Антология сатиры и юмора России XX века. Том 32. Одесский юмор
Шрифт:
– Простите, а вы сидели или стояли?
Самолет из Одессы прибывает в Москву. Стюардесса объявляет:
– Прошу потуже затянуть пояса.
Раздается недовольный мужской голос:
– Я попросил бы обойтись без политики!
– Абрамович, вас же ударили, почему вы не реагируете?
– Я не реагирую?! А кто упал?!
Взволнованный человек прибежал в морг.
– Брат пропал, два дня нет, может он, не дай Бог, у вас?
– Сейчас проверим. Опишите, какой он.
– Он картавит…
Разговор
– Что вы умеете делать?
– Могу копать.
– А еще что вы можете?
– Могу не копать.
Гостиница «Красная» в Одессе расположена очень удобно для артистов-гастролеров – прямо напротив филармонии.
Однажды приезжий останавливает такси возле филармонии, садится в машину и говорит водителю: «Пожалуйста, мне в гостиницу «Красную».
Тот на него покосился, но ничего не сказал. А через 5 секунд подкатывает к гостинице и говорит: «Пожалуйста».
Пассажир возмущенно: «Что ж вы мне не сказали, что это рядом?!»
Водитель: «Я думал, вы хотели с шиком!»
– Что говорить, Боря, что говорить, жизнь прошла. Я уже пять лет как ничего не могу…
– А я, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, всего два года…
На крыше встречаются два кота – киевский и одесский.
– Ну шо, помяукаем? – предлагает киевский.
– Таки мяу.
«Ты одессит, а это значит…»
1940–1965
Сценическое создание Утесова – великолепный этот, заряженный электричеством парень… всегда готовый к движению сердца и бурной борьбе со злом – может стать образцом, народным спутником, радующим людей…
Этот раздел одесского тома включает и военный период. Конечно, сочетание «война и юмор» звучит не вполне естественно. Но веселый нрав и оптимизм одесситов проявлялись и в эти годы. Один только пример. В дни обороны Одессы на заводе имени Январского восстания наладили выпуск танков «НИ». Трактора обшивали листами тонкой брони, в башне устанавливали пулемет, и этот импровизированный танк получил название «НИ» – «На испуг!» И нужно сказать, что эту свою роль танк «НИ» исполнял исправно…
Включили мы в это двадцатипятилетие и большой раздел, связанный с Леонидом Утесовым. Конечно, тема «Утесов и одесский юмор» не вмещается в эти рамки ни хронологически, ни творчески. Но, как нам кажется, после успеха фильма «Веселые ребята» именно в военные и послевоенные годы жизнерадостный и демократичный талант Утесова проявился наиболее ярко… А теперь воспоминание. Личное. Когда-то, в конце 60-х, я имел мало с чем сравнимое удовольствие увидеть в театре МГУ «Наш дом» спектакль по пьесе Семена Кирсанова «Сказание о царе Максе-Емельяне…» Жаль, что размеры тома не позволяют опубликовать эту веселую и виртуозную фантазию нашего земляка полностью…
В. X.
Леонид Утесов
Сад
«Трезвость»Одесса – родина не только писателей и музыкантов. В Одессе был еще эстрадный конвейер.
Сад «Общества трезвости». Нигде не было такого количества пьяных, как здесь.
В саду драматический летний театр, но его посещают мало. Открытая эстрадная площадка – вот притягательная сила.
Заведовал этой площадкой господин Борисов. Это высокого роста человек с быстро бегающими глазами. Говорит он на «о» и отчаянно картавит. Он не только администратор. Он сам артист. И не только он – вся его семья выступает на эстраде.
– Зачем мне программа? Я сам программа.
– Один?
– Зачем один? Я – куплеты. Я и жена – русско-еврейский дуэт. Дочка Софочка – чечетка и младшенькая, Манечка, – «вундеркинд цыганских романсов».
Но такой разговор ведется для того, чтобы сбить цену артисту, которого он нанимает.
Получить дебют у Борисова ничего не стоит. Не надо быть артистом. Можно выступать первый раз в жизни. Нужно только прийти к господину Борисову и сказать:
– Господин Борисов, я хочу сегодня выступить в программе.
– Пожалуйста, дирекцион (ноты) у тебя есть?
– Есть.
– Миша! А ну, порепетируй с этим пацаном. Вечером он пойдет четвертым номером.
Вечером дебютант выходит на сцену и в меру своих сил старается доставить удовольствие скромной аудитории пьяных и полупьяных посетителей сада «Общества трезвости».
Если то, что он делает, нравится, его вызывают на бис. Стоит дикий крик: «Да-а-вай!» Если не нравится – не менее дикий: «В бу-у-дку!»
Был случай, когда на сцену вышел хорошо одетый, с напомаженной головой и усиками кольчиком молодой человек. После первого куплета раздался единодушный крик: «В бу-у-дку!»
Молодой человек поднял руку, крик прекратился, и он презрительно бросил в публику:
– Жлобы, что вы кричите? Мне это надо – петь куплеты? У меня своя мастерская галстуков. Жлобы! Ну так я не артист.
Зал смолк и с уважением проводил несостоявшегося гения.
Городской сумасшедший
Одесский городской голова – не голова. Городской сумасшедший Марьяшес – голова.
Марьяшеса знали все. Он был своеобразной гордостью Одессы.
Высокий человек с гордой головой. Бородка и усы, давно оставленные без внимания. Поношенный костюм, котелок и увесистая палка. Быстрый шаг и безостановочно движущиеся губы. Он почти бежит. Бежит и шепчет: «Восемнадцать, восемнадцать, восемнадцать…»
Вслед за ним, не отступая, стайка мальчишек.
– Восемнадцать! Восемнадцать! – кричат они ему вслед.
Некоторые даже отваживаются дернуть его сзади за пиджак. Он гневно поворачивается и замахивается палкой. Мальчишки с диким гоготом бросаются врассыпную.
Судьба этого человека страшна.
Он сошел с ума на государственном экзамене по математике. Он, единственный, решил труднейшую задачу и, выкрикнув «восемнадцать», навсегда сделал это число лейтмотивом своей жизни. «Восемнадцать, восемнадцать», – твердит Марьяшес. «Восемнадцать, Восемнадцать», – кричат мальчишки. «Вот идет Восемнадцать», – с грустью говорят взрослые.
Марьяшес может сделать все, что взбредет в его воспаленный мозг. Он заходит в любое кафе. Ему подают все, что он пожелает. Все счета потом оплачивает его брат – врач.