Антипсихиатрия. Социальная теория и социальная практика

В-пятых, сам процесс деинституционализации требует организации альтернативной амбулаторной сети, подготовки множества специалистов различного профиля, и подготовка эта должна вестись до предполагаемой деинституционализации. Примером противоположной ситуации может служить мекка деинституционализации – Италия. В силу того что закон о психиатрической помощи был подготовлен очень быстро, а ситуация психиатрической помощи была изменена им коренным образом, специалистов-психологов, социальных работников, юристов остро не хватало, и ситуация иногда выходила из-под контроля.

Это лишь основные, да и то преимущественно социальные проблемы. Антипсихиатрия в своей практике показала, что, открывая двери психиатрических больниц, нужно делать так, чтобы эти двери куда-то вели, чтобы социальный мир, в который бы выходил больной, был к нему готов. Антипсихиатры во многом изменили ситуацию принятия психического заболевания обществом, отчетливо показав, что это общая проблема для гуманитариев и медиков, для больных и здоровых, общая для всего общества. Они настаивали, что больной в своих бедах не должен быть одинок, иначе всякие благие намерения и всякие реформы закончатся провалом. Развернув масштабную критику современного им общества, антипсихиатры убедили его в том, что психическое заболевание – это социальная проблема и работать с ней нужно всем обществом. Открывая двери и обещая свободу, необходимо помнить и об ответственности.

5. Психиатрические и философские итоги

Если рассматривать антипсихиатрию эпистемологически как междисциплинарный феномен науки и культуры XX в., как критическую точку развития самой психиатрии, она включается в общенаучный контекст, позволяя прояснить отдельные моменты развития и проблемного пространства психиатрии, философии, теории культуры, социальной теории и проч. Кроме негативного значения радикального протеста, раскрывается позитивное значение антипсихиатрии, т. е. появляется возможность осмысления того, что принесла антипсихиатрия, и какие идеи, практики, проблемы благодаря ей открылись.

Антипсихиатрия стала вторым после экзистенциально-феноменологической психиатрии крупным философским направлением психиатрии XX в. Она продолжила традицию структурирования междисциплинарного пространства, еще больше акцентировала возникающие в рамках него проблемы и расширила область практики. Экзистенциально-феноменологическая психиатрия построила на базе философской онтологии и психиатрической антропологии метаонтику, в которой проблематизировала патологический опыт и его априори. Антипсихиатрия на основании философской онтологии социального, психологической и антропологической теории коммуникации и теории психического заболевания стала развивать самобытную социальную теорию, отличную как от социальной онтологии, так и от традиционной психиатрической теории.

Промежуточный статус социальной теории антипсихиатрии обусловил ее продуктивность для социально-философской теории. Антипсихиатрия поставила вопросы онтологических оснований общества и социальных групп, принципов поддержания их целостности, статуса и особенностей функционирования социальных институций, динамики социальных образований. Все эти проблемы она рассматривала в антропологическом горизонте, поверяя их отношением к психически больному человеку: как проблемы взаимоотношения человека и общества, функционирования власти, механизмов принуждения и отчуждения, как вопросы развития и сохранения подлинной личности, противостояния массе, обретения «я», саморазвития. Она обратила свое внимание на саму ситуацию столкновения человека с обществом: вхождения в него, функционирования в нем и исключения из него. И в этом ее перспектива носит социально-антропологический характер.

В своей социально-антропологической перспективе антипсихиатрия стала продуктивной для всех гуманитарных пространств, позволяя лучше понять механизмы и сущность общества, культуры, души. Ее относительно последовательная социальная теория может быть включена как в социальную философию, так и в теорию культуры, как в философскую антропологию, так и в социальную психологию, как в теорию девиации, так и в нормологию. Маргинальность антипсихиатрии, многочисленность охватываемых ею проблемных полей только способствует ее популярности, позволяя включить ее теоретические наработки в общегуманитарный дискурс.

Развивая в пространстве психиатрии теоретические достижения этнологов и антропологов, антипсихиатрия открыла для психиатрии исторический подход к проблеме нормы и патологии. Она акцентировала социальную природу психических расстройств и позволила осмыслить изменение представлений о безумии в разных обществах, культурах, эпохах. Именно антипсихиатрия сделала возможной эпистемологию психиатрии. Ее предшественница экзистенциально-феноменологическая психиатрия знала лишь общемедицинские эпистемологии (к примеру, метаблетику Я. Х. Ван Ден Берга) и содержала лишь отдельные указания на социальный смысл психического расстройства.

Появившиеся в антипсихиатрии и после нее многочисленные версии эпистемологической истории безумия, психиатрической больницы, психиатрической помощи и проч. позволяют психиатрии обратиться к своему прошлому, осмыслить свою собственную историю и таким образом уточнить свою идентификацию. По большому счету, разговор об идентификации психиатрии не только как теоретического знания, но и как практики является во многом заслугой антипсихиатрии.

Разумеется, нужно помнить, что антипсихиатрия принесла и негативные результаты. Она, как и до нее экзистенциально-феноменологическая психиатрия, показала своим развитием, что с опорой на чисто гуманитарную теорию невозможно построить терапию. Практика, основанная на социальной тории, может быть только социальной практикой, практикой леворадикального протеста, утопической, но никак не терапевтической практикой. Это ни в коем случае не означает, что антипсихиатры не вылечили ни одного больного, напротив, множество людей по всему миру вновь обрели себя благодаря антипсихиатрии, но все эти случаи были стихийны. Организованной практики у антипсихиатрии не получилось, хотя она и не ставила, вероятно, такой задачи.

Показав своим развитием сложность совмещения в пространстве заботы о психически больных естественно-научного и гуманитарного мировоззрений, антипсихиатрия привлекла внимание общественности к этой проблеме. Будучи протестным движением, она многих объединила, индуцировав рождение множества ассоциаций: радикальных психиатров, медицинских сестер и психиатрического персонала, настоящих и бывших пациентов, родственников больных и проч. Процессы гуманизации, деинституционализации, дегоспитализации поддерживались не только антипсихиатрией, и здесь, конечно, не нужно абсолютизировать ее достижения, но антипсихиатрия первоначально стала создавать пространство, в котором они были развернуты.

Важно, что антипсихиатрия оказалась крайне необходима самой психиатрии, в особенности ее практике. Выступив критической точкой ее развития и обозначив те ее противоречия, которые уже невозможно было скрыть, антипсихиатрия акцентировала в психиатрии социальный контекст. Программы социальной реабилитации, включение родственников в процесс лечения, возвращение больных к трудовой деятельности – все это стало заслугой того пространства борьбы, которое было первоначально развито антипсихиатрией.

Если посмотреть на особенности развития самой антипсихиатрии, на этапы ее практической работы, то отчетливо заметно, что вслед за волной крайнего радикализма ее родоначальников и основных представителей, вслед за крайне радикальной теорией и протестной практикой следует еще более мощная и масштабная волна несколько иных проектов. Если теория Лэйнга, Купера и соратников, их практика альтернативных коммун закончилась кризисом на исходе протестных 1960-х, то в 1970-х годах появились новые проекты, вышедшие из антипсихиатрии: «Сотерия» Мошера, «Уиндхос» Подволла, «Шатры» Берка и многие другие. Они уже были не так радикальны, они были более организованы, многие из них финансировались государственными фондами и структурами. В этой второй волне антипсихиатрии можно усмотреть своеобразное возвращение к классической психиатрии, своеобразное обновление психиатрии, пережившей антипсихиатрию.