Антология советского детектива-36. Компиляция. Книги 1-15

— Возможно, что и так, — не стал спорить Клепиков.

— Гуртом и отца бить хорошо, — засмеялся Подушкин, — не то, что преступления раскрывать. Как в детской песенке: «На медведя я, друзья, выйду без испуга, если с другом буду я, а медведь без друга…» — пропел баском он.

Вопрос был задан, ответы — получены, только удовлетворение не наступило…

БЕЙ!

Ни превосходная речь не может прикрыть дурного поступка, ни хороший поступок не может быть запятнан ругательной речью.

Демокрит

1

Прошло пару месяцев, как Паромов приступил к исполнению обязанностей участкового инспектора. За это время он, благодаря стараниям внештатных сотрудников и Черняева (Минаев по участку ходить не любил), неплохо изучил не только свой участок, но и всю зону. Знал в лицо и по фамилиям многих поднадзорных и судимых. Почти у каждого из них, впрочем, как и у тунеядцев, были прозвища («погоняла» на специфическом жаргоне милиции). У одних — с зон, где отбывали наказание, у других — со школьной поры.

В беседах с «подопечными» Паромов не бравировал знаниями их прозвищ, обращался или по фамилии, или по имени-отчеству. В зависимости от обстановки и сложившегося психологического контакта.

«Добывай информацию всеми возможными путями, — наставлял Минаев. — Будешь владеть информацией, значит, будешь владеть обстановкой, будешь раскрывать преступления. Диалектика жизни, брат, против нее не попрешь… даже если ты мент».

И Паромов старался выуживать необходимые сведения в таких беседах. Не получалось с первого раза, пробовал во второй, третий, десятый. До тех пор, пока не понимал, что получилось. А источников для сбора всевозможной информации было предостаточно: и беседы со старушками на лавочках у подъездов домов, и невольно оброненные слова судимыми в доверительных беседах, и «наводки» дружинников, и «подсказки» внештатников.

Черняев еще в первые дни поделился опытом исполнения различных запросов и заявлений граждан. Заявлений обычно было не более десятка. В основном писали соседи друг на друга, жены на мужей-пьяниц. Сортируя заявления, Черняев говорил: «Это можно исполнить вечером — все будут находиться дома. А вот это — днем, так как пишут пенсионеры друг на друга. Днем они с радостью откроют дверь любому, а вечером побоятся даже участковому открыть. Тем более, когда участковый без формы и удостоверения».

Удостоверения новому участковому в отделе кадров почему-то не выдавали. «Нет бланков», — отговаривались кадровики. На что Василий Иванович, знавший «кухню» кадровиков, пояснял: «Не хотят себя загружать лишней работой. Если выдадут сейчас удостоверение, оформив кучу бумаг, то им придется через два-три месяца, когда присвоят звание, выдавать удостоверение повторно. А, значит, опять заполнять кучу разных бумаг. С бумагами не только опера не любят возиться, но и кадровики. Сплошные мультики».

Но выход был найден. Воспользовались корочкой удостоверения внештатного сотрудника, вклеив туда фотокарточку Паромова и заверив подлинность гербовой печатью РОВД. Тем более что внешнее оформление корочек внештаников было намного качественней, чем удостоверений сотрудников милиции. Ярко красный ледерин, золотое теснение. А у сотрудников обложка была коричневого цвета, с некачественным теснением названия и герба.

Если заявлений было немного, то запросов из различных организации и учреждений, в основном, здравоохранения: наркологического, венерологического, туберкулезного диспансеров, поступало сотнями. И везде: «срочно оказать содействие» в доставлении к ним на лечение тех или иных пациентов. Десятками поступали сообщения, уведомления из учреждений ИТУ, спецкомендатур, ЛТП. И на все надо было немедленно дать ответ. Но прежде — провести проверку: опросить родственников, членов семей, соседей; отобрать расписки, подписки.

Каких только курьезов при этом не было. Просит, к примеру, администрация наркологического диспансера обязать явкой в диспансер некого Сидорова, который, по их мнению, злостно уклоняется от лечения. А Сидоров уже как два года помер. Или из вендиспансера требуют доставить к ним Петрову, якобы уклоняющуюся от лечения сифилиса, а та уже отбывает наказание по ст. 115 УК РСФСР.

И смех, и грех.

«Ну и мультики!» — как любил говорить в таких случаях Василий Иванович.

При этом все начальники и руководители служб и подразделений требовали от участковых: «Давай! Быстрее! Срочно! Немедленно!»

Особенно ярко это выражалось на оперативных совещаниях, проводимых с завидной регулярностью раз в квартал.

Выступает с отчетом, например, начальник ОУР, и в обязательном порядке: «Участковые плохо контролируют поднадзорных. Поэтому — рецидив преступлений!»

Отчитывается начальник паспортного стола, и обязательно звучит фраза: «Участковые мало составили протоколов за нарушение паспортного режима!»

Начальник следственного отделения: «Во время не доставили подозреваемого Иванова, поэтому уголовное дело в этом месяце окончено не будет…»

Начальник ГАИ: «Участковые мало профилактировали угоны…»

Начальник ОБХСС: «Участковые не обратили внимания…»

И всем участковый инспектор был обязан помочь доставить, привести, составить, направить, оформить, досмотреть…

Около ста пятидесяти позиций входило в обязанности участкового инспектора. И по всем надо было что-то делать… Ежедневно. Срочно. С соблюдением социалистической законности.

Образно и ярко об участковом инспекторе и его работе сказал полковник милиции Коровяковский Анатолий Иванович, работавший в отделе исполнения наказаний УВД: «Участковый — это лошадь, которую все погоняют, и никто не кормит!»

Образно, емко. Лучше не придумаешь!

В течение месяца Паромов «набил» руку на ответах в разные инстанции и организации и научился грамотно брать объяснения от граждан.

— Пора, Николай, учиться выносить постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, — сказал как-то старший участковый. — Объяснения записываешь прилично. Теперь и отказные можешь писать. Хватит меня эксплуатировать. Тут нет ничего сложного. Сжато излагаешь суть дела и вывод. А основания для отказа в возбуждении уголовного дела изложены в статьях с пятой по десятую УПК РСФСР. Так что, приступай.

И стал Паромов учиться составлять постановления об отказе в возбуждении уголовного дела. Благо, что были десятки образцов.

— Получается, — остался доволен Минаев, проверив пару вынесенных Паромовым постановлений. — Действуй в том же духе и дальше, а на утверждение носи начальнику следственного отдела Крутикову Леонарду Григорьевичу. Если что не так, тот поправит и подскажет, не то, что Конев — орать да материалы по кабинету разбрасывать!

Говоря это, старший участковый недовольно морщился, словно от зубной боли. По-видимому, не раз приходилось обжигаться.

— Иван Иванович, конечно, мужик хороший… когда в настроении, но к нему лучше не ходить. Еще под «горячую руку» попадешь — не то что постановление порвет, но и весь материал. Такое уже было не один раз… со многими…

Следует сказать, что заместитель начальника отдела милиции по оперативной работе, являющийся к тому же и первым заместителем, майор милиции Конев Иван Иванович был в Промышленном РОВД личностью неординарной. Среднего роста, среднего телосложения. Русоволосый, но с уже ясно обозначившейся залысиной. В свои сорок пять был подвижен и расторопен. Однако подвижность и расторопность были не мальчишеские суматошные, а солидные, просчитанные, выверенные до самой малости, отшлифованные годами работы в уголовном розыске, постоянным общением с людьми самого разного социального происхождения и положения.