Антология советского детектива-41. Компиляция. Книги 1-20

— Там, Василь Кузьмич, к тебе гостей понаехало, со всех волостей… Собирайся, мы тут справимся без тебя… Все в лучшем виде осмотрим и заприходуем.

— Каких еще гостей? — спросил Василий Кузьмич.

— Поедешь — узнаешь. Одно скажу — важные гости. Приехали, говорят, по делу ты им нужен. По серьезному, а по какому, мне не «Доложили…

Гостей было четверо. Они сидели на бревнах и о чем- то спорили. Рядом, прислоненные к бочке с водой, стояли велосипеды.

Василий Кузьмич слез с лошади, снял уздечку и седло, пустил лошадь на поляну. Потом не торопясь пошел к гостям.

Двоим паренькам исполнилось, наверное, лет по тринадцать— четырнадцать, двое были постарше, лет шестнадцати. Увидев, как подъехал Василий Кузьмич, они поднялись с бревен и пошли ему навстречу, одетые в защитного цвета форму, в пилотках, у каждого на руках нашивки. Василий Кузьмич обратил внимание, что шли они как-то уж больно торжественно. «Как на параде, — подумал он. — Наверное, попросят лекцию о лесе прочитать или принять на практику в лесничество…»

Каждое лето в лесничестве работали ребята из окрестных школ. Даже из области приезжали. Рассаживали саженцы, помогали чистить лес, собирали шишки. Василий Кузьмич всегда бывал рад приезду ребятишек. В лесу становилось весело, по вечерам даже на самых дальних кордонах звучали песни.

— Здравствуйте, ребята, вы ко мне? — спросил Василий Кузьмич, когда ребята подошли.

— Здравствуйте, товарищ Павлов, — очень четко и слаженно приветствовали его ребята хором.

Высокий темный паренек, с раскосыми глазами, с очень серьезным лицом, только было хотел что-то сказать, как из-за его спины выглянул совсем белесый разбитной парнишка и быстро спросил:

— Вы ведь товарищ Павлов? — Голос у него был совсем простуженный, хрипатый. И лет, наверное, поменьше, чем всем остальным.

— Не высовывайся, Гаврила! — дернул белобрысого за рукав другой паренек.

— Я хотел у вас об этом же спросить, — сказал серьезный. — Вы Павлов Василий Кузьмич?

— Павлов я, Павлов, ребята. Коль в гости пожаловали— прошу в дом. Там и поговорим. А то здесь вас комары заедят.

Он было повернул к дому, но серьезный дотронулся до его руки:

— Одну минуточку! Вы Павлов, Василий Кузьмич, восемнадцатого года рождения, уроженец деревни Лужки…

— В сорок первом году ушли добровольцем на фронт, — опять перебил его белобрысый Гаврила.

— Мы же договорились, Гаврила… — обернувшись к нему, укоризненно сказал серьезный.

— Не буду, Вова, не буду…

— В сорок первом году вам пришлось держать оборону недалеко от своих родных мест, под Заозерьем. Да?

Василий Кузьмич с удивлением смотрел на ребят, не; зная, что и сказать.

— Да вы никак биографию решили мою написать? — улыбнувшись, спросил он наконец.

— Мы уж давно написали, — ответил один из ребят, — только вот с вами долго не могли встретиться. Кое-что уточнить.

— Чудеса, — сказал Василий Кузьмич. — Так что вы хотели узнать? Воевал ли я под Заозерьем? Воевал, ребятки, воевал. Под Заозерьем я и войну закончил — контузило меня. Да так контузило…

Он тяжело вздохнул и махнул рукой, будто отгоняя неприятные воспоминания.

— Ну вот, все сходится, — радостно сказал белобрысый. — Это и есть тот Павлов — Василий Кузьмич! Я все время был уверен.

— Василий Кузьмич, — спросил, почему-то сильно волнуясь, серьезный Вова. — У вас есть правительственные награды? За Отечественную войну?

Василий Кузьмич вдруг заметил, что все четверо мальчишек просто впились в него глазами, что они напряжены до предела, словно ждут от него чего-то не совсем обычного. Белобрысый Гаврила прикусил нижнюю губу и ожесточенно крутил пуговицу на курточке. Вова подался вперед, боясь пропустить хоть слово. Два других парня замерли не шевелясь…

— Да вы что, ребята… — начал было Василий Кузьмич, вглядываясь в лица мальчишек. Он хотел спросить, отчего это они так волнуются, но почувствовал, как ждут они сейчас его ответа, их непонятное волнение вдруг передалось и ему, и, разведя руками, Василий Кузьмич сказал:

— Ну, есть у меня награды, ребятки, есть. Красная Звезда. В сорок первом получил. И «За победу над Германией». Вот и все. Больше не успел. Я ж говорю, контузило меня сильно… Несколько лет себя не помнил.

— Вы Герой Советского Союза! — торжественно, срывающимся голосом произнес Вова.

— Герой Советского Союза! Мы нашли… Мы вели… — крикнул нетерпеливый Гаврила и неожиданно всхлипнул.

— Ура! — закричали мальчишки и, схватив Василия Кузьмича за руки, за плечи, стали трясти его, тормошить, уже не скрывая своего волнения. — Ура! Мы вас нашли… В архиве Министерства обороны есть все документы… Ура, Василий Кузьмич!

И Василий Кузьмич, еще ничего не понимая, оглушенный криком, почувствовал, что в словах мальчишек заключена большая правда. Не смея поверить в нее, растроганный искренностью, теплотой этих неожиданных пришельцев, Василий Кузьмич обнял их и повел в дом, приговаривая:

— Ну, как же это? Ну, что же это, соколики? Перепутали вы что-то. У меня Красная Звезда и «За победу…».

Они сели на лавки за большой, гладко обструганный сосновый стол. На одну лавку Василий Кузьмич, а напротив — ребята. Гаврила встал на лавку коленями, чуть не лег на стол животом — смотрел во все глаза… В комнате пахло смолой, хлебом. В пыльные стекла большого окна билась пчела, стремясь выбраться на волю…

Василий Кузьмич слушал сбивчивый рассказ Володи о том, как два года назад на школьном комсомольском собрании ребята решили написать историю боев под Заозерьем, разыскать людей, которые воевали в этих местах, привести в порядок братские могилы. И самое главное — они сказали себе: безымянных героев нет!

Вот тогда-то и доискались ребята до истории о том, как в двенадцати километрах от Заозерья в сорок первом году были на несколько суток остановлены немецкие танки…

— На двое суток, — поправил Василий Кузьмич Володю.

…В те дни стояла сушь, и небо побелело от зноя. Пыль от телеги висела в воздухе часами. Казалось, что даже болота высохли. Когда солдаты копали окопчики в кочкарнике у дороги, то на дне их было совсем сухо. Невесть кем подожженная, горела мшара. Ветер гнал черный дым вдоль дороги и мешал стрелять по танкам. Слезились глаза. В перерывах между атаками Василий Кузьмич думал о том, как хорошо было бы сейчас забраться в глубь мшары и, лежа на одуряюще пахнущем ковре мха, искать прошлогоднюю клюкву. А в горле было сухо, и мысли о клюкве даже не вызывали слюну.