Антология советского детектива-37. Компиляция. Книги 1-15

– Ты всегда отличался скромностью, Володя. Но ты не ответил на мой вопрос. Как прошла операция?

Володя снял фуражку, вытер пот со лба, жадно припал к стакану с водой.

– Сначала я связался с шефом, подробно объяснил ему все. Потом встретился с Алешей Филипповым. Вы, наверно, знаете, он работает теперь инструктором в горкоме комсомола. Алеша в темпе собрал дружинников. Мне выделили пять опытных работников. Я их обстоятельно проинструктировал. Но в отделение не пошел. Думаю, у тех, за кем мы следим, свои наблюдатели тоже не спят. Это только в книжках врагов полными дураками выставляют. Было одиннадцать часов. Волнуюсь - справлюсь ли? Честно говоря, несколько раз порывался к вам. Думал, упрошу, докажу, что вы сами должны завершить начатое. И уже решил было, надел пальто. А тут звонят из министерства. Начальник отделения вызывает к себе. Этой операцией, говорит, интересуются в республиканском управлении, лично министр в курсе. Ну, у меня совсем сердце в пятки... А вдруг провалим, опозоримся! Они-то ведь действительно матерые преступники. В соседних домах и напротив магазина нашлись люди, которые согласились нам помочь. Дружинники по двое, по трое отправились к ним "в гости". На всякий случай вызвали машину скорой помощи. За полчаса до налета к водителю скорой помощи подошла красивая женщина и спросила, кого он ждет. Шофер безразлично ответил, что на пятом этаже кто-то заболел. А за шофером, внутри машины сидел Алеша Филиппов. Он сразу же узнал Гюльдасту.

Наши люди (и я сам) расположились в квартирах, где были телефоны. Все машины поддерживали радиосвязь между собою. Наконец, увидели из окон, как крытая грузовая автомашина марки ГАЗ-51 пересекла двор и остановилась у внутреннего входа в магазин. Появились и люди, их было семь человек. Одни прибыли с машиной, другие уже ждали в темноте. Один за рулем. Всего восемь. Дверь открыли очень легко, будто делали это ежедневно. Все семеро кинулись внутрь. Шофер стоял на страже. Минут десять-пятнадцать из магазина не доносилось ни звука. Потом выскочили трое с большими узлами, еле волокут. Ну тут-то их и взяли. Тихо взяли. Все трое так растерялись, что даже не пикнули. Да и не смогли бы при желании, рты мы им заткнули, оттащили в сторонку.

В магазин бросилось пятнадцать дружинников вместе с нашими людьми. Бабаев не отставал. Только тут небольшой шумок вышел, но не долго... Троих выволокли. Четвертая, Гюльдаста, шла сама. Таким образом, без потерь и жертв, были взяты все восемь.

– Девять, - поправил Теймур.

– Я не ошибся, Теймур Аббасович. Их было восемь. Семь в магазине, и один - шофер.

– А один здесь...

– Не понимаю...

На улице негромко хлопнул пистолетный выстрел. Теймур с Володей переглянулись и одновременно кинулись в коридор. Теймур распахнул дверь на кухню.

– Где Сеймур?

– Не знаю. Я ничего не знаю. Уйди...
– снова расплакалась Ляман.

Выстрел раздался под окном комнаты, дверь на кухню была плотно закрыта, и Ляман в завывании ветра ничего не расслышала.

Теймур схватил ее за плечи.

– Где Сеймур?

– Не знаю... Я ничего не поняла. Он что-то пытался говорить, то твое имя называл, то жаловался на судьбу. Потом вдруг сказал, что надо повидаться с матерью. Я не хотела пускать его, я хотела помирить вас. А тут пришел Володя. Сеймур услышал его голос. Оттолкнул меня... Я не могла удержать его.

Теймур с Володей, перепрыгивая через ступеньки, бросились вниз на улицу.

Метрах в пятнадцати от подъезда, уткнувшись лицом в землю, лежал человек. Теймур рывком перевернул его на спину. Вдруг подкосились колени, рука коснулась липкого расплывшегося пятна. Теймур шарил рукой по тротуару, искал оружие.

"Он сам себя...".

Скворцов склонился рядом с ним, приподнял голову Сеймура.

– Стреляли оттуда!
– он кивнул в сторону забора. Теймур тяжело, всей грудью приник к телу брата.

Рука скользнула по окоченевшим ногам, поднялась к груди, лицу, от которого отлила кровь, остановилась на простреленном затылке.

В Сеймура стреляли сзади.

Значит, его выследили и, обвинив в провале, приговорили к смерти. Значит, шайка схвачена не вся, оставался еще кто-то. Он и поспешил отомстить. Кто?

Здание напротив дома, где жил Теймур, надстраивали и поэтому часть улицы огородили. Временно движение автотранспорта здесь было запрещено. Автомобиль Володи стоял в соседнем переулке. Услышав выстрел, водитель выскочил из машины с пистолетом в руках и, не поняв толком в чем дело, решил, что со Скворцовым произошло неладное. Кинулся к дому, где жил Теймур. В соседних домах проснулись жильцы, захлопали окна, балконные двери.

Опустив труп в машину, Теймур и Володя вместе с двумя милиционерами, подоспевшими на выстрел, бросились прочесывать соседние улицы. Обшарили все дворы, площадки и скверы, но никого не обнаружили.

XIX

Теймур вернулся домой только под утро. Ляман плакала, в чем-то бессвязно обвиняя мужа, жаловалась на свою судьбу. Он безучастно и печально смотрел на пачку "Казбека", оставленную братом на столе еще три часа назад.

– Нет, нет!
– нервно выкрикивала Ляман.
– Я больше не могу терпеть. Не могу, не могу! Ни дня, ни ночи! Я работать не могу! Что можно ожидать от человека, если он может поднять руку на родного брата... Где ты бродишь ночами? Сколько можно не спать? Что ты сделал с Сеймуром? Ты бы посмотрел, в каком виде он ушел домой. Если мама увидит его таким, представляешь, что с нею будет!

Теймур облизал спекшиеся губы:

– Она никогда не увидит больше Сеймура...

– Чтобы ветер унес твои слова, - со слезами оборвала Ляман и, только вглядевшись в мертвенно бледное лицо Теймура, крикнула не своим голосом: Говори, что с ним?

– Он погубил себя... Сеймура больше нет...

Цепляясь руками за стену, Ляман стала медленно сползать на пол.

Когда Ляман открыла глаза, давно уже рассвело. Первое, что увидела она - потухшая папироса в искусанных губах мужа.

Погладив ей волосы, Теймур тихо сказал:

– Думаешь, сон? Нет. Все правда. Послушай. Сейчас мы не имеем права распускаться. Встань, умойся, приведи себя в порядок. И внимательно выслушай меня.

С ужасом слушала Ляман историю воскрешения Гюльдасты. А когда слуха ее коснулось имя одного из основных членов шайки, зарыдала, уткнув лицо в подушку.

– Что же нам теперь делать, Теймур?

– Поберечь жизнь матери. Это должно стать главной твоей заботой.

– А что зависит от меня?

– Ты сейчас же поедешь к маме. Вернее, перейдешь к ней на несколько дней, а может, и недель. Скажешь, что работаешь над большой картиной, в которой есть образ матери, и ты хочешь писать с нее. Она же к этому привыкла, ты много рисовала ее.

– А... Сеймур?
– растерянно спросила Ляман.

– Скажешь, что Сеймур срочно выехал, куда - хорошенько не расслышала. Какая-то важная служебная командировка, Теймур, дескать, придет и все объяснит.

– Нет, она не поверит мне. Сердцем поймет.

– Не бойся, я приду и сам поговорю с ней. Ведь Сеймуру случалось и вправду несколько раз срочно выезжать в другие города.

Ляман хрустнула пальцами, заметалась по комнате.

– Значит, я целый день должна сидеть лицом к лицу с несчастной? Как я посмотрю ей в глаза? Для этого нужны стальные нервы. А жизнь с тобой издергала меня. Я не могу, Теймур!

Теймур посмотрел на сына, занятого игрушками.

– Ты будешь не одна, Ляман. Аббас, хоть и маленький, но может сделать больше тебя. Мать очень обижается, что мы редко приносим к ней внука. Ты увидишь, она обрадуется. Аббас с утра до вечера, и даже ночью, будет с бабушкой, у нее на руках... Поторопись, родная.