Антология НФ

Парни стояли на карачках и сосредоточенно глядели в воду.

– А все-таки это бутылка, - сказал, почти касаясь набежавшей волны своим смуглым, горбоносым лицом, Роман Ойра-Ойра.

– Охлажденная, - сообщил я, когда по локоть погрузил руку в ледяную воду.

– Врежем по банке!
– заорал грубый Витька Корнеев.
– Сашка, снимай штаны!

Солнце садилось уже которые сутки, низко повиснув над полярным кругом. Еще несколько суток, и на целых полгода наступит ночь.

– Светит, а не греет, - сказал я, еще раз погружая свежемороженую руку.

– Лезь, тебе говорят!

– совершенно озверел нетерпеливый Корнеев. Закаляйся как сталь!

– Ну-ну, ребята. Вытянем бутылку суком...

Разумник наш Роман!

Вытащить бутылку суком решил Витька.

– Это же как в сказке!
– с идиотским глубокомыслием орал он.
– Одна банка на троих! Классика! Раздавим, дернем, то есть примем! Сашка, какие синонимы ты еще знаешь?

– Нарежемся, налижемся, надеремся, насосемся, набухаемся...

– Ух, алкаш!
– с восторгом выкрикнул грубый Корнеев.
– Полиглот, а не филолог!

Штопора ни у кого не нашлось. Витька вцепился в бутылочную пробку большими, словно у вурдалака, зубами. От натуги он покраснел, на лбу у него начала медленно набухать венозная жилка.

– Вот так солидные люди зарабатывают инфаркт, - тихонько заметил Ойра-Ойра.

Вдруг с сухим пистолетным выстрелом пробка вылетела, и бутылка начала с пожарным воем фонтанировать. Дымом без пламени. Витька с отвращением наблюдал за этой неожиданной вулканической деятельностью.

Невозмутимый Роман толкнул меня в бок:

– Смотри, сейчас будет интересно...

Завихренные клубы дыма плотнели, конденсируясь в материальный образ. Через минуту перед нами торчал полудикий джинн с поношенной повязкой на бедрах. Едва закончилась материализация, как он шлепнулся на колени и начал просить:

– О звезды души моей! О властители моих мыслей! Чего вы хотите? Ваш преданный раб Абдул-ибн-Хамид исполнит любое ваше желание!

Всем стало тоскливо, как в бюро добрых услуг.

– Пусть лезет назад в бутылку, - сказал Ойра-Ойра.

– Иди ты!
– злобно дернулся грубый Корнеев, а джинну приказал: - Встань на ноги, дурень! А ну, воздвигни общежитие на два корпуса - один корпус мужской, другой - женский.

– А женский зачем?
– спросил Роман.

– Я жениться хочу!
– прорычал Витька.

– Неплохая идейка...

– Я с плохими не возникаю.

Джинн ударил челом об землю и ответил:

– Слушаю и повинуюсь, о мой господин!

Мгновенно прямо из-под земли вырос шикарный, будто из народной сказки, косо срубленный и крепко сбитый терем. Со всякими резными штучками.

– Ты что сотворил?
– нахмурился грубый Корнеев.
– Издеваешься? Кто тут станет жить без сантехники? Нам что, по вечерам лучины жечь? Тараканов щелчками сбивать?

От Витькиной критики Абдул-ибн-Хамид весь позеленел. Резной, хорошей ручной работы терем провалился сквозь землю. В воздухе мелькнули роскошные варварские гаремы, староримские луперналии и даже Версальский дворец в эпоху разложения феодализма.

Грубый Корнеев всю эту древнюю старину обплевал и облаял:

– Типичное не то!

– Да не кричи ты на Абдулку, - поморщился Роман.

– Он сам Хамид!
– осатанел Витька.

– Да брось ты... Загони его в бутылку.

– А ну, марш в бутылку!
– заорал Витька.

Абдул-ибн-Хамид трясся как осиновый лист, бился лбом о землю, печально посыпал смоляные кудри золой и пеплом, но лезть в бутылку не желал.

– Стоило бы все-таки загнать его в бутылку. Вить, ты какие заклинания знаешь?

– Все! Но черта с два его проймешь заклинаниями, если он не имеет даже представления о железобетонных конструкциях. Темнота! Сапог! Чугун! Неуч допотопный! Бракодел несчастный!

Абдул-ибн-Хамид испуганно сжался, от чего значительно уменьшился в размерах. Конечно, Роман это немедленно заметил, хотя глядел совсем в другую сторону.

– А впрочем, все может случиться, - задумчиво пробормотал он.
– Ребята, а что, если врезать по терминологии?

Он лег на живот, оперся локтями на песок и, внимательно глядя в глаза джинну, тихо промолвил:

– Панель.

Абдул-ибн-Хамид понурился, как сачок на экзамене по сопротивлению материалов.

– Шлакоблок. Стабилизатор. Квартсекция. Паркет. Раскладушка. Канализация. Лифт. Звонок...

Несчастный Абдулка-ибн-Хамидка таял буквально на глазах. Современные знания развеивали его, как древний миф.

– Туалет!
– радостно заревел грубый Корнеев.
– Унитаз! Эврика!

Загнали-таки Абдулку в бутылку. Упрятали под колпачок болезного. Витька поплевал на мозоли и зашвырнул колдовской сосуд далеко в синее море.

Некоторое время мы тупо взирали на пустынные волны, куда только что шлепнулась бутылка. Неожиданно бездонные волны разверзлись, и со дна морского шуганул дым без огня. В воздухе мелькнули и сразу же растаяли резные терема, варварские шатры, многоэтажные пагоды, античная строительная классика и даже Версальский и Букингемский дворцы эпохи упадка.

– Вот жаль, разбилась!
– злобно процедил добряк Корнеев.

Я уже понял, что грубость у него - это внешнее, несерьезное. То есть типичное не то.

– Ой, хлопцы!
– тихонько охнул Роман Ойра-Ойра.
– Да ведь бутылку открыли антиподы из Атлантиды!

Мы (Витька и я) обалдели.

– Так, - где-то за нашими спинами отозвался вежливый голос директора нашего НИИ двуликого Януса.
– Баклуши бьете? Интересно, о чем я с вами вчера беседовал?

Мы пытались придумать, что же ответить ему. Решили отвечать рано поутру, ведь утро вечера мудренее. Придется двуликому полгода ждать ответа. Ну, да это совсем-совсем другое дело...

Рэй Брэдбери. ИЮЛЬ 2001. ПЯТАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ

Позади остались неимоверные ускорения в ярких сполохах неслышного пламени, пронзительные неугасающие глаза жутких галактик, острый холод постоянно сдерживающего ужаса - шестьдесят миллионов миль черно-цветовой космической бездны. Перед ними были первая, вторая, третья и четвертая экспедиции, но судьба их предшественников не была им известна. От Земли до Марса сквозь бескрайнюю звездную пустыню протянулась пятая, такая же слабенькая, зеленая ниточка жизни.