Антология философии Средних веков и эпохи Возрождения
Шрифт:
Глава II. (Что) Бог поистине существует
Итак, Господи, дающий вере разумение, дай мне, сколько сам знаешь, чтобы я понял, что Ты есть, как мы веруем, и то есть, во что мы веруем. А мы веруем, что Ты есть нечто, больше чего нельзя ничего себе представить. Значит, когда "сказал безумец в сердце своем: нет Бога" — он сказал, что какой-то такой природы нет? (Пс. 13, 1; 52, 1). Но, конечно, этот же самый безумец, слыша, как я говорю: "Нечто, больше чего нельзя ничего себе представить", — понимает то, что слышит; а то, что он понимает, есть в его уме, даже если он не имеет в виду, что такая вещь существует. Ведь одно дело — быть вещи в уме; другое — подразумевать, что вещь существует. Так, когда художник заранее обдумывает то, что он будет делать, он, правда, имеет в уме то, чего еще не сделал, но отнюдь не подразумевает его существования. А когда он уже нарисовал, он и имеет в уме, и мыслит как существующее то, что уже сделал. Значит, убедится даже безумец, что хотя бы в уме есть нечто, больше чего нельзя ничего себе представить, так как когда он слышит
Глава III. (Что) Его нельзя представить себе несуществующим
И оно, конечно, существует столь истинно, что его нельзя представить себе несуществующим. Ибо можно представить себе что существует нечто такое, чего нельзя представить себе, как несуществующее; и оно больше, чем то, что можно представить себе как несуществующее. Поэтому если то, больше чего нельзя себе представить, можно представить себе как несуществующее, тогда то, больше чего нельзя представить себе, не есть то, больше чего нельзя себе представить; противоречие. Значит, нечто, больше чего нельзя себе представить, существует так подлинно, что нельзя и представить себе его несуществующим.
А это Ты и есть, Господи Боже наш. Значит, ты так подлинно существуешь, Господи Боже мой, что нельзя и представить себе, будто Тебя нет. И недаром. Ведь если какой-нибудь ум мог бы представить себе что-нибудь лучше тебя, это значило бы, что тварь возвысилась над Творцом и судит о Творце, что очень нелепо. Притом все сущее, кроме Тебя одного, можно представить себе как несуществующее. Значит, Ты один всего подлиннее, а потому Ты и больше всего имеешь бытие: ибо все другое существует не столь истинно и потому имеет бытия меньше. Почему же тогда "сказал безумец в сердце своем: нет Бога", если столько естественно для разумного ума, то Ты существуешь больше всего? Почему, как не потому, что он глупец и безумец?
Глава IV. Как безумец сказал в сердце своем то, чего нельзя себе представить
Но как он сказал в сердце то, чего не мог представить себе? Или как не мог представить себе того, что сказал в сердце, когда одно и тоже значит: сказать в сердце и представить себе? И если на самом деле, вернее сказать, поскольку на самом деле и представил себе, раз "сказал в сердце", и не сказал в сердце, раз не мог себе представить, то, значит, не в одном лишь смысле говорится нечто в сердце и представляется. Иначе ведь представляется вещь, когда представляется звук, ее обозначающий; иначе — когда мыслится само то, что есть вещь. В первом значении можно представить себе, что Бога нет, во втором — ничуть не бывало. Потому что никто, понимающий, что такое Бог, не может представить себе, что Бога нет, хотя бы произносил в сердце эти слова — или без всякого выражения вовне, или с каким-нибудь. Бог ведь есть то, больше чего нельзя себе представить. Кто это хорошо понимает, тот, разумеется, понимает, что это существует так, что даже и в представлении не может не существовать. Значит, кто понимает, что Бог так существует, не может представить его себе несуществующим.
Благодарю Тебя, Господи благий, благодарю Тебя за то, что то, во что раньше веровал я силой дара Твоего, теперь так понимаю силой просвещения Твоего, что если бы и не хотел верить в то, что Ты существуешь, не мог бы этого не понимать.
Глава V. (Что) Бог есть все, чему лучше быть существующим, чем несуществующим; и что Он один, существуя сам по себе, все остальное создает из ничего
Что же Ты тогда такое, Господи Боже, больше которого нельзя себе представить? Что же, если не то, что, будучи превыше всего, единственное, существуя само по себе, все остальное создало из ничего? Ведь все, что не таково, меньше, чем можно себе представить. Значит, какого блага недостает высшему благу, через которое существует всякое благо? Следовательно, ты праведен, правдив, блажен и все прочее, чему лучше быть, чем не быть, как лучше быть праведным, чем неправедным, блаженным, чем не блаженным.
Глава VI. Каким образом он чувствителен, если Он не есть тело
Но если лучше быть чувствительным, всемогущим, милосердным, бесстрастным, чем не быть (всем этим): как же Ты чувствителен, если Ты не тело; или всемогущ, если всего не можешь; или вместе милосерд и бесстрастен? Ведь если чувствительны только телесные вещи, поскольку чувства существуют относительно тел и в телесном, то как Ты можешь быть чувствительным, когда Ты не тело, но высший Дух, который лучше тела?
Но если «чувствовать» есть не что иное, как познавать, и существует не иначе как ради познания, — ибо кто чувствует, тот познает соответственно свойству чувств, как через зрение — цвета, через отведывание — вкусовые качества, то не будет неправильно сказать о нем, что он каким-то образом чувствует все, что как-то познает. Значит, Господи, хотя Ты и не тело, все же Ты истинно в высшей степени чувствителен, в том смысле, что Ты в высшей степени все познаешь, а не в том, в котором животное познает телесным чувством.
Глава VII. Каким образом Он всемогущ, если многого не может
Но и всемогущ Ты как,
если всего не можешь? Или если не можешь повреждаться, лгать, делать истинное ложным, как бывшее небывшим, чтобы бывшее стало небывшим, и многое подобное: в каком смысле ты можешь все?Но, может быть, эта способность мочь все это означает не мощь, но немощь? Ведь тот, кто это может, может то, чего не следует и что недолжно. Этого же чем больше он может, тем более мощны в нем упрямство и извращенность, а сам он против них может меньше. Значит, тот, кто так может, не мощью может, но немощью. Ведь не потому говорится о нем «может», что он сам может, но потому, что его немощь заставляет мочь в нем другое, т. е. в некоем иносказательном смысле, как многое говорится в несобственном значении, например, когда мы ставим «быть» вместо "не быть" и «делать» вместо того, что на самом деле означает "не делать" или вместо "делать ничто". Ведь мы часто говорим тому, кто отрицает существование какой-то вещи: "Так и есть, как ты говоришь", хотя гораздо правильнее, казалось бы, сказать: "Так и нет, как ты говоришь". Опять-таки, мы говорим: "Он сидит", как "Он делает", или: "Он отдыхает", как "Он делает", хотя «сидеть» не значит "делать что-то", а «отдыхать» — значит вообще ничего не делать. Итак, когда говорится, что кто-то имеет силу делать или претерпевать то, чего не следует и не положено, под силой подразумевается бессилие, ибо чем больше он имеет этой силы, тем сильнее в нем упрямство и извращенность, а он против них тем бессильнее. Значит, Господи Боже, Ты потому поистине всемогущ, что ничего не можешь через посредство немощи и ничто не имеет силы против Тебя.
Глава VIII. Каким образом Он и милосерд, и бесстрастен
Но как же Ты и милосерд и вместе бесстрастен? Ведь если Ты бесстрастен, Ты не сострадаешь; если Ты не сострадаешь — значит, сердце Твое не сжали-вается, сострадая жалкому, что и есть милосердие. А если Ты не милосерд, то откуда несчастным такое утешение?
Значит, как же Ты, Господи, и милосерд, и немилосерд, если и так: милосерд — для нас и нет — сам по себе? Иначе говоря, милосерд согласно нашему чувству и немилосерд — согласно Твоему. Так что когда Ты озираешь нас, жалких, мы чувствуем действие милосердного, а Ты не испытываешь страсти. Итак, ты и милосерд, ибо жалких спасаешь, и грешникам Твоим прощаешь; и немилосерд, ибо несчастье не повергает Тебя в страсть.
Глава IX. Каким образом вполне справедливый и самый справедливый щадит злых; и о том, что Он справедливо сжаливается над злыми
Но злых как Ты щадишь, если Ты и всецело праведен, и в высшей степени праведен? Иначе говоря, как же выходит, что всецело и в высшей степени справедливый делает то, что несправедливо? Или какая справедливость в том, чтобы заслужившему смерть вечную дать жизнь вековечную? Отчего же, Боже добрый, добрый и к добрым и ко злым, отчего спасаешь Ты злых, если это несправедливо, а Ты не делаешь ничего несправедливого?
Потому ли, что благость Твоя непостижима, скрывается это в свете неприступном, где Ты обитаешь? Поистине в высочайшем и сокровеннейшем благости твоей укрыт источник, откуда изливается поток милосердия Твоего. Ибо хотя всецело Ты и в высшей степени справедлив, все же потому Ты милостив также и к злым, что в высшей степени благ. Ведь Ты был бы менее благ, если бы ни к какому злому не был милостив. Ибо лучше тот, кто добр и к добрым и к злым, чем тот, кто добр только к добрым, И лучше тот, кто добр к злым, и наказывая и щадя, чем тот, кто — только наказывая. Значит, Ты потому милосерд, что Ты всецело и в высшей степени благ. И если может быть понятно, почему Ты воздаешь добрым добром, а злым злом, то, конечно, глубочайшего изумления достойно то, что Ты, всецело справедливый и ни в чем не нуждающийся, злым и виноватым перед тобою воздаешь добром. О высота благости Твоей, Боже мой! И видно, отчего Ты милосерд, и не до конца видно. Видно, откуда поток изливается, и не разглядеть источник, его рождающий. Ведь и от полноты благости — то, что Ты кроток к грешникам Твоим, и в высоте благости прячется причина этого. В самом деле, когда Ты по благости своей воздаешь добрым добром, а злым злом, то видно, что этого требует смысл справедливости. Но если Ты воздаешь злым добром, то нам понятно, что всеблагой пожелал это сделать, и удивительно, почему мог пожелать такого в высшей степени справедливый.
О милосердие, из сколь изобильной сладости и сладостного изобилия ты притекаешь к нам! О безмерность доброты Божьей, с какой страстью должны любить тебя грешники! Праведных ведь Ты спасаешь рука об руку с справедливостью, а этих освобождаешь, когда они прокляты справедливостью. Одних — при помощи их заслуг, других — вопреки их заслугам. Одних — узнавая то добро, которое Ты сам им дал; других — не помня зол, которые ты ненавидишь. О безмерная благость, Ты, что так превосходишь всякое разумение, да приидет на меня это милосердие, исходящее из толикого изобилия Твоего! Да вольется в меня то, что изливается из Тебя! Пощади меня по милости, не отомсти по справедливости! Ибо хотя и трудно уразуметь, каким образом милосердие Твое неразлучно с Твой справедливостью, все же необходимо веровать, что никак не противно справедливости то, что выливается из благости, которой вовсе нет без справедливости, вернее сказать, которая истинно согласна с справедливостью. Действительно, если Ты милосерд потому, что всеблаг, я все-благ лишь потому, что в высшей степени справедлив, — истинно, потому Ты милосерд, что в высшей степени справедлив. Помоги мне, Боже праведный и милосердный, Ты, чьего света ищу я, помоги мне уразуметь то, что я говорю. Итак, Ты воистину потому милосерд, что справедлив.