Антикиллер-4. Счастливых бандитов не бывает

Он посмотрел на Овсеенко. Тот достал из внутреннего кармана пиджака одноразовый шприц и кивнул на дверь. Лис вышел в коридор и подежурил минут пять. Потом зашел обратно.

Вареник в ожидании «прихода» лежал на подушке, отрешенно уставившись в потолок. Лицо его чуть порозовело, и вообще сейчас он выглядел вполне довольным жизнью.

– Хорошо. Вот так хорошо. Ладно, начальники… Вижу, вы порожняки не гоняете… Сигаретку еще дайте, а?

Овсеенко положил на тумбочку початую пачку «Явы». Вареник взял сигарету, прикурил, глубоко втянув небритые щеки. Сделав несколько затяжек, он блаженно прикрыл глаза.

– Почувствовал нашу помощь? – спросил Лис. – Вот то-то! А тому хмырю, Сочневу, скажешь все то, что мне сказал! Бывай здоров!

Обойдясь без трогательного прощания – объятий и рукопожатий, Лис вышел из палаты. По дороге завернул в кабинет к Василию Борисовичу. Представился, поблагодарил за содействие, пожал холодную, как у прозектора, руку. Начальник был полным, с двойным подбородком, в круглых очках, похожих на пенсне. Он имел совершенно гражданский вид и чем-то напоминал Берию. Впрочем, последняя ассоциация, возможно, была вызвана недавним упоминанием НКВД.

– Хочу оказать вам ответную услугу, Василий Борисович, – сказал Лис. – ФСБ сейчас проводит крупномасштабную операцию по выявлению всяких нарушений в нашей системе. К вам может заявиться майор Сочнев из Тиходонска, он работал с Уваровым и наобещал ему незаконные уколы наркотиками…

– Да, Уваров требовал морфина, – настороженно вытаращил Василий Борисович водянистые глаза за сильными стеклами. – Ссылался на какого-то Сочного.

– Вот-вот! Вы с ним поосторожней, Василий Борисович! У него непонятно – то ли просьба, то ли провокация… Будьте начеку!

– Что ж, и вам спасибо, – ответил начальник, сверкнув на Лиса стеклами очков. Трудно было сказать, насколько серьезно он отнесся к этой информации, но семена сомнений почти всегда дают хорошие всходы, и Лис знал это лучше других.

На улице Овсеенко выбросил использованный шприц в первую же урну, инстинктивно осмотрелся и перевел дух.

– Когда-то наркоту официально выдавали для оперативных целей, – сказал он и снова осмотрелся. – Потом опера сами добывали, а начальство и прокуратура закрывали глаза. А теперь если попадешься – самого закроют! А как работать? Как наркош колоть? Как вербовать?

– Не знаю, – сказал Лис. Он не хотел втягиваться в бесполезные разговоры, от которых только портилось настроение. – Только ты его еще раза два-три поддержи.

Капитан вздохнул.

– Постараюсь поддержать… Достать ведь надо ширево… Ну, да это наше дело!

– И завтра адвоката подгони, пусть научит, как с этим хмырем держаться да что говорить. А в дальнейшем пусть ему хорошее обезболивающее колют… Может, за время срока он отвыкнет и с иглы соскочит… Спасибо еще нам скажет!

– Да уж! – мрачно усмехнулся Овсеенко. – Жди…

Лис тоже улыбнулся. Благодарности от Вареника они вряд ли когда-нибудь дождутся.

Ответное гостеприимство майор Косых продемонстрировал в кафешке рядом с Управлением. В отдельном кабинете накрыли стол: суп, отбивные с пюре, овощи, соленья, водка… Рабочий день подходил к концу, поэтому Косых разрешил подчиненным выпить. Лебедев, Овсеенко и бойкий паренек по имени Витя накатили и за себя, и за непьющего начальника, и за гостя, которому еще предстояла обратная дорога.

В конце внесли раки и пиво. Местные одобрительно загудели. Но раки не пахли укропом, к тому же были недосолены.

– Кто варил? – поинтересовался Лис.

– Повар! Под моим руководством, – гордо сообщил Витя.

– А сколько соли клали?

– Столовую ложку на десяток раков, – еще более гордо сказал опер.

– Да, у тебя вкусней были, – кивнул Косых.

– Сухой укроп класть надо, побольше, – сказал Лис. – А соли – столовая ложка «с горкой» только на литр воды!

– Ты, прямо, академик, – уважительно сказал Косых. – Может, останешься? Переночуешь, а по светлому поедешь…

Лис покачал головой.

– Не выйдет. Ты лучше вот что сделай. Когда этот Сочнев приедет…

* * *

Протолклись у магазина до семи вечера, но все без толку. Народ на мели, все как один. Даже Полухин, у которого сегодня зарплата, ходил сухой и чуть не плакал: тесть с какимто барыгой заявились в гараж, все до копейки у него вытрясли и в морду еще дали. Ладно. Делать нечего, пошли в вино-водочный, к Аньке. Сперва пробовали разжалобить. Анька заорала, что дважды уже давала им портвейну в долг. Агафон такого не припоминал. И Гиря не припоминал тоже, хотя он всегда все помнит. У него отсутствует рефлекс «отключки», и рвотный рефлекс тоже. Такая особенность организма. И когда разжалобить не получилось, Гиря стал ей грозить, это у него тоже такая особенность.

Пришлось бежать, поскольку Анька вызвала наряд. Гиря об этом не подумал, он никогда не думает вперед – и это его особенность тоже.

Добежали до остановки, там стоял какой-то подросток с плеером, у него с собой было всего десять рублей. Пришлось отобрать и плеер. Пошли во дворы, еще раз сосчитали деньги – хватало только на пиво. Можно было продать плеер, но они не знали кому, потому что все на мели, а подкатывать на улице к незнакомым – стремно. Двинулись потихоньку на район. Там дешевые ларьки, в них можно купить какое-нибудь палево. По дороге ошманали каких-то пацанов и бухого мужика – все пустые.

– Совсем бедно люди жить стали, – сказал Агафон. – Раньше уже бы накосили на бутылку…

– Ага, на ресторан! – возразил Гиря. – Забыл, как чуть на зону не загремели?

Чтобы сократить дорогу, они пошли через Лысую гору. Там раньше был барачный поселок, нищета и цыгане, теперь голь перекатную отселили на северную окраину, а здесь построили коттеджи по миллиону долларов. И зовется теперь это место «Шамбала».

– Вот здесь косить надо! – сказал Агафон, но Гиря только носом шмыгнул.

– Тут тебя самого закосят, – прозорливо сказал он. – Интересно, что такое «Шамбала»?

– Рыба такая плоская. Вкусная, зараза!

– А ты ел? – подколол Гиря.

– Контрабас ел и мне рассказывал, – вышел из положения младший брат.

– Контрабас, Контрабас! Никакая это не рыба, а китайская драка с приемами хитрыми. Кто научится, того звали «амбал»!

– Гля!

Они остановились у ограды шикарного особняка. Прутья желтые, словно золотые, с завитушками, за ними на круглой, мощенной плиткой площадке – украшенная разноцветными лампочками и золотыми шарами елка. Дом тоже весь в огнях праздничной иллюминации, а вдоль дорожек горят маленькие фонарики.