Антология советского детектива-45. Компиляция. Книги 1-22

— Не тронь старикашку! — Непрошено выкатился откуда-то из-под стола вездесущий уродец. — Он тебе еще пригодится. Думаешь, если удалось разок провести безносую, так и сам черт не брат? Как бы не так, королек!

— Пошел прочь, дурак! — осерчал император. — Не вертись под ногами.

— Нет, куманек, еще неизвестно, кто из нас двоих настоящий дурак, — смело возразил дон Росконес, блюдя священное право шутов. Во всем габсбургском рейхе он один смел бросить в лицо императору слово правды. — Ты жестоко ошибаешься, полагая, что хвори проходят сами собой. Прежде чем куснуть исцелившую руку, вспомни, кто вытащил тебя из могилы, дурак!

— Убрать неблагодарную тварь! — взревел Рудольф, которому кровь прилила к голове.

Но подвижный уродец успел юркнуть за свисавшую до пола парчовую скатерть.

— Ку-ку! — передразнил он напоследок, показав длинный нос.

— Действительно, ваше величество, Макропулоса лучше оставить в покое. — Бонавентура всесторонне оценил ситуацию. Устами Росконеса вещала сама судьба. Как только в лекаре вновь возникнет нужда, Рудольф раскается и выместит бессильный гнев на незадачливом советчике.

— Оставить в покое? Государственного преступника?

— Он, бесспорно, виноват, но так ли уж велико его преступление? — подпустил малую толику сомнения звездный оракул.

— Он обманул доверие своего государя, — проворчал, остывая, Рудольф. — И понесет кару.

— Наказание наказанию рознь. Оно не должно причинять никаких неудобств властелину.

Бонавентура танцующей походкой пронесся по королевской уборной, многократно отражаясь в затейливо обрамленных зеркалах.

— У Макропулоса есть редкостной красоты дочь…

— Как же, как же! Из нее вырастет настоящая пожирательница сердец! — оживился Рудольф, отдавший щедрую дань амурным забавам.

— Так не послать ли этот нераспустившийся еще розан в подарок внукам? — воскликнул всевластный куртизан и хлопнул в ладоши, словно совершил удачную сделку.

— Вы хотите…

— Это самое, государь! Кровно заинтересованный Макропулос получит право безотрывно следить за последствиями своего непродуманного поступка. Уверен, что под его неусыпным бдением с девочкой ничего не случится. Я уж не говорю о том, что это свяжет лекаря почище тюремных оков. Можно будет не волноваться за течение опыта и результаты.

— Вы настоящий дьявол, Бонавентура!

На сем кончаются летописные строки и вступает в свои права легенда, порожденная стоустой молвой. Согласно наиболее распространенному варианту Елена Макропулос дожила почти до наших дней. Порхая из эпохи в эпоху, меняя возлюбленных и имена (лишь инициалы E. М. оставались всегда неизменны), она обновлялась под действием снадобья, как саламандра в огне. Но пришел день, когда, устав от мелькания карусели, где если что и менялось, так только фасоны платьев и прически кавалеров, оседлавших размалеванных зверей, она тихо уснула в каком-то богемском замке. Завещанный наследникам глиняный сосуд так и остался невостребованным. Никто не пожелал воспользоваться дьявольским средством…

Прелестная выдумка!

В действительности же бедная девушка, восстав от могильного сна, утратила всякую способность к передвижению. Ее суставы ослабли, а сухожилия атрофировались. В считанные месяцы она постарела на те самые двадцать лет, которые провела в бездыханном оцепенении.

Рудольфу не пришлось стать свидетелем ее кошмарного пробуждения. Вскоре после объявленной охоты и августейших именин, сопровождавшихся разорительными алхимическими безумствами, его вынудили окончательно отказаться от управления. Остался всего только титул и внешние знаки почета. Богемия, как и прочие государства империи, отошла к Матвею.

В 1612 году, не прожив и нескольких месяцев после унизительного отречения, император Рудольф Второй умер, оставив после себя уникальное собрание картин, коллекцию астрологических инструментов и мюнц-кабинет, в котором главное место занимали медали, изготовленные якобы из алхимического золота.

В мрачные годы гитлеровской оккупации, когда в Пражском граде вершил кровавое пиршество протектор Богемии и Моравии Рейнгард Гейдрих, а эмиссары Адольфа Эйхмана рыскали по всем закоулкам, часть сокровищ была расхищена.

И еще одна любопытная деталь. Гитлеровский гауляйтер и обер-палач Гейдрих, возглавлявший по совместительству службу имперской безопасности, ради шутки примерил на свой нордический череп корону чешских королей… На следующий день его прошила автоматная очередь. Случайное, но знаменательное совпадение.

Глава шестнадцатая Совещание у полковника

Люсин смог увидеться с Крелиным лишь на четверть часа до совещания у начальства. О результатах волжанской эпопеи он в общих чертах уже знал, но интересовали, конечно, подробности.

— Похож, — развел руками Крелин, присаживаясь, по обыкновению, на угол стола. — И в этом все дело. Надо же так! Притом, обрати внимание, похож не столько на самого Солитова, сколько на эту его фотографию. Такое, знаешь, не часто встречается в нашей практике. В профиль — ничего общего. Выступающие надбровные дуги, смазанный подбородок и нос другой. А в фас — на тебе, пожалуйста. Будь моя воля, я бы давал в разных ракурсах.

— Ишь чего захотел — воли!.. Однако быстро вы размотали.

— А что толку?

— Ну, для этого мужика, положим, толк есть, Яша. Кстати, что с ним?

— Обычная история: диабетическая кома. Вместо того чтобы сунуть ему в рот кусочек сахару, эти… — Крелин, в ком зазря погибал гениальный мим, убедительно продемонстрировал, кого он имеет в виду. — Словом, затеяли спихобол с умирающим человеком. Если бы не городская больница — пиши пропало. Буквально с того света вытащили. Гуров уж на что тертый калач, но и его проняло. Он там чего-то пишет по своей прокурорской части. И правильно! Эта братия просто-напросто не желает выполнять самые элементарные обязанности, за которые им, кстати, исправно платят денежки. Медики, называется! Клятва Гиппократа, так их растак.

— Наши, насколько я понял, тоже не с лучшей стороны себя выказали?

— И не говори! Семья с ног сбилась, названивают по всем инстанциям, а эти голубчики сидят себе и не чешутся. Между нами говоря, они решили, что мы прибыли именно по этому поводу. Надеюсь, ты меня не осудишь, но я не особенно старался развеять их не слишком приятные заблуждения. Пусть подумают на досуге. Перетрухали здорово!

— Не будь наивным, Яшенька! Опомнятся, и все потечет прежним руслом. Если не хуже, потому как еще пуще уверуют в полнейшую ненаказуемость. Я знаю эту породу. На ошибках они не учатся. Пиши докладную.