Антивечность

– Голубчик, спокойнее-спокойнее! Это же я – дядя Дуглас. Ну что ты себе напридумывал, мой хороший? Неужели ты и вправду веришь, что я мог причинить вред кому-то из членов Семьи?

– Отвечайте на вопрос! – повысив голос, скомандовал Джон. В интонации была слышна сталь. Взгляд казался безжалостным и решительным. – Откуда Вы узнали, что Громов поставил охрану у дверей кабинета?

– Постой-постой! Я все расскажу, только убери, пожалуйста, эту штуку, – дрожащим голосом зачастил генерал, как завороженный уставившись в пистолетное дуло. – Я сам рекомендовал Громову усилить охрану. Это был андроид подаренный мною! Фельдмаршал опасался этой атаки.

– По какой причине возникли опасения?! – не сбавляя требовательного тона, продолжил допрос Джон.

– Спокойней-спокойней… – повторял как мантру генерал. – Громов планировал кадровые перестановки внутри Военного Правления. Он считал, что многим людям из Тайного Совета подобные действия могут не понравиться.

– Какие перестановки? Каким людям?! – уже почти кричал Джон.

– Громов хотел снять Уильямса с поста представителя Правления при марсианской группировке, – генерал продолжал испуганно смотреть на пистолет, закрываясь от него ладонями. – И помилуй, Джон, я не знаю ни одного члена Совета! Неспроста он называется «Тайным»! Громов выразил опасения, а я лишь предложил одного из своих андроидов для усиления охраны фельдмаршала… Я ничего больше не знаю!

Возникла пауза. Мак’Каллистер вопросительно смотрел на Александрова, ожидая реакции. Решительность во взгляде гостя исчезла – Джон выглядел растерянно. Он медленно опустил пистолет, мыслями покинув кабинет. Фоном слышались полные отеческой заботы причитания:

– А я ведь просил его не мутить воду: нельзя шутить с людьми наверху! Джон, умоляю тебя: не делай глупостей. Как можно быть столь легкомысленным? Как же ты позволил себе, не имея веских оснований, угрожать человеку пистолетом? Голубчик мой, вспомни отца: разве он одобрил бы такие порывы? Это немыслимо! И не вздумай идти к Уильямсу: это грозит трибуналом! Как же ты глуп, как же глуп!

Александров, не обращая внимания на слова генерала, неспешно развернулся к выходу, после чего, сделав несколько шагов кривой, словно пьяной, походкой, остановился, направил пистолет в потолок и спустил курок. Послышался глухой щелчок: Джон намеренно не зарядил оружие.

Глава 4

Эдвард Уильямс принадлежал к старому английскому роду, который владел крупным фондом недвижимости. Так как деятельная натура Эдварда не позволяла спокойно жить на ренту, Уильямс поступил на военную службу, а выдающиеся качества и связь с влиятельным кланом обеспечили стремительную карьеру.

Уильямс был карьеристом, для которого продвижение по службе виделось как захватывающая и опасная игра между людьми. Искренне считая себя готовым при первой же возможности разделить судьбу воинов, которых он отправлял под пули, Эдвард никогда не берег жизни вверенных ему солдат. И, как ни странно, он пользовался большим уважением среди бойцов.

Именно Уильямс сменил Александрова на посту представителя Правления при марсианской группировке войск. На первых порах силы Конфедерации под командованием Уильямса стремительно наступали, однако после взятия Олимпии, доставшейся немалой кровью, войска землян были остановлены андроидами под Гейзенберг-сити: внушительные потери истощили силы, и для дальнейших атакующих действий стало не хватать мощи, вследствие чего роботы перешли в контрнаступление. Возникла угроза потери Олимпии. И вот, как выяснилось, терпение Громова иссякло – он собирался отправить Уильямса в отставку.

По мнению Александрова, Уильямс был способен на любое коварство для сохранения своего влияния, не исключая убийства Громова. Вместе с тем, как было известно Джону, Эдвард считал себя человеком чести. Несмотря на стойкое убеждение, что жизнь – это война, в которой побеждают сильнейшие, Уильямсу казалось омерзительным проявлять любые формы необоснованной агрессии. Нападение без достаточной причины Эдварду представлялось столь же странным и неприличным, как если бы тигр, настигший зебру, не съел бы ее, а лишь загрыз и ушел прочь, получив свое извращенное удовольствие.

Однажды, в период обучения в военной академии, Уильямс участвовал в дуэли с курсантом, который склонен был унижать некоторых сокурсников, не способных дать отпор обидчику. Уильямс, будучи не в силах со стороны смотреть на подобную несправедливость, рискуя жизнью, под надуманным предлогом бросил наглецу вызов. Впоследствии курсанты, знакомые с ситуацией, заметая следы состоявшейся дуэли, извлекли пулю из убитого Уильямсом противника, поместили тело в летающий автомобиль, который, в свою очередь, сбросили с высокой скалы. Современные технологии, несомненно, позволяли следственным органам восстановить картину случившегося, однако полиция по каким-то причинам не проявила к делу должного внимания и заявила о несчастном случае. Представители общественности не имели доступа к первоисточникам (записям со спутников, данным бортовых самописцев и геолокации), так как Президент однажды распорядился засекречивать подобные сведения из соображений безопасности. Качество работы полиции некому было проверить, поэтому действия Уильямса сошли ему с рук.

Александров знал одно: у Эдварда Уильямса был мотив. Однако этого недостаточно, чтобы с уверенностью говорить о причастности коллеги к устранению Громова. Принимая во внимание необходимость действовать быстро, так как промедление создавало угрозу внезапной атаки киллера, Джон нашел только один способ докопаться до правды – пойти на провокацию. Он отправил анонимное сообщение Уильямсу, в котором написал, что знает все детали преступления, и предложил встретиться, чтобы обсудить размер вознаграждения за молчание. Джон рассчитывал, что если Эдвард действительно убийца, то адресат сохранит послание в тайне и обязательно явится на встречу. Если же Уильямс невиновен, то он сообщит о письме в военную полицию, и Джон в конечном счете будет арестован как провокатор. Однако подобная перспектива не пугала Александрова в условиях тревожности сложившейся вокруг него ситуации.

Александров назначил встречу в полночь в одном из покинутых районов города, в заброшенной часовне. Облачившись в балахон ордена Сингулярности, он направился к месту встречи. Надо сказать, что в век камер слежения и спутников-шпионов подобная одежда была настоящим спасением для лиц, желавших остаться неузнанными. Учение ордена Сингулярности представляло собой интерпретацию научных знаний об истоках Вселенной. Оно смешивало физические явления с социальными, ставя между ними знак равенства. Весь материал, из которого сформировался мир, включающий в себя и звезды, и планеты, и людей, когда-то, примерно четырнадцать миллиардов лет назад, был однороден и помещался в объеме, меньшем острия швейной иголки. Основатели ордена вывели из этого положения ключевой для них тезис: люди, в силу истории их происхождения, являются безликими частицами мира, а посему личные блага совершенно бессмысленны, ибо в сущности своей человек не отличается от растущего в поле дерева или лежащего на дороге камня. В какой-то момент власти поняли, что распространение учения наращивает пассивное большинство, которое является залогом стабильности. Так орден Сингулярности, в прошлом испытывавший гонения, стал находиться в привилегированном положении: его монахи возымели право носить скрывающие лицо и фигуру одежды.

Поочередно используя три беспилотных такси, Джон направился к цели по сложной траектории в попытках запутать следы на случай, если военная полиция впоследствии решила бы отследить его движения со спутников. Джон приземлил летающий автомобиль примерно за четыре квартала до часовни, где была назначена встреча. Под покровом ночи быстрым шагом Александров добрался до выбранного места.

Это было старинное здание, построенное в готическом стиле. Уже многие годы оно не использовалось: орден Сингулярности набирал своих последователей за счет тех, кто ранее принадлежал другим конфессиям. Глядя на разбитые витражи в окнах, сорванные с петель массивные двери и покосившиеся кресты, Александров погружался в мрачные мысли. Подобные здания – немые напоминания об ушедших в небытие представлениях, полных света надежды и радости умиротворения. Учение Сингулярности не оставляло надежд: его отцы твердили, что лучшего мира не существует; впереди – лишь безмолвная пустота, а чувственные ощущения – иллюзия; сама жизнь – выдуманная людьми абстракция, а люди – бледные тени колебаний квантового поля. Новая вера предлагала смириться с мыслью о конечности бытия не благодаря надежде на лучшее, а за счет того, что полностью исключала жизнь из поля зрения, оставляя в качестве утешения лишь мысль, что само существование является плодом воображения. «Постепенно наука пожирает романтические представления о действительности, – думал Александров. – Что останется людям, когда исчезнут белые пятна в структуре их знаний? Не станет ли человек лишним и чужим в мире, полностью описанном языком цифр?»

Конец ознакомительного фрагмента.