Антология советского детектива-38. Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
…Геннадий является ведущим разведчиком нашей секции. [395] Его отличает большое трудолюбие, продуманность всех действий и поступков, смелость и оперативность в выполнении заданий, что позволяло и позволяет ему добиваться положительных результатов в работе с источниками.
Учитывая, что Геннадий накопил уже большой опыт разведработы, обладает хорошими организаторскими способностями и заслуженно стал для своих коллег авторитетом в оперативных вопросах, полагал бы возможным зачислить его в резерв выдвижения на руководящую работу в Тире [396] или в какой-либо другой секции.
395
Резидентура.
396
Нью-Йорк.
В
Однако с приходом Берии к руководству органами госбезопасности весь оперативный состав НТР заменили, а ее начальника П. Н. Кропотова арестовали. Вслед за этим отозвали из США резидента П. Д. Гутцайта и разведчиков-нелегалов Б. Я. Базарова и Б. П. Румянцева. В Москве их расстреляли как врагов народа, о чем были сделаны соответствующие сообщения в прессе. Информация об этом перепечатывается в нью-йоркских газетах, и все это приводит к тому, что некоторые агенты, находившиеся на связи у Базарова, Гутцайта и Румянцева, узнав о том, что они сотрудничали с «врагами народа», стали отказываться от дальнейших контактов с советской разведкой.
Назначенный вместо Гутцайта на должность резидента Овакимян не мог поверить, чтобы хорошо знакомые ему люди, верные присяге и достойно служившие Родине, в один день могли перековаться во врагов народа, стать изменниками и шпионами. Невольно подумав о том, что и с ним не сегодня, так завтра могут поступить точно так же, он направляет 24 марта 1939 года шифрованную телеграмму в Центр:
…Испытываю полную неудовлетворенность от своей работы в Тире. Объяснить это состояние могу только тем, что отдача нашей секции с ноября прошлого года стала снижаться по совершенно не зависящим он нас причинам. И вызвано это в первую очередь необоснованным откомандированием из Тира самых опытных охотников [397] и вызванным в этой связи «предательством» пловцов. [398] Должен твердо заверить вас, что предательства, как такового, нет, но есть отказ от сотрудничества после того, как им стало известно, что они работали с отозванными из Тира «врагами народа». Я не удивлюсь, если и на меня теперь навесят подобный ярлык за снижение результатов работы секции.
397
Разведчики.
398
Агенты.
Поэтому убедительно прошу вас подобрать мне замену.
Этот документ был доложен исполнявшему обязанности начальника советской разведки С. М. Шпигельглазу в один день со служебной запиской военного инженера 3-го ранга Прудникова. [399] В записке говорилось:
Работа Геннадия неотделима от подрывной деятельности врага народа Гутцайта. Действуя с ним рука об руку в качестве его заместителя, Геннадий не мог не знать о том вредительстве, которое постоянно процветало в нью-йоркской резидентуре, однако он умышленно умалчивал об этом. Не пресекал он в белогвардейской прессе и те антисоветские публикации, которые клеветали о сближении внутренней политики товарища Сталина с аналогичной политикой Гитлера.
Некоторые из источников, завербованных лично Овакимяном и находящихся у него на связи, являются белогвардейцами разных мастей, однако он всячески защищает их, считая их незаменимыми агентами. Все это должно настораживать нас и даже больше: он опасен для внешней разведки.
Предложения:
1. Всех сотрудников нью-йоркской резидентуры заменить, а ее резидента Овакимяна отозвать из США.
2. В связи с неоднократными выступлениями в печати тт. Берия, Ворошилова и Кагановича о том, что наши ученые «сами с усами» и способны это доказать всему империалистическому миру, считаю возможным прекратить разведдеятельность по научно-техническому направлению, а агентуру по линии НТР законсервировать.
3. Войти с письмом в инстанцию о замене руководства загранучреждений в США кадровыми разведчиками.
399
Имя
и отчество установить не представилось возможным.На служебной записке наложена размашистая резолюция синим карандашом:
1. Ваши предложения по свертыванию работы по линии НТР прошу представить более развернуто для доклада т. Наркому.
2. По вопросу работы загранучреждений и осуществления руководства ими сделать то же самое.
Неизвестно, какой была реакция ЦК и Берии на предложения Прудникова, но Овакимян остался в Нью-Йорке и получил на свою шифротелеграмму спокойный деловой ответ:
…Ваша семья в ближайшее время будет отправлена на жительство в Тир. Надеемся, что вы переломите пессимистические настроения и будете впредь вести работу так же успешно, как умели вы ее делать раньше. Помощь вам по линии кадров будет непременно оказана…
Прошел после этого месяц, другой, третий, но помощь так и не была направлена в Нью-Йорк. Мало того, в резидентуру Геннадия вскоре пришло указание откомандирования в Союз еще шести человек. С отбытием их в Москву резидентура оказалась наполовину разгромленной. Овакимян вторично ставит вопрос перед Центром о срочном решении кадровой проблемы:
…Из-за нехватки работников нагрузка на каждого охотника увеличилась до 18 пловцов. Подпольщики [400] остались без челноков. [401] Приостановлена экологическая [402] деятельность по главному объекту. [403] Законсервирована аналогичная работа по Западному побережью Карфагена. [404]
400
Нелегалы.
401
Агенты-связники.
402
Контрразведывательная.
403
Имеется в виду Амторг.
404
США.
Прекрасно понимая, что всякое преувеличение трудностей в разведработе может породить у оставшихся в меньшинстве сотрудников резидентуры нерешительность, даже боязнь проведения каких-либо оперативных мероприятий и попытку оправдать потом отсутствие положительных результатов, Овакимян предпринимает все необходимое, чтобы разведка, несмотря на репрессивные меры, исходившие из Центра, продолжала действовать. Зная, что личный пример руководителя психологически сильнее воздействует на подчиненных, чем слова, он, не щадя себя, работает иногда круглые сутки напролет, выезжая из Нью-Йорка в разные штаты Америки для встреч с агентами. Дело порой доходило до того, что он от усталости валился с ног. Вернувшись однажды из командировки в Кливленд, Геннадий почувствовал себя очень плохо, но, несмотря на это, поехал в генконсульство, чтобы оставить там агентурные материалы. Едва успел появиться в кабинете, как тут же раздался телефонный звонок: на экстренную связь вызывал источник Чарли.
— Придется вот ехать, — тяжело вздохнув, проворчал Овакимян, устало взглянув на присутствовавшего при телефонном разговоре сотрудника резидентуры Луку. [405]
— Это в вашем-то состоянии? — укоризненно глядя на него, спросил Лука.
— Плевать на мое состояние! Вы лучше найдите две-три таблетки саридона или что-то наподобие кофеина.
— Да вы с ума сошли!
— Ничего! Если под воздействием их человек способен не спать двадцать часов подряд, то, может быть, это позволит мне продержаться хотя бы три часа. Впрочем, мне больше и не потребуется…
405
Павел Пантелеймонович Пастельняк — заместитель резидента.
— Но нельзя же себя…
— Хватит спорить, Павел! — прервал Луку Овакимян. — Это приказ! Выполняйте!
Лука принес ему несколько таблеток. Только после этого Геннадий выехал в город и уже через полчаса почувствовал, как усталость и головная боль уходят. На встрече с Чарли он получил большое количество ценных сведений. На другой день, не имея времени для перевода добытых материалов на русский язык, Овакимян отправил их все скопом диппочтой и сообщил об этом в Центр шифротелеграммой: