Антивоенный синдром или преданная армия?..
Шрифт:
Мы вдруг обнаруживаем, как в экономике, социологии, общественном сознании проявляет себя мощный упитанный пласт, условно именуемый «криминальной буржуазией» или «буржуазным социумом», накопивший в себе громадные жизненные силы, финансовые ресурсы, опыт управления этими ресурсами, сформировавший свою структуру, идеологию, методы выхода «на поверхность». Именно этот динамичный, агрессивный, знающий свои цели пласт принимает сейчас власть у одряхлевшего аппарата, еще недавно претендовавшего на выражение общенародных, общегосударственных интересов.
Экономических централистских структур практически не существует. Социальная справедливость погребена. Экономика антинародная. Государственный сектор тает на глазах, как весенняя льдина. Действует и развивается только буржуазный
Советские органы, и прежде выморочные и эфемерные, заявляют о себе только на Съездах народных депутатов, которые после всех ожиданий обернулись огромной говорильней, вязким болотом плохо переваренных концепций, лепкой непродуманных, часто бесполезных законов.
Поразительна трагичная судьба партии. За годы своего существования партия, утратив интеллект и теорию, теряя из виду грядущее, многократно перерождалась меняла сущность и сегодня по воле своих собственных лидеров приходит к драматическому финалу. Ныне партия напоминает хорошо проложенные по всей территории страны линии электропередачи, укрепленные на прекрасно сконструированных стальных опорах, однако вся эта грандиозная, многомерно разветвленная сеть отключена от источников тока, от электрических станций и не подключена к двигателям, электромоторам, моторам, «лампочкам Ильича». По этой опустевшей сети уже не идет стратегическая инициатива центра. В этих проводах нет тока, энергии идей, приказов и замыслов. Эта сеть мертва, на нее безбоязненно садятся черные птицы, каркая, расклевывают ее — от арматуры до повисших к земле проводов.
Коммунистическая партия, как я вижу, распадается на три разнородных фрагмента. Из ее рядов выламывается мощная социал-демократическая фаланга — вышедшие на поверхность буржуазные круги, предпочитающие не создавать свои политические структуры, а воспользоваться частью уже существующих, с их собственностью, кадрами, организационным опытом. Этой партии жить и цвести, владеть заводами, землей и культурой.
Второй, обреченный фрагмент партии — коррумпированный, ущербный, мыслящий эгоистично и кастово — не нужен уже никому. Он будет выдуваться, как легкая костная пыль исчезнувшего скелета.
Последний, третий фрагмент — та часть партии, которая мыслит себя централистски, все еще ждет инициатив из центра, готова стать партией единомышленников, взять на себя бремя власти в рассыпающейся, гибнущей стране. Она готова на жертвы, она чутко ищет созвучных ей лидеров, трагически ощущает свой удел. Она, крепкая, верящая в социализм, будет отдана на растерзание общественному сознанию, взвинченным народным фронтам, обездоленной публике, когда от коммунистов потребуют ответа не только за ленинский эксперимент в начале века, не только за кровь сталинизма, не только за стагнацию Брежнева, не только за дилетантизм и катастрофу первых лет перестройки, но и за то, что она, партия, заведя страну в тягчайший кризис, покидает штурвал управления, самораспускается, уходит с арены, предав поверивший ей когда-то трудящийся люд. Этот страшный и справедливый упрек будет предъявлен последним партийцам, необратимо устранит их от власти, обречет их самих на роль изгоев, заставит испить чашу политических гонений.
Единственной, последней из всех централистских структур, сохранившей общенациональный идеал, действующей во имя всей страны, всего народа, остается армия. Она, армия, в силу этого тоже подвергается сегодня интенсивному давлению и нападкам. Ее разрушают как последний оплот соборного централизма, последнее вместилище народности.
Сегодня, в дни паралича и деградации власти, армия, как и десять лет назад, остается единственной силой, способной выполнять грозные, предельные функции, вмененные ей трагическим веком. В застойные годы, когда буржуазия наворовывала свой капитал, а бесконтрольный аппарат проедал национальный доход, когда изолгавшаяся интеллигенция тихо ныла, а рабочие и крестьяне молча саботировали распоряжения так называемой народной власти, лишь армия выполняла предназначенный
ей исторический долг. К середине семидесятых годов был наконец установлен военно-стратегический паритет с противниками, достигнут тот баланс оборонительных сил, о котором мечтали вожди, создавая государство и армию. Армия, установив паритет, завершила им период конфронтации, открыла путь к осмысленному в недрах паритета разоружению.Позднее армия воевала в Афганистане, в течение десяти лет принося кровавые жертвы, затыкая телами «афганцев» дыры в нашей неуклюжей восточной политике, беря на себя ответственность за фальшивые разработки наших востоковедов и американистов — нынешних витий перестройки.
Она же, армия, компенсируя безответственность энергетиков и технологов, беспомощность аварийных и спасательных служб, кинулась, как на амбразуры, на взорвавшийся реактор, голыми, по сути дела, руками выхватывала из зоны взрыва раскаленные угли смертоносного топлива.
Она же, единственная, подменяя собой гражданские силы и средства, бросилась в армянский эпицентр, вытаскивала из-под дымящихся развалин Ленинакана раздавленные трупы. В последнее время, покрывая издержки национальной политики, ставя кровавые латки на дырявый кафтан демократических преобразований, армия появляется во всех зонах межнациональных конфликтов. Оказывается в состоянии гасить, хотя бы ненадолго, блуждающие очаги гражданской войны.
И эту последнюю опору государства уничтожают у нас на глазах, делают нас свидетелями избиения армии.
Кто, почему заинтересован в истреблении обороны страны?
С одной стороны, существование в мире военной сверхдержавы Советов, оснащенной грозным оружием века, постоянная непредсказуемая угроза со стороны СССР были дискомфортом для бурно развивающихся цивилизаций Запада. С другой стороны, скопившийся внутри страны буржуазный потенциал развития стремится к слиянию с мировыми деньгами, и единственной преградой оставалась военная мембрана, стена конфронтации.
Мы — свидетели того, как второе по величине военное образование планеты разрушается и исчезает, как дым, словно выпаривается в каком-то чудовищном котле, повторяя судьбу своей предшественницы — армии русской империи.
Вот направления ударов и иссечений, направленных на Советскую Армию.
Направление первое.
На армию взвалили ответственность за атомный апокалипсис: утверждают — ее страшнейшее оружие грозит миру последним часом. Ее угрюмый милитаризм ведет к концу света. Под этим лозунгом началось стремительное разоружение, которое привело к уничтожению в одностороннем порядке целых классов новейшего оружия, доставшегося народу ценой огромных вложений, жертв, отказа от бытовых благ, сконцентрировавших в себе интеллектуальную мощь инженерии.
Считанные месяцы понадобились для изгнания наших соединений из стран Восточной Европы. Целые группировки наших войск — танки, самолеты, пехота — выдворяются из Европы ударами сухих кулачков новоявленных восточноевропейских политиков. Разрушены буферные зоны, сломан паритет, прогнулись границы, мы в нашем противостоянии отброшены к предвоенным временам, когда мощь Запада вкупе с нараставшей германской угрозой концентрировалась против наших оголенных рубежей.
Направление второе.
Армии предъявляется счет за опустошение национальной экономики. Утверждают на все лады: оборонная промышленность высосала, как вурдалак, живые соки индустрии, опустошила прилавки, обескровила народное хозяйство. Пацифистски настроенные экономисты начали невиданное по масштабам иссечение из военного комплекса целых производств, направлений научно-технических разработок. Бестолковая, безответственная конверсия приведет не просто к деградации вооружений, но к исчезновению перспектив научно-технического развития. Закрываются не просто заводы — распускаются коллективы рабочих, ученых, разработчиков, на сотворение которых нация затратила десятилетия своих организационных усилий. Воссоздать такие коллективы будет невозможно. Разрушая эти единственные имеющиеся у нас очаги развития, мы раз и навсегда обрекаем себя на третьестепенную роль, на полное выпадение из технотронных вариантов развития.