Антихриста

Иной раз пожалеешь, что не родилась глухой, слушать такие вещи – радости мало.

Сессия закончилась, и на другой день Христа уехала на Рождество к родным. Ни адреса, ни номера телефона она нам не сказала.

– Только бы она вернулась! – вздыхал папа.

– Вернется. Она половину своих вещей оставила, – заметила я.;

– Да она выше этого! – воскликнула мама. – Не то что ты. У нее по всем предметам оценки лучше твоих, но она ими не кичится. А ты расхвасталась своей философией!

Ну и пусть! Я и не подумала объяснять, что между нами произошло. Мне стало окончательно ясно: что бы я насказала, родители все равно сочтут, что права святая Христа.

Антихриста вернется – я знала точно. Не столько ради своих вещичек, сколько ради нас. Она нас еще недограбила. Я не знала, что еще можно сорвать с наших голых скелетов, но она. Антихриста, несомненно знала.

Две недели без мучительницы – райская жизнь! Долгих две недели сладостного покоя.

Ну а родители ныли, как маленькие:

– Кто только придумал эти праздники! Хочешь не хочешь – веселись! Да еще придется идти в гости к тете Урсуле!

Я уговаривала их:

– Да сходим, ничего! Она такая смешная, такие плюхи выдает!

– Можно подумать, тебе сто лет. Молодежь терпеть не может Рождество!

– Ничего подобного! Христа, между прочим, со своими немецкими корнями, обожает Weihnachten! [5] И вообще это ее праздник – вспомните, как ее зовут.

– В самом деле! А мы даже не сможем ее поздравить. Она уехала в такой обиде! Знаешь, Бланш, если ты опять получишь отметку лучше, чем она, не вздумай радоваться при ней. Она из неблагополучной среды, у нее комплекс…

Я старалась не слышать эти навязшие в зубах благоглупости.

5

Рождество (нем.)

Тетя Урсула, наша единственная родственница, жила в доме престарелых. Любимейшими ее занятиями было тиранить персонал и комментировать новости.

– Что у вас у всех такие унылые рожи – прямо покойники! – встретила нас милая старушка.

– Мы скучаем по Христе, – сказала я.

Мне было занятно послушать, что она скажет по этому поводу.

– Что это за Христа?

Отец, едва не прослезившись, описал замечательную девушку, которая теперь живет у нас.

– Она твоя любовница?

– Она ровесница Бланш, ей всего шестнадцать лет, – возмутилась мама, – и она нам как дочь.

– Но за квартиру-то она вам платит?

Отец объяснил тетушке, что это девушка из бедной семьи и мы не берем с нее денег.

– Девчонка не промах! Таких лопухов нашла!

– Ну что вы говорите, тетушка! Девочка приезжает издалека, из восточных кантонов…

– Ах, вот что! Так она еще и немка в придачу? И вы не брезгуете?

Бурное негодование. Как можно говорить такие вещи, тетя Урсула! Теперь все по-другому! С тех пор как ты была молодой, много воды утекло! К тому же восточные кантоны – часть Бельгии.

Я слушала и потешалась.

Родители покидали тетушку морально уничтоженные.

– Христе об этом ни слова, ладно?

Да уж конечно. А жаль!

Это было в самый сочельник. Мы как неверующие ничего не праздновали. Просто выпили ради удовольствия подогретого вина. Папа вдохнул его аромат и сказал:

– Она, наверное, тоже пьет сейчас вино.

– Наверное, – сказала мама. – Немцы это любят.

Я отметила, что мама даже не уточнила, кто «она». Оба любовно держали бокалы в ладонях и, закрыв глаза, наслаждались запахом. Я знала, что в корично-гвоздично-лимонно-мускатном букете им мерещится еще один компонент – Христа, а прикрытые веки служат экраном, на котором они видят цветущую девушку в кругу домашних, кто-то играет на пианино, она поет со всеми вместе Weihnachtslieder [6] и смотрит в окно – в ее далекой провинции крупными хлопьями падает снег.

6

Рождественские песни (нем.)

Насколько эти образы совпадали с реальностью, было совершенно не важно. Я диву давалась, как ухитрилась Христа так прочно завладеть душами моих родителей, а заодно и моей.

Хоть я ее и ненавидела, но избавиться от ее власти не могла. Она все Время была во мне, я натыкалась на нее ежесекундно. По сравнению с родителями мой случай был еще тяжелее: они хоть любили свою поработительницу.

Если бы и я могла ее полюбить! Тогда мое рабство оправдывалось бы возвышенным чувством. Впрочем, в иные минуты я была недалека от этого: я страстно желала любить Христу, и ведущая к любви спасительная или губительная бездна уже раскрывалась передо мной, но что-то – прозорливость? здравый смысл? – удерживало на самом краю. Или мне не хватало душевной широты? Или мешала зависть?

Я не хотела быть как Христа, но хотела, чтобы меня так же все любили, как ее. Не колеблясь отдала бы я всю оставшуюся жизнь за то, чтобы глаза хоть одного, пусть самого ничтожного, человеческого существа загорелись ради меня несказанной силой и прекрасной слабостью, самозабвением, преданностью, радостной покорностью и слепым обожанием.

Итак, рождественская ночь превратилась в ночь Антихристы, хотя ее и не было с нами.

Она снова заявилась к нам накануне Богоявления. Родители обрадовались ей так, что неловко было смотреть.

– А вот и пирог! – возгласила Христа с порога, протягивая пакет из кондитерской.

С нее сняли пальто, умилились ее отдохнувшему виду, расцеловали в обе щеки, пожаловались на то, как долго тянулась двухнедельная разлука, а пирог и золоченые картонные короны торжественно водрузили на стол.

– Отличная идея! – воскликнула мама. – Мы почему-то никогда не вспоминаем про этот веселый обычай [7] .

Христа разрезала небольшой пирог на четыре части, и каждый принялся есть, осторожно пережевывая куски.

7

В Европе праздник Богоявления посвящен поклонению волхвов, в этот день принято запекать в пирог боб. Тот, кому этот боб попадется, провозглашается королем вечера, и ему на голову надевают корону.

– У меня боба нет, – сказала Христа, доев свою порцию.

– У меня тоже, – сказал папа.

– Значит, он у Бланш, – уверенно сказала мама, тоже не найдя боба. Все с нетерпением уставились на меня, ожидая, пока я дожую последний кусок.

– Нет, мне тоже не попался, – сказала я, заранее чувствуя себя виноватой.

– Но этого не может быть! Осталась только ты! – возмутился папа.

– Может, я купила пирог без боба? – предположила Христа.

– Да нет! – сердито сказала мама. – Просто Бланш страшно быстро ест. Я уверена, она проглотила боб и не заметила.

– Если я ем так быстро, то почему же осталась последней?

– Ну, просто у тебя кукольный рот. Как можно быть такой невнимательной! Христа хотела устроить праздник, так мило придумала, а ты все испортила!

– Вот интересно! Если кто-то проглотил боб, то почему обязательно я? Может, это ты сама, или папа, или Христа?

– Христа слишком деликатно ест, чтобы проглотить боб и не заметить! – окончательно разозлилась мама.

– Ну да, а я жру, как свинья, заглатываю оловянных солдатиков и не давлюсь! Но от кого же мне передались такие манеры, как не от родителей? Выходит, вы оба, ты и папа, могли проглотить боб не хуже меня!