Сидеть тяжело, тело болит, ноги настолько затекли, что я их не чувствую. Голова такая тяжёлая, что невозможно держать ее ровно. Мужик снова пихает мне стакан, тыча его в губы.

— Открой рот и пей!

Не реагирую.

— Это лекарство, легче станет, — снова тычет мне в губы стаканом.

— Заливай, Жук, раз по-хорошему не хочет! — командует второй, но в процессе не участвует. Ну правильно, кто умнее, тот и главный.

На мое лицо ложится огромная вонючая ладонь и перекрывает мне кислород, зажимая нос. Открываю рот, чтобы глотнуть воздуха, и в горло заливается сладко-горькая жидкость. Давлюсь, закашливаясь, легкие почему-то горят, а все, что всё-таки попадает, выплевываю в лицо ублюдку.

— Вот блядина! — снова получаю по лицу, голова отшатывается, щека горит.

— Да мать твою, Жук, отойди от нее! — психует второй. — Задача была поднять ее на ноги, а не добить.

— А я не санитар, — агрессивно выплевывает мудак и отходит от меня. — Врач нужен, пусть обколют ее.

— Где я, мать твою, найду врача, не скорую же вызывать.

Мужчины выходят, запирая дверь, а я пытаюсь сползти в лежачее положение и снова проваливаюсь в темную пропасть, продолжая полет на дно.

Просыпаюсь от того, что меня шлепают по щекам, но не сильно, как ублюдки, а слегка, чтобы привести в себя. Еще не открываю глаза, но уже чувствую, что не связана, руки и ноги свободны, что-то большое укутывает меня, словно кокон. С трудом разлепляю веки, фокусирую взгляд: светло. Уже утро или день, но самое главное — я снова вижу моего антигероя. Я в его квартире, на том же самом диване, укрыта большим одеялом. Он смотрит на меня, сводя брови, создавая выразительную складку между бровей.

— Не делай так, — хриплю я. — Будет глубокая морщина, — зачем-то говорю. Нет у меня в голове к нему ни одного вопроса. В мыслях туман и бред.

— Что? — поднимает бровь мужчина. Берет с журнального столика термометр-пистолет, подносит к моему лбу, смотрит на результат и снова хмурится. — Ясно. Бредишь.

— И снова здравствуйте, — усмехаюсь. Да, я брежу. Мне очень плохо, но уже лучше, чем вчера. Я очень слабая, тело ломит, но не трясет и не холодно. Жить буду, только еще непонятно как…

Глава 5

Рада

Несмотря на то, что я в тепле под одеялом и свободна, чувствую себя очень усталой, словно не спала несколько суток, все плывет в белом тумане. Мужчина протягивает мне большую кружку.

— Что это? — говорю заторможено.

— Чай на травах с медом?

Не в моих интересах отказываться. В больной голове много вопросов, но все они теряются в белом густом тумане.

Пытаюсь приподняться, но тут же падаю назад на подушку — сил нет совсем. Мужчина приподнимает подушку выше, хватает меня за плечи и помогает принять полусидящее положение. Снова вручает кружку.

— Выпей, — в голосе холодный приказ. Такая повелительная форма заботы чем-то похожа на моего отца. Он тоже заботился обо мне, ничего не объясняя, в форме приказа и его воли. Беру кружку, сжимаю ее в ладонях, чтобы не уронить, пробую напиток. Не горячо, приемлемая температура для моих несчастных распухших губ. Вкусно: травы, мед.

Пока я послушно пью, мужчина уходит. Смотрю ему вслед. В простой белой футболке и серых спортивных штанах он все равно выглядит внушительно со спины. Нет, не качок, без лишнего веса, само телосложение внушительное: широкие плечи, рельефная спина, рост, сильные руки. Из тех мужиков, на которых, что наденешь, на его плечах все смотрится шикарно. Я точно брежу. Вместо того чтобы сокрушаться над своим плачевным положением и переживать за отца, я оцениваю мужчину.

Допиваю чай, тянусь к журнальному столику, чтобы поставить кружку, но руки не держат совсем, промахиваюсь, и кружка падает на ковер. Не разбивается, на белом ворсе остаются капли чая…

Мужчина возвращается с каким-то пакетом, замечает кружку на ковре, молча ее поднимает и отставляет на столик. Садится рядом со мной на край дивана, а я снова брежу, отмечая, что от него пахнет пеной для бритья и сигаретами. Он открывает пакет, вынимает из него шприцы, коробочку с ампулами и спиртовые салфетки. Молча вскрывает ампулу, начиная набирать жидкость в шприц.