Антикиллер-4. Счастливых бандитов не бывает

Кто-то из свиты Каскета громко заржал и сразу смолк.

– Пока скормили ему таблетку димедрола, – буднично сказал Жора. – Проспится – и все. А будешь выступать – посадим на иглу, и дело с концом. Ты же сажаешь чужих детей! Так что выбирай.

У Карпета задрожала нижняя челюсть, а из глаз брызнули слезы. Так жестоко, бессовестно и нагло с ним никто и никогда не обходился. Он обходился так с другими людьми, но с ним – никто и никогда.

– Х…й с тобой! Твоя взяла! Бери все! Все твое! – прорычал он, всхлипывая и размазывая по лицу кровавые сопли. – Только отпустите ребенка, б…ди!

* * *

Омар лежал поперек беседки, уронив голову на забрызганный кровью коврик с надписью по-армянски «Не свинячь, дорогой!». Убит был и Лыжник, дежуривший на северной части периметра – его нашли там же, в кустах. Всех остальных обезоружили и согнали в конюшню, включая нянечку и газонокосильщика. Цыгу, домашнюю челядь, двух охранников и свою жену Карпет обнаружил запертыми в спортзале в цокольном этаже. Женщины рыдали, мужчины прятали глаза. Цыга изображал на лице страдание.

– Твари! Ты должен их убить! – визжала в истерике Ева. – Он схватил меня и поволок, словно какую-то девку! Он мне чуть руку не сломал! Убей их! Убей их сейчас же!!

Карпет ударил ее ладонью по лицу, дернул за волосы и ударил еще раз.

– Даже про Артура не спросила, сука!.. – орал он, отвешивая пощечины одну за другой, не обращая внимания на дикую боль в переломанной ключице. – Привыкла только о себе думать! Бросила пацана! Бросила, сука! Это тебя убить надо!

На этот раз он, скорее всего, стрелял бы не в ногу. Всю башку бы ей разнес, точно… Он осмотрелся.

Челядь замерла, боясь пошевелиться.

– Про то, что было, всем забыть! Ничего не было!

– А-а… А что с Артурчиком?.. – проскулила жена. – Что-то случилось?

– Димедрол ему дали, спит в кабинете, – сказал Карпет. – Вызывай врача, иди к нему, смотри, делай что надо!

Ева снова завыла-запричитала, но каким-то неестественным, выводящим из себя голосом.

– Заткнись!

Замолчала. Карпет встал и пошел к выходу. Надо было что-то делать, но впервые в жизни он не знал – что. Его мир лопнул и развалился на тысячи мелких осколков. Да и у него самого внутри словно что-то надломилось. Прежний Карпет, король нахичеванских, перестал существовать.

* * *

– Да, входите.

Вошел Сумский. Один. Длинный, не по сезону, плащ из тонкой ткани, похожей на некогда модную «болонью» (гестаповский фасон – где такие продают, интересно?), чемоданчик в руках. Лицо расслабленное, даже улыбается. Будто в отпуск собрался.

– Наверное, пришли попрощаться, – предположил Вартан Акопович.

Вставать из-за стола он не собирался.

– Да, – сказал Сумский. – Моя работа закончена. Отчет отправлен по инстанциям. Вот… Пора уезжать. – Он посмотрел на часы, вздохнул. – Через три часа буду дома.

– Счастливого пути, – буркнул Вартан Акопович и зашелестел бумагами.

Только Сумский почему-то не уходил, стоял на месте, прикрыв чемоданчиком колени.

– Вы знаете, даже жаль немного, – произнес он распевно, в режиме монолога. – Привык, что ли? Странно, да?.. – Вартан Акопович, не поднимая глаз, почувствовал, как Сумский растянул тонкие губы в улыбке. – Вот так приедешь в какую-нибудь дыру, вцепишься, ухватишься, ругаешься, разгребаешь всякую грязь днем и ночью, без передышки… А потом, в самый последний момент, понимаете, не хочется уезжать. Будто сроднился, что ли. Привык. У вас бывало такое?

– Да в конце-то концов!.. – чуть не крикнул Вартан Акопович, теряя терпение. И тут же скривил лицо в ехидной гримасе: – Может, желаете стопочку вишневой на посошок?

Сумский подумал.

– Не откажусь.

Это было уже слишком. Вартан Акопович выпрямился на стуле, сложил руки на груди и уставился на председателя комиссии испепеляющим взглядом.

– Уксусу вам со стрихнином, а не вишневой!

Сумский нисколько не расстроился, согласно покивал головой, словно именно на коктейль из уксуса со стрихнином он и рассчитывал, только стеснялся об этом попросить прямо. И вдруг спросил задушевно:

– Сколько вы хотите, чтобы уйти по-хорошему?

Вартан Акопович шаркнул стулом, набрал в легкие воздуху и рыкнул:

– Вон отсюда! Во-он!

– То есть по своей воле уходить не собираетесь? – уточнил Сумский.

– Нет!

– Будете цепляться за должность, поднимать все свои связи, использовать все возможности?

– А это мое дело! Я знаю, что делать! Во всяком случае, выкинуть себя, как щенка, я не дам! Я вам не мальчик какой-нибудь! Акционеры не позволят! Акционеры за меня! Я буду биться до последнего!

Сумский печально усмехнулся, рассматривая своего собеседника с каким-то странным любопытством, как объект научного исследования.

– А зачем вам все это? – тихо спросил он. – У вас хороший дом, хорошая машина, хорошая молодая девушка… Есть денежный запас на старость, есть коттедж в Испании… Отдыхайте, наслаждайтесь жизнью…

– Не твое дело! – истошно заорал Джаванян. – Что ты меня учишь, как жить и что делать? Пошел вон отсюда!

– Ну, так – значит так, – неожиданно легко согласился Сумский.

Он подхватил свой чемоданчик, повернулся и быстро вышел из кабинета, не сказав больше ни слова.

* * *

В понедельник директора Джаваняна не пустили на территорию завода.

Четыре незнакомых амбала в сине-черной форме заводской охраны преградили директору дорогу на проходной. Рядом с ними крутился какой-то толстенький маленький бородач – чисто гномик из сказки, в костюме за тысячу долларов:

– Я новый начальник юридического отдела! Ваше появление здесь незаконно!

И тут же вручил Вартану Акоповичу приказ об увольнении, подписанный председателем правления АО. Директор прочел приказ, скомкал и бросил бородатому в лицо.

– Можешь подтереться этой бумажкой! – заявил он. – Это подделка. Фамилия этого председателя мне незнакома. Уволить меня может только собрание акционеров. Так что отвалите все в сторону и пустите меня по-хорошему!

Он отшвырнул в сторону гномика, протиснулся между сине-черных, дернул за штангу турникета. Турникет оказался заблокирован, в кабинке на вахте сидел какой-то новый вахтер.

– Открывай! – заорал на него Вартан Акопович.

Тот лишь молча смотрел из-за стеклянной перегородки.