Антоллогия советского детектива-40. Компиляция. Книги 1-11
Шрифт:
Ива поморщилась, сказала укоризненно:
— Негоже в сапогах да на постель. Я сама подам. — И, не ожидая согласия, сбросила хромовые сапожки, легко взобралась на кровать.
Северин стоял теперь совсем рядом, он даже руку протянул, чтобы взять двустволку.
Ива сняла ружье, подержала секунду в руках, будто прощаясь с дорогой сердцу вещью, и внезапно с силой, коротко, почти не размахиваясь, ударила прикладом Северина в лицо. Тот вскрикнул, схватился за глаза. Второй удар пришелся по голове. Северин, складываясь пополам, брякнулся на пол.
Кругляк поспешно сунул руку в карман, но Ива уже
— Не брыкаться — стреляю без предупреждения! В патронах картечь.
— Погодите! — выкрикнул Кругляк.
— Молчать! — Лицо Ивы передернула злая гримаса, глаза возбужденно заблестели. — Руки за спину!
Она, пятясь, отошла в дальний угол, и теперь ее отделяли метра три пространства и от Оксаны и от непрошеных гостей.
— Оксана, свяжи им руки. По очереди одному и второму — эта дылда сейчас тоже очухается, — Ива ткнула стволом в Северина.
— Веревок нет, — Оксана нерешительно топталась на месте. — Ивонько, хочу тебе сказать…
— Перестань болтать. Делай, что приказано. Скрути простыни жгутом и вяжи!
Кругляк беззвучно шевелил побелевшими губами, но заговорить не решался. Он по опыту знал, как опасно связываться с такими вот психами, которые сперва нажмут на спусковой крючок, а потом начнут выяснять, в кого стреляли.
Оксана послушно связала и его и Северина. Делала она это медленно, оттягивая время, и Иве снова пришлось подстегнуть ее злым окриком.
— Становись рядом с ними, — приказала она квартирантке. — Бросьте сумку и марш к стене, — процедила Менжерес Кругляку.
Не спуская глаз с Кругляка и Оксаны, она достала из сумки браунинг, взвела курок. Только после этого отложила двустволку. Каждое ее движение было точным, продуманным, экономным. По тому, как уверенно обращалась с оружием, можно было судить, что дело это для нее привычное.
Менжерес придвинула к себе чемодан, выбросила оттуда часть вещей, положила самое необходимое для дороги. Открыла ящик стола, достала пачку денег.
Торжествуя, сказала Кругляку:
— С удовольствием помогла бы вам расстаться с жизнью, но, к сожалению, лишена пока этой возможности. Я сейчас уйду. Не вздумайте поднимать шум раньше времени. Впрочем, — на ходу решила она, — придется заткнуть вам рты и привязать к кровати. Тебя тоже, — повернулась к Оксане, — чтобы своим друзьям не смогла помочь…
Кругляк глазами пытался подсказать Оксане, что надо делать.
— Выслушай их, — снова попросила та Иву, — может, все иначе повернется.
— Нет, — сказала, как отрезала, та. — Говорить не о чем. Знаю эту породу.
Кругляк поймал ее взгляд. В нем была ненависть, он был таким колючим, что Кругляку показалось, будто он пошел босиком по битому стеклу. Он проклинал себя за то, что повел себя с этой взбалмошной девчонкой так беспечно.
Ива допустила только одну ошибку. Когда собирала вещи, ослабила контроль за пленниками, рассчитывая, что связаны они крепко. Оксана же связала Кругляка еле-еле, для видимости. И когда Менжерес, положив рядом пистолет, наклонилась над чемоданом, девушка незаметно дернула за конец простыни, которой связала коренастого Кругляка. Тому теперь было достаточно развести с силой руки, чтобы освободиться.
Туго набитый чемоданчик
не закрывался.— Помоги, — приказала Ива Оксане.
Они вдвоем надавили на крышку. Пистолет лежал на полу, ближе к Оксане. Кругляк упорно смотрел на него, и Оксана, наконец, поняла, что от нее требуется. Когда чемодан удалось закрыть, она, вставая, ударом ноги отбросила браунинг в дальний угол. В ту же секунду Кругляк сбросил свои путы и перехватил двустволку.
Менжерес выпрямилась. Руки у нее безвольно повисли, она попятилась к стене. Прошептала: «Кинець…»
Оксана развязывала Северина.
— Нет, начало, — сказал хмуро Кругляк.
— Уводите быстрее, — жалобно попросила Ива. — А то я сейчас запущу в вашу физиономию вот этим стулом…
Оксана привела в чувство Северина, обильно распятнала зеленкой ушибы. Северин злобно шипел, ощупывая лицо. Взглянул в зеркало, и собственный вид привел его в отчаяние. Хрипло пробормотал:
— Я с тобой еще посчитаюсь, стервоза…
— Ну, ты… До очередной свадьбы заживет, — пренебрежительно бросил Кругляк. И Менжерес: — Садитесь, познакомимся по-настоящему. Вы очень удачно прошли проверку, поздравляю.
Кругляк назвал пароль.
Малеванный против Чуприны
А теперь придется возвратиться к событиям, которые произошли гораздо раньше.
Однажды поздним вечером в райотдел МГБ наведался зеленогайский комсомолец Иван Нечай. Пришел он к своему старому другу старшему оперуполномоченному Малеванному. Нечай, как и положено солидному, уважающему себя человеку, неторопливо поздоровался со всеми за руку, передал приветы от ребят из истребительного отряда, поговорил о погоде — скоро в поле! — о том, что, наконец, прислали в их колхоз новые машины — рады хлопцы! Малеванный заварил чай покрепче, поставил на стол щербатое блюдечко с колотым сахаром. Был он в гимнастерке, надетой поверх теплого тонкого свитера — весна в этом году не торопилась, морозы крепко вцепились в март.
Устроились по-домашнему, чай пили не спеша и и так же неторопливо обменивались новостями.
Как бы между прочим Нечай сказал:
— Помнишь Еву Сокольскую?
Малеванный покопался в памяти, но припомнить не смог.
— Ну, красивая такая, черноглазая. Живет в доме на отшибе, красной черепицей крытом?
— У вас в Зеленом Гае что ни дивчина, то красивая та чернобровая. Бандитов переловим — приеду свататься, — отшутился Малеванный, а сам насторожился: не такой человек Нечай, чтобы ни к тому ни к сему судачить о девчатах.
Нечай ненавидел бандеровцев и не раз доказывал свою храбрость в облавах. После женитьбы на Владе бывший инструктор райкома комсомола окончательно переселился в Зеленый Гай и стал там секретарем комсомольской организации. Осенью мечтал уехать учиться в сельскохозяйственный институт.
— Ева у нас приметная. Между прочим, очень на учительницу Шевчук похожая. Как в песне поется: русы косы до пояса…
— Не узнаю Нечая, — засмеялся Малеванный. — Женился, а на чужих девчат засматриваешься. Тебе теперь только и остается, что другую песню петь: гарна Маша, та не наша…