Антология советского детектива-38. Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
На месте проверяющего Эссен поступил бы точно так же. Завтра обман окончательно раскроется, и Зигфрид с Анжеликой, таким образом, выбывают из игры. Сейчас, однако, это уже не имеет значения: они исполнили назначенную им роль, как, впрочем, исполнил свою роль и Ришар-Шардон. Ведь с их помощью удалось выявить Хосе — главного и, вероятно, единственного связника ИКСа, через которого последний сносится с советской разведкой. А что человек, явившийся на встречу с Шардоном, действительно Хосе, не вызывает сомнений. Во-первых, его портрет в точности совпадает с приметами, указанными Центром: высокий шатен с очками в металлической оправе, на нем светло-серый костюм в крупную клетку. Во-вторых, он принес Шардону сведения в открытом виде, что весьма опасно доверять даже родному брату, и теперь ревизор намерен встретиться со связником Хосе, как он заявил об этом Кинкелям, будучи у них дома. И, наконец, в-третьих, что исключительно важно: агент С-2 у дебаркадера опознал в высоком шатене офицера, работающего, как и сам осведомитель, в управлении швейцарской контрразведки. Агент сразу же сообщил Эссену по телефону, что лицо ему знакомо, скорей всего он сталкивался
Одно обстоятельство Эссена очень тревожило. Каким образом московский Центр, находясь отсюда за тысячи километров, сумел быстро и подробно обговорить с Хосе все детали явки: час и место, в чем будет одет Хосе и прочее, а также сообщить приметы Шардона? Осуществлено это, конечно, по радио и скорее всего через неизвестного ему и Шардону человека Центра. Разумеется, у Хосе нет прямой радиосвязи с Москвой. Значит, у Центра есть какой-то другой канал связи, по которому велись переговоры с Хосе. Возможно, тот самый передатчик, засеченный ранее службой радиоперехвата абвера в районе Женевы. Правда, новых подтверждений о его работе не поступало; позывные этой станции вообще исчезли из эфира: либо изменена программа связи, либо она временно прекратила передачи. Но ведь нельзя исключить существование иной станции, сносящейся с Москвой, еще не обнаруженной. Что из этого следует? А следует то, что перестройка связей от Хосе и затем пересылка полноценной берлинской информации может быть налажена по совершенно неизвестному Эссену каналу, даже без участия Ришара-Шардона. Такой запасной канал у Центра непременно должен быть! Иначе, произойди лишь единственный обрыв в цепочке Хосе — связник — Зигфрид, и движение информации полностью прекращается. Москва лишается ценнейших военных сведений. Ну, какая же разведка допустит такую оплошность? Вот какие дела… Выходит, что ловушка может и не захлопнуться… Значит, остается один путь — схватить Хосе и выпытать, кто такой господин ИКС… Нет, пока рано, эту акцию нужно как следует подготовить — ведь в поисках пропавшего офицера спецслужбы примутся прочесывать всю страну. Лучше всего вывезти Хосе в Германию — на границе у нас есть «окна», но это потребует тщательной подготовки. Да и похитить офицера контрразведки будет непросто: он, конечно, уже принял меры защиты… Надо точно все рассчитать. И прежде всего решить относительно Шардона и Кинкелей.
Ревизор теперь не доверяет супругам. Ему остается сделать последний шаг, чтобы подозрения превратились в уверенность, что они изменники. По докладу Франца Шардон после свидания с Хосе в женевском парке прибыл поздно вечером к Кинкелям. Ожидая его, супруги очень нервничали, в особенности мадам. Поэтому до прихода ревизора Франц приказал ей симулировать недомогание и лечь в постель, а профессору пригрозил, велев взять себя в руки. Пусть они не боятся, сказал Франц, безопасность их обеспечена: если что, они с Паулем мигом расправятся с красным ублюдком. Но ничего страшного не произошло. По записи на магнитофонной пленке и затем по рассказу супругов, гость не угрожал и ни о чем их не расспрашивал. Он был сумрачен и необычно молчалив. Сказал только, что ему еще не все ясно, требуется дополнительная проверка. Обеспокоился нездоровьем Веры Сергеевны и предупредил, что очередную встречу с Эмилем, связником Хосе, проведет лично, сам возьмет информацию, ей ходить не надо. А после полуночи, когда наступило время сеанса связи, отстранив Герберта, сам сел за передатчик и отстучал радиотелеграмму в Центр собственным шифром, не известным никому. Герберту он не стал ничего объяснять, лишь сказал, что это необходимо. Эссен вспомнил, как обеспокоен был приехавший к нему с докладом Франц.
— У супруги профессора истерика, — озабоченно рассказывал старший агент. — Она страшится мести. Кричала на весь дом: «Нам не нужно никаких денег! Отдайте дочь, и мы уедем, скроемся: в Швейцарии найдется для нас убежище, где нас не отыщут люди Центра!»
— Но вы пытались успокоить ее, убедить, что все это чепуха, им нечего бояться? — нетерпеливо прервал Эссен.
— Конечно, шеф! Но она ничего не слушает. Она в таком состоянии, что способна выкинуть любой фортель… Когда я к вам поехал, мы отключили на всякий случай их телефон, а Пауль запер входную дверь, стережет их: мадам может сбежать и позвонить в полицию — ведь она в полном безрассудстве… Что-то надо делать, шеф. — Франц нервным движением пальцев подвигал свои позолоченные очки на остром носу. — Пауль предлагает пристукнуть ее, но… это не выход.
— Что за глупость?! — взбешенно заорал Эссен. — Что он себе позволяет?! Я ему сейчас позвоню, он мне ответит за это, свинья эдакая! Под суд отдам! Что я вам твердил: ни шагу без моего приказа! Смотрите, Франц, вы, как старший на вилле, отвечаете мне за полный порядок, головой отвечаете, вам ясно?!
Это происшествие очень разволновало тогда Вернера. Помолчав и успокоившись, он сказал:
— Как только вернетесь, Франц, передайте госпоже Кинкель дословно следующее… Мол, наш руководитель понимает ее состояние, но страхи мадам преувеличены. Подчеркните: пока они под защитой наших людей, им ничто не грозит. Но стоит им лишиться нашей защиты, их уже никто не спасет. А ревизор постоянно под нашим контролем — каждый шаг его нам известен, мы, вероятно, вообще его скоро ликвидируем. Это подчеркните особенно! Далее скажите: я высоко ценю их помощь и согласие на сотрудничество и щедро отблагодарю. В ближайшее время Эрика вернется в семью, они получат, как условились, большую сумму в американских долларах, в германском посольстве им выдадут въездные визы во Францию — визы уже заказаны, — а из Франции они отправятся куда им заблагорассудится: в Испанию, Англию, Америку.
Передайте, что я прошу профессора и мадам Кинкель потерпеть несколько дней, всего несколько дней. Вы все запомнили, Франц? Передайте слово в слово. И, пожалуйста, Франц, прошу вас, — уже совсем мягко прибавил Эссен, — проявите к ним максимум внимания, доброго участия — лично вы, на Пауля с его замашками я не надеюсь. Помните, Кинкели в будущем очень понадобятся германской разведке.Приказав Францу быть готовым к демонтажу и эвакуации с виллы подслушивающей аппаратуры, Эссен затем позвонил в Лозанну Паулю и резко отчитал его.
— То, что я не мог сказать по телефону, передайте ему сами, Франц, от моего имени. Передайте: если Пауль хотя бы еще раз позволит себе малейшее самовольство, я сообщу в Берлин и потребую его судить. А до этого передам здесь в руки гестапо — там мигом перевоспитают! И запомните оба: до тех пор, пока Кинкели помогают нам, вы обязаны уважать и любить их. Да, да, уважать и любить! — выкрикнул резидент. — Вам всем давно пора понять — только так можно успешно работать с завербованными агентами, будь они хоть красные, хоть черные!
И сейчас, размышляя над событиями минувших двух суток и проблемами, поставленными перед ним этими событиями, Эссен пришел к заключению, что в целом операция развивается благоприятно. Конечно, Кинкелей пора выводить из игры, но не спешить… Шардона, видимо, придется ликвидировать… или подождать? Как бы не спугнуть Хосе в случае, если он договорился с ревизором о встрече по перестройке связи, а тот не явится. Это надо обдумать. И не спешить…
Ночью радист в подвале ресторана, принадлежащего Эссену, отправил в Берлин срочное шифродонесение резидента на имя бригаде фюрера СС Вальтера Шелленберга.
Рокотов шел на встречу. В двенадцать часов на условленном месте он повидается с Эмилем, связником Хосе, и возьмет у него информацию якобы для проверки этого звена цепи путем сличения данного текста с тем, что показывал ему мнимый Хосе в парке. Эту часть операции, как и встречу в парке, противнику надо дать пронаблюдать во всех деталях. Но сыграть без ошибки.
Леонид не сразу обнаружил слежку. Когда он вышел из «Централь-Бельвю», у подъезда стояли два автомобиля, а на противоположной стороне улицы, в отдалении, — третий, такси. По тротуару возле гостиницы, болтая и смеясь, прогуливалась молодая парочка, спешили прохожие. В стороне одиноко маячил, глядя по сторонам, какой-то субъект, но Леонид почему-то решил, что агент на сей раз сидит в одной из машин, и чутье не подвело: как только он повернул за угол, сзади появилось такси с тем же номером, что стояло у отеля. Он остановился, изобразив, что роется в записной книжке, автомобиль проехал вперед и тоже остановился.
Рокотов пересек мостовую и, не оглядываясь, продолжал путь своим широким, энергичным шагом. У витрины галантерейного магазина остановился, сделав вид, что рассматривает мужские галстуки. В толстом зеркальном стекле он увидел собственное отражение, а за плечом — медленно катящееся по той стороне улицы такси со знакомым номером. Ну вот, так и есть, с удовлетворением отметил он, это мой «хвост», все в порядке. Теперь надо обязательно показать, что я заметил слежку и пытаюсь оторваться.
Леонид вошел в магазин, стал кружить от прилавка к прилавку, поднялся на второй этаж и опять спустился в нижний торговый зал. Он понимал, что «хвост» непременно потащится за ним, потому что побоится потерять в толчее покупателей, а также потому, что место сегодняшнего свидания, сообщенное Хосе, немцам неизвестно, — магазин, к примеру, вполне подходит для встречи со связником. Однако Леониду никак не удавалось засечь агента. Бродя от отдела к отделу, он вдруг резко оборачивался и шел назад, выходил на улицу покурить, вновь возвращался в торговые залы, но наметанный глаз не отмечал ничего похожего на слежку. Или меня водит первоклассный агент, решил Рокотов, или сегодня они сняли наблюдение — это странно!
Он начал беспокоиться. Если они не наблюдают, то задуманный трюк пойдет насмарку, придется срочно перестроить игру. Когда Леонид сел в подъехавшее к магазину освободившееся такси, он уже чувствовал себя в роли обманутого обманщика. Конечно, ехать на встречу все равно надо — связной ждет, ехать хотя бы для того, чтобы убедиться в промахе. Что могло случиться? Что мы с Хосе не учли? Разгадать этот ход нельзя. Или, может, моя встреча со связным им уже неинтересна?
Машина тронулась и пошла, набирая скорость, и Рокотов в последний раз, оборотясь на сиденье, взглянул в заднее стекло. И вмиг увидел то, что так желал увидеть; и улыбнулся. Ну вот, совсем другое дело, спасибо! Он успел заметить, как вдали, у магазина, к таксомотору кинулась и юркнула в него фигурка крошечного человечка, которого он узнал бы даже в темноте. Тот самый агент-карлик, кто, по рассказу Веры Сергеевны, выследил ее встречу с Эмилем, а потом вел наблюдение за ним, Леонидом, и мнимым Хосе в парке Мон Репо. Забыть внешность такого ублюдка просто невозможно: несоразмерно большая, на коротком туловище, курчавая голова, детские ручки и ножки да к тому же «заячья губа». С таким обликом вести наблюдение нельзя, но вот посылают, значит, ущербность агента компенсируется высокими профессиональными качествами — вон как скрадывался, «водя» его по магазину! Где же он там прятался?
«Очень ловко „водил“, — подумал Рокотов, повидавший немало всяких сыщиков. — Хоть он действительно ловок, я бы на месте резидента не рискнул, пожалуй, послать его на повторную слежку за тем же „объектом“. Объяснить это можно только одним: карлик видел в лицо на дебаркадере Хосе (подставного, конечно, вместо Хосе пришел другой человек, но они-то об этом не ведают), он знает также в лицо Эмиля и сможет доложить резиденту, с кем у меня состоялось свидание на самом деле, — с Эмилем, как я сказал Кинкелям, или с Хосе, или, возможно, еще с каким-то третьим, если я конспирирую от Зигфрида и Анжелики. Ведь я могу, допустим, тайно встретиться с тем, кто займется по указанию Центра, поскольку я под наблюдением, обеспечением связи между Хосе и новым радистом. А выявить и затем взять под контроль, как Зигфрида, и эту радиоквартиру ох как заманчиво!»