Антология советского детектива-37. Компиляция. Книги 1-15

Теймур не сомневался - проводника Намазова предупреждали об опасности. Однако, по инструкции полагалось тщательно проверить, не существует ли в действительности Ибрагим, у которого в этот день родилась дочь.

Прихватив подлинники телеграмм, Теймур поспешил в управление. Скоро он мог с уверенностью сказать, что среди родственников Намазова Ибрагимов вообще не имеется.

К трем часам Теймур успел побывать в школе, где учился Арестун, и просмотреть его тетради. Конечно, между неуклюжими каракулями Арестуна и четкой скорописью, которой были заполнены телеграфные бланки, ничего общего не было. По характерной округленности букв можно было предположить, что почерк женский. Теймур решил обойти почтовые отделения, откуда были поданы телеграммы. В одном из них бойкая телеграфистка, повертев бланк, задумчиво прикусила кончик ручки.

– Знаете, кажется, посылала женщина...

– Как она выглядела? Лицо, волосы, рост?

Девушка состроила гримасу.

– Разве что-нибудь разглядишь в такое окошко? Я видела только руку, когда она протянула бланк. У нее было кольцо на пальце, такое кольцо с камешком, по-моему бриллиант.

– А что еще?
– нетерпеливо настаивал Теймур.
– Подумай, постарайся припомнить. Платье, может быть, голос...

– Разве запомнишь голос в таком шуме!?

Теймур не терял надежды.

– Понимаешь, иной человек говорит не так, как все. Например, один картавит, другой заикается...

– А как я говорю?
– кокетливо улыбнулась девушка.

Куда девалась угрюмость Теймура, он так и рассыпался в любезностях:

– Ты говоришь чудесно и сама ты замечательная. Наверно, не только голос, но и характер у тебя прекрасный. Ну, вспомни, пожалуйста. Может, вы с ней перекинулись о чем-нибудь постороннем?

– О чем?
– удивленно протянула девушка.

– Ну, например, могло же тебе показаться в телеграмме что-нибудь непонятным, странным...

Девушка задумалась и вдруг почти вскрикнула:

– Да, да, да... Что-то было, подождите... Вспомнила! Я поинтересовалась, с каких пор Арестуном стали называть женщин. Она сказала, что это мужчина. А я спросила: где он сам. Ответила, что болен... Вот и все!

Теймур на всякий случай спросил еще раз:

– Больше ничего не помнишь?

Девушка с сожалением покачала головой.

Через полчаса Теймур доложил обо всем Тарланову. Капитан одобрительно кивнул и, взяв телеграфный бланк, хитро сощурил один глаз.

– Что по-твоему, означает этот текст?

– Кто-то сообщает Намазову об аресте его отца, - уверенно ответил Теймур.

– Каким образом расшифровал?

– Понял, когда собрал все данные.

– А если бы ты не располагал ничем, кроме этой телеграммы?
– настаивал Тарланов.
– На что тогда ты обратил бы внимание?

Теймур помолчал, а потом, как ученик, которому задача не под силу, смущенно произнес:

– Н-не знаю.

– А ну, прочти еще раз!

Теймур по слогам прочел телеграмму и вопросительно посмотрел на капитана.

– Если бы здесь сообщалось о болезни или другой неприятности...

Тарланов загадочно улыбнулся.

– Ты на турача охотился когда-нибудь?

– Нет.

– Так вот, в народе есть поверье, будто турач кричит: "дайте весть, я пропал". Теперь понятно?

Теймур кивнул.

– Значит, вы считаете, что слово "турач" - это условное предупреждение?

– Ну, конечно, - усмехнулся Тарланов.

Теймур и сам пробовал убедить себя в том, что та Турач, которая заманила его в ловушку, вовсе не обязательно должна принадлежать именно к этой шайке. Но интуиция подсказывала ему другое.

После разговора с Тарлановым, Теймур отправился в управление железнодорожной милиции. Ему сообщили, что проводник Намазов следует в Баку со своим поездом и взят под наблюдение.

Когда Зейналабдина Намазова попросили пройти в дежурную комнату, он молча повиновался, как человек, уверенный, что случилось недоразумение, которое скоро уладится. Впрочем, в дежурке самообладание покинуло его.

– Почему меня задержали? На каком основании? За что? В чем моя вина?

– Где твой чемодан?
– вопросом на вопрос ответил Теймур.

– Какой чемодан?
– Зейналабдин все еще ершился - На неделе я два раза бываю в Москве. Каждый раз набитый чемодан тащить, что ли?

Теймур распорядился пригласить с перрона двух пассажиров в понятые и приказал сержанту обыскать Намазова.

Зейналабдин сам вывернул карманы, вынул поочередно сломанную расческу, помятое удостоверение личности, сто шестьдесят рублей и бросил все это на стол. Он собирался выложить и грязный носовой платок, но Теймур брезгливым жестом остановил его.

– Это можешь оставить при себе. Значит, с тобой кроме этих вещей ничего не было?

– Найдете - поделимся, - огрызнулся Зейналабдин.

Обыскивали его тщательно, прощупывали подкладку пиджака, заглянули в ботинки, в кепку и только в брючном кармане для часов нашли какой-то ключик на грязной тесемке.

– Это не мой ключ, - заволновался Намазов.
– Кто-то из пассажиров обронил, а я подобрал.

Составили протокол. Понятые подписались - задержанный отказался. Теймур не настаивал, сложил протокол вчетверо и опустил в нагрудный карман.

На допросе Зейналабдин утверждал, что давно не ладит с отцом и вообще никакого отношения к его делам не имеет. Но Самедов, который тянуть не любил, тут же устроил ему очную ставку с Хейри Айдамировым, вторым проводником того же вагона,

– Знакомы?

– Чего тут спрашивать?
– Зейналабдин посмотрел снизу вверх на Хейри и засопел.
– Скоро год, как вдвоем ездим.

Самедов позвонил, чтобы внесли чемодан.

– Узнаешь?
– обратился он к Намазову.

Тот сразу переменился в лице, но постарался не выдать своего беспокойства.

– Нет, не узнаю.
– И перевел налитые кровью глаза на Хейри.
– это твой, что ли?

Хейри, насупившись, молчал. Самедов, не переставая улыбаться, достал из ящика стола ключ, завернутый в бумагу, и передал его Теймуру. Замок легко поддался. Теймур осторожно поднял крышку, и Хейри вытаращил глаза: чемодан был туго набит пачками сотенных.

– Ну, а теперь что скажешь?

Зейналабдин не моргнул глазом.

– Не мой чемодан.

– Удивительно! А почему у тебя в кармане лежал ключ от него?