Антология советского детектива-39. Компиляция. Книги 1-11

— Чистюля… Ладно, пока. Не забывай докладывать, — подытожил незнакомец.

После этого опять что-то зашипело, щелкнуло и наступила тишина.

Зимин подождал, затем подчеркнуто не торопясь, каким-то изящным, по его мнению, движением выключил магнитофон, вытащил кассету и, внимательно разглядывая ее, словно видел впервые, сказал:

— Эту запись мы сделали сегодня утром. Вскоре после того, как вы уехали от Маркова.

Он подождал реакцию Тамары, но она сидела молча, уткнув свой невидящий взгляд в колени. Только минут через пять горло у нее отпустило.

— Я сделаю то, что вы хотите. Обещаю… — через силу выдавила она.

— Может, отвезти вас в город?

— Зачем? Я на машине.

— А вы ее способны сейчас вести?

— Что? — погруженная в свои мысли, переспросила Тамара. — Ах, да, все в порядке.

Она как сомнамбула вышла из «Волги» и пошла в дом. По правде говоря, ноги у нее подкашивались, руки тряслись, и вести сейчас машину ей было опасно. Но и находиться рядом с подполковником в течение сорока — пятидесяти минут она не могла, даже если они ни о чем не будут говорить. Этот человек был свидетелем самого большого унижения в ее жизни.

У крыльца уже стояла Вероника.

— Куда ты пропала? — спросила она, бросая кокетливые взгляды на продолжавшего сидеть в машине Зимина.

— Мне надо срочно уехать. Я тебе потом все объясню, — пробормотала Тамара, направляясь за своей сумкой.

Глава 22

Зимин сопровождал Тамару до самого ее дома на Зоологической улице. Он видел подавленное состояние своей подопечной и, очевидно, боялся каких-то эксцессов, а то и обыкновенной женской истерики, способной обернуться аварией. В расстройстве чувств она вполне могла не успеть нажать на тормоз или перепутать его с педалью скорости и врезаться в отбойник или в какой-нибудь тяжелый грузовик, со всеми вытекающими из этого последствиями. Подполковник молился, чтобы ничего подобного не случилось, иначе планировавшаяся операция была бы полностью провалена.

В то же время он понимал, что лучше эту дамочку сейчас не трогать, и старался держать дистанцию, не особо попадаться на глаза. Уже раскрытой Никитенко секретной информации было вполне достаточно, чтобы она возненавидела как Маркова, так и Дергачева и согласилась на все, в том числе задушить их собственными руками. Да и деликатность в обхождении с женщинами никогда не бывает излишней: дальнейшее давление на нее могло лишь спровоцировать яростный протест, а это было ни к чему.

Только у Тамариного подъезда Зимин позволил себе выскочить из машины, подойти и сказать:

— Не затягивайте, если, конечно, вам хочется жить. — Сам он в этом несколько сомневался. — Уже завтра постарайтесь встретиться с политиком и этим… вашим знакомым и выставить им свои условия по выкупу кассеты. И не забывайте обо всем докладывать мне. Когда получите их принципиальное согласие, я назначу дату, время и место операции. Возможно, мы даже пару раз поменяем эти вводные — потрепать им нервы не помешает. Пусть посуетятся, понаделают разных глупостей, засветятся, чтобы у нас появилось побольше зацепок.

Ничего не ответив, Тамара зашла в подъезд и поднялась к себе. Дома она села на пол прямо в прихожей и дала волю своим чувствам: разрыдалась, содрогаясь всем телом. В ее ушах еще звучал голос Маркова: «Чтобы вы ни решили с ней сделать после, я не хочу в этом участвовать… И даже знать детали…» Значит, все это время он встречался с ней, лишь выполняя чье-то поручение?! Главным для него было — завладеть кассетой?!

Ее давно уже так жестоко не обманывали. Причем кто?! Тот единственный человек, которому она поверила, с которым хотела убежать на край света, ради которого готова была рискнуть головой и потребовать кругленькую сумму от мафии! Большей несправедливости трудно себе было и представить.

Хотя, вряд ли ее можно было назвать слишком наивной. Мотивация поступков всех участников этой грязной истории была для Тамары очевидной и, естественно, не вызывала симпатий. Она нисколько не сомневалась, что Дергачев обхаживает ее, исходя из своих мерзких интересов, и при случае он уничтожит любого вставшего на его пути человека не задумываясь.

Да и для Зимина она является всего лишь инструментом в реализации планов спецслужб. И какими бы эти планы ни являлись благородными по отношению ко всему обществу, стране, лично с ней поступали очень жестоко. На ее собственное благополучие фээсбэшнику было наплевать.

И только Маркову удалось убедить Тамару в том, что, при всех своих недостатках, он пытается быть с ней порядочным, что они — друзья по несчастью и их симпатии взаимны. Но оказалось, что он действовал наиболее цинично и готов был отдать ее на растерзание своим мерзким дружкам. Он знал, что над ней готовится какое-то насилие, может быть даже ее хотят убить, и не попытался предотвратить это. Ну а то, что ему хотелось остаться как бы в стороне от экзекуции, не принимать в ней непосредственное участие, нисколько его не оправдывало.

До вечера и всю ночь Тамара находилась в состоянии прострации. Она ничего не ела, не пила и практически не вставала с дивана, иногда погружаясь в короткий беспокойный сон. Просыпаясь же, опять начинала плакать — теперь уже не так надрывно, а скорее жалобно, безутешно, как обиженный, брошенный всеми ребенок. Ей очень хотелось, чтобы кто-нибудь попытался ее успокоить, сказал какие-нибудь добрые слова, просто посидел рядом, но она была одна в целом мире.

Однако к утру внутри у Тамары словно все окаменело. Глаза ее теперь были сухими, руки все время сжимались в кулачки, а в голове билась только одна мысль: она должна отомстить! Отомстить жестоко и хладнокровно! И уже никто не сможет ее обмануть, разжалобить!

Решение в конце концов вызрело простое: она сделает то, что требовали от нее спецслужбы. Однако вся эта операция будет проходить по ее собственному сценарию. Даже Зимину придется подчиниться! В результате она получит не только деньги и моральное удовлетворение от унижения соперников, но и отобьет у всех желание преследовать ее, перевернет последнюю страницу этой истории с кассетой. Благодаря ей пленка с компроматом до сих пор вроде бы существовала и была надежно где-то спрятана, но именно она и уничтожит этот фантом, сдаст его в архив!

Дождавшись начала рабочего дня, Тамара прежде всего позвонила Арутюняну в офис и сказала, что все еще болеет. Шеф, конечно, начал ныть, мол, накопилось полно дел и без нее не обойтись, что сам он ходит на службу даже в разобранном состоянии. Вазген вообще любил приводить себя в качестве примера. Пришлось пригрозить, что если он не отпустит ее, то она пойдет в поликлинику, официально возьмет у дежурного врача больничный и будет сидеть дома две недели.

Разобравшись с собственным начальником, она позвонила в приемную Дергачева. Уже знакомая секретарша хотела перебросить ее на Татошкина, но Тамара настояла, чтобы о звонке доложили «самому», так как это крайне важно. Она даже заявила, что «интересы Михаила Павловича могут серьезно пострадать, если вы немедленно не соедините меня с ним». И только после этого раздалось недовольное: