Антимагистр Д.У.М.

Геннадий запирает дверь на ключ, садится за стол и глубоко вздыхает.

— Как же так вышло, Могильный, что ты стал доверенным лицом его величества?

— Я хороший парень, вот и всё. Понравился Петру Романовичу, и он решил взять меня на службу.

— Всё паясничаешь, — кривится граф. — Ладно, давай к делу. Зачем ты повредил мои ворота? Что, постучаться не мог?

— Это я так постучался, — улыбаюсь. — Чтобы эффектнее было.

— Думаешь, императору это понравится?

— Потом узнаем.

— Самонадеянный нахал, — качает головой Геннадий. — Будь уверен, я сдеру с тебя деньги за починку и новое зачарование.

— Это вряд ли, — усмехаюсь я.

— Что просил передать его величество?

— Он весьма недоволен тем, что вы решили убить Ростислава Егоровича.

— Я не…

— Императору всё известно, — жёстко прерываю я. — Давайте без тупых оправданий.

Помедлив, Орловский кивает и шевелит рукой, мол, продолжай.

— Так вот, он просил передать, что в следующий раз ваша голова слетит с плеч.

— Это всё?

— Если отвечать на ваш вопрос — то да.

— Что ты имеешь в виду? — хмурится граф.

— Ну, вы спросили, что император просил передать, — развожу руками я. — Но он также просил меня кое-что сделать.

Недолго думая, перепрыгиваю через стол и хватаю Орловского за горло. Он сразу же пытается сформировать защиту. Бесполезно. Разрушаю заклятие, а затем срываю свой барьер и начинаю всасывать ману графа.

Жадно, с удовольствием. Но в то же время медленно. Не хочу, чтобы Орловский слишком быстро отрубился.

Геннадий пытается отбиваться, но я держу крепко. Для профилактики прописываю слабенького электролеща.

— Сидеть, — цежу сквозь зубы. — Слушай меня. Будь благодарен, что мы с его величеством решили оставить тебя в живых. Будь моя воля, ты уже валялся бы мёртвым. Больше не вздумай преследовать меня. И передай своему сыну, чтобы вёл себя скромнее в универе. Впрочем, не надо — с этим я сам разберусь. Я теперь магистр МГУМИ.

«Что?!» — вопрошают глаза Геннадия. Сказать ничего вслух он не может.

— Вот так, прикинь. И не пытайся мстить мне, понял? Иначе последствия будут крайне суровые. А пока что отдохни. Скоро ты придёшь в себя.

Вытягиваю из Орловского остатки маны, и он теряет сознание. Разжимаю пальцы, чтоб не задушить ненароком. Осторожно укладываю графа лицом на стол. Ладно, не слишком осторожно — не отказал себе в удовольствии слегка приложить его об столешницу.

Какая милая картина. Со стороны выглядит так, будто его сиятельство уснул за работой.

Надеюсь, что моё послание прекрасно до него дошло.

Выхожу из кабинета, громко хлопнув дверью и спускаюсь во двор. Больше не сказав никому ни слова, прыгаю на Абигора и еду домой.

Останавливать меня, само собой, никто даже не пытается.

Эх, жаль, не получилось Серёжу встретить. Наверное, этим прекрасным вечером он где-нибудь тусуется, транжиря папины денежки. Но ничего. О происшествии Орловский-младший наверняка услышит.

Да и в универе встретимся. Только наше положение отныне будет о-очень разным, муа-ха-ха.

К счастью, поместье Орловского располагается на самом краю Москвы, поэтому зевак немного. А полицию вообще никто не вызвал. Так что уезжаю спокойно, не приходится никому ничего объяснять.

Оказавшись ближе к центру, торможу на свободной парковке и достаю телефон. Звоню Садисту.

— Да? — вскоре раздаётся в трубке прокуренный голос.

— Привет, Садюга. Это я.

— Твою мать… Что на этот раз?

— Ничего. Просто хотел узнать, как у тебя дела.

— Хреново, Могильный, у меня дела. Сижу вот, читаю письменный выговор от самого императора. Ты, что ли, меня сдал?

— Никого я не сдавал, — бурчу. — Просто с его величеством спорить как-то сложновато.

— Ну да, понимаю, — сразу смягчается Паша.

— Я, кстати, попросил, чтобы вас с Лизой не трогали. Так что не переживай, за ту заварушку в Мытищах ничего не будет.

— Правда? СБИ так не думает. Наседают на меня, грозятся, что организуют увольнение.

— Только хрен у них получится, правда? — улыбаюсь я.

— Конечно, — фыркает Садюга. — И не таких бороли. Ты-то как? Что в Кремле случилось? Про тебя вдруг резко засекретили всю информацию, ни в одной картотеке нет ничего. Ты что, рассказал императору про себя?

— Не смог придумать, как лучше избавиться от преследования служб. Получилось даже хорошо. Я теперь доверенное лицо его величества, только никому не говори.

— Уж я-то не трепло, в отличие от некоторых. Только зря ты думаешь, что это хорошо.

— Почему?

— Эх, Могильный, — Садист вздыхает и понижает голос: — Ты что раньше, что сейчас такой наивный. Думаешь, работать на самого императора весело? Он просто будет тебя использовать. А если перестанешь пользу приносить — убьёт.

— Ты ведь тоже короне служишь, и ничего.

— Так я тоже расходный материал. Как и большинство людей в империи.

— Какой-то у тебя… — пару секунд подбираю слово, — пессимистичный взгляд на вещи.

— Скажешь, что это не так?

— Может, и так. Но лучше служить напрямую владыке, чем под тайной канцелярией бегать. Правда?

— Правда, — соглашается Садюга. — Особого выбора у тебя всё равно не было.

— То-то и оно.

Тем более, что я уже придумал, как выкрутиться из ошейника, который нацепил на меня император. Вот сейчас приеду домой и как раз займусь тем, что выкачаю ману из конструкта клятвы.

— Как там Лиза? — спрашиваю.

— В порядке. Только не доставай её, умоляю. У нас очень много работы, она злая, как тысяча демонов. Даже я боюсь её трогать.

— Хм… Ладно, понял. Позвоню через пару дней.

— Через пару дней мы вряд ли разгрёбемся. Так что в итоге, Дима? Ты теперь в Кремле работаешь?

— Не-а, — улыбаюсь я. — Император решил сделать меня магистром МГУМИ.

— Он что… знает про Думова?

— Знает. Он вообще столько знает, что я знатно прифигел.

— Не удивительно. Дурачок не сможет Россией править.

— У некоторых получалось, но недолго. Ладно, Паша. Спасибо за всё. Как твоя рука, кстати?

— Исцелили. А вот Жеребца уже не собрать.