Антология советского детектива-36. Компиляция. Книги 1-15

Он вспомнил, что с неделю тому назад получил заявление Банниковой Марии, в котором та просила привлечь к уголовной ответственности ее сожителя Короткова, который по возрасту годился ей в сыновья, но несмотря на это, уже с полгода проживавший в качестве сожителя, за хулиганство, побои «жестокосердные» — так было написано в заявлении — и кражу серебряных сережек.

Он отдал тогда это заявление с резолюцией начальника отдела: «Провести полную проверку и доложить. Короткова задержать. Срок — 10 суток».

Вот именно, не дней, а суток. Резолюция расшифровывалась просто: можете ночами не спать, дорогие мои исполнители, но уложиться должны в срок и материал разрешить должны качественно.

— Михаил Иванович, — возмутился старший участковый, — мы же планировали материалы передать на возбуждение уголовного дела. Ты что это творишь? Почему отказной?

— Да потому, — принялся пояснять Астахов, — что…

— Никаких отказных, — перебил его Паромов. — Никаких отказных! Коротенькое объяснение этого проходимца, Короткова, неизвестно как и откуда попавшего на наш участок, рапорт на имя начальника — вот и все дела. У нас и без него всякого дерьма хватает. Не так, что ли?

— Согласен. Полностью согласен. И рад бы, но не могу… Нет этого самого Короткова.

— Как нет? Ты только что сказал, что нашел его…

— Да я и не отрицаю, что сказал, что нашел… — засмеялся Астахов. — но я же не сказал, в каком состоянии нашел…

— А в каком… — начал было старший участковый, но вдруг догадавшись, уточнил сам: — Неужели труп?

— Вот именно, — ощерился в хищной улыбке участковый. — Его еще вчера обнаружили в лесу, на зоне отдыха поселка РТИ… На собственном брючном ремне подвесился… Видно, сразу после того злополучного скандала с Марой.

— Я не в курсе, — извинился старший участковый. — Выходной был… Вот и отстал от жизни.

— Оно и видно, становишься начальником. Вот выходные стал брать, голос на подчиненных повышаешь…

— Ладно, тебе. Мог бы сразу и сказать, что Коротков повесился. А то — нашел, нашел!

— Да я бы и сказал, только кто желал слушать… — отстаивал свои позиции Астахов, даже немного «яду» подпустил в свои слова.

Паромов, что-то вспомнив, засмеялся.

— Чему радуемся? — поинтересовался, настораживаясь, участковый. — Не тому ли, что на одного паршивца стало меньше на поселке, и что воздух будет чище?

— Не угадал, хотя и резонно заметил. Я подумал о реакции прокурора Кутумова, когда узнает, что у тебя на участке после появления заявления опять висела «груша», которую нельзя скушать! Ха-ха-ха! Это который по счету?

— Четвертый или пятый… Сам уже со счета сбился. — оскалился встречной улыбкой Астахов.

А Паромов продолжил:

— Помнишь, как с месяц назад, когда на Льговском повороте с остановки трамвая дорогу переходили, чтобы в родной отдел попасть, как он кулаком тебе из своей «Волги» грозил? Точно по байке, рассказанной мне в первый день моей работы Черняевым. Тогда, правда, речь шла о старшем участковом Минаеве Виталии Васильевиче. Но все сходится! И место, и «Волга», и грозящийся прокурор…

— А потом, на подведении итогов, чуть ли не убивцем семейных дебоширов назвал! — подхватил Астахов. — А разве я виноват, что с моего участка после очередного скандала дебоширы один за другим вешаться начали. Впрочем, туда им и дорога.

— Знаешь, Михаил Иванович, говорят, что дыма без огня не бывает! Возможно, прокурор и прав: люди просто так, особенно, пьяницы и дебоширы, вешаться не станут. Не тот сорт. А тут — труп за трупом! Что-то нечисто! — Теперь уже не остался в долгу, слегка «подкалывая» товарища, старший участковый.

— Да, ладно тебе, гражданин начальник, поклеп на бедного подчиненного взводить, — отшутился Астахов. — Просто у них совесть проснулась очень резко. Не было, не было ее, и вдруг возникла. Их нервная система не выдержала этого озарения или вспышки совести — и в петлю!

— Мне понятен ход ваших рассуждений, товарищ лейтенант, но поймет ли их прокурор? — в том же шутливом тоне продолжил Паромов.

— Знаешь, — посерьезнел Астахов, — прокурор это что, тут дело поинтереснее…

— И?.. — Насторожился Паромов.

— Могли бы отличиться, взяв Короткова живым… — со значением произнес Астахов.

— Не понял?

— Вот послушай: Мара вчера, когда еще было неизвестно, что хахаль ее повесился, шепнула мне под большим секретом, что это он летом позапрошлого года грабанул «девятку». Ведь был же такой случай, помнишь? На всю область прогремели.

— Факт разбойного нападения на продавцов магазина был — еще бы не помнить… И уголовное дело заведено… Но преступление остается нераскрытым…

— Было нераскрытым, — поправил старшего участкового Астахов, — было… и, наверное, останется…

6

В тот злополучный дождливый день, кажется, в воскресенье, так как был выходной, Паромов, находился дома, никуда не спешил, играл с дочуркой, как вдруг перед самым обедом была объявлена в райотделе «тревога». Пришлось оставить уютную квартиру, обидевшуюся дочку и поджавшую губки жены, и, одев форму, на всех парах дуть в отдел. Там-то и узнал, что часом раньше неизвестный мужчина, вооруженный обрезом, напал на продавца магазина «Продукты», выхватил из-под прилавка с кассовым аппаратом, небольшую картонную коробку с деньгами, и, отстреливаясь от преследовавших его граждан, скрылся.

Продавцы не пострадали. Физически. Экономически — немного. Пришлось похищенные деньги в количестве трех тысяч коллективно погашать, так как хранились они с явным нарушением должностных инструкций и с присущей русскому человеку халатностью.

Был ранен один из мужчин, преследовавший разбойника. Но рана была поверхностная. Дробинка прорвала штанину и царапнула бедро. За медпомощью он не обращался, ограничившись двумя бутылками водки, полученными им в награду от заведующей магазином за храбрость.

По «горячим следам» пускали служебную собаку, но та, добросовестно добежав с кинологом до вонючки в районе ПМК-8, след утеряла.

Весь подучетный элемент, имевший несчастье проживать на поселке РТИ, в тот же день был собран в отделе милиции и «отработан» лично Чекановым Василием Николаевичем, а также его подчиненными и понаехавшими спецами из областного управления внутренних дел. Тем лицам, которых не удавалось застать дома, передавали через родственников, через соседей, чтобы сами шли в отдел, во избежание худших последствий от их неявки. И они шли, не очень-то радуясь предстоящей перспективе опросов и допросов. Как кролики в пасть к удаву.