Антология советского детектива-46. Компиляция. Книги 1-14

К родителям Рита не вернулась: Миша оставил ей кооперативную квартиру. К Рите временно переехала любимая подруга Верка-манекенщица, так ее звали в своем кругу. Впрочем, она и в самом деле работала манекенщицей. И первое время жизнь у них «заладилась» отлично, куда веселее, чем при Мише.

Однако настало время и Рите подумать о работе. Так посоветовала Верка, когда растаяли деньги, оставленные Мишей, и были проданы кое-какие заграничные тряпки.

Поклонников, правда, не убавилось, но не брать же было с них подать.

– А почему нет? – спросила Верка. – Ты думаешь, только у Бальзака содержали любовниц? Найди побогаче кого, посолидней.

– Очень мне нужен какой-нибудь старик.

– Нужен. – «Мамы всякие нужны», – рассмеялась Верка. – Один для жизни, другой для веселья. Не будь дурой, Ритка. Стриги купоны со своей красоты.

– Все равно на работу надо поступать, – поморщилась Рита и досадливо стряхнула пепел с сигареты. – Еще тунеядкой объявят.

– Так иди к нам. С твоими данными…

Но, как ни странно, и этот, третий в своей жизни, экзамен Рита не выдержала. В манекенщицы ее не взяли, она оказалась немузыкальной, и что-то не ладилось у нее с пластикой.

– С жиру бесятся, – раздраженно сказала Рита. – Уж я им не подхожу, представляешь? Музыкальность какую-то выдумали.

– Это все, конечно, нужно, Риточка. А как без этого? Просто немыслимо, – с явно неискренним сочувствием ответила Верка, про себя очень довольная, что хоть в этом она свою красивую и самонадеянную подругу обскакала.

«Конечно, – думала Верка, – брюнетка с голубыми глазами – это бесподобно, но музыкальность и пластика – это уже признаки души».

Пришлось Рите вспомнить когда-то полученную специальность и устроиться в бухгалтерию небольшого завода по производству лимонной кислоты, который, кстати, оказался совсем недалеко от ее дома.

Накануне того дня, когда произошла трагедия у заводских ворот и оказались похищенными десять тонн лимонной кислоты, Рита отметила день своего рождения.

А незадолго перед тем она сильно повздорила с отцом.

В тот день заболела мать, и отец, позвонив Рите на работу, попросил взять дня три за свой счет и посидеть со Стасиком… Но Рита не могла, вот если бы знать раньше, а то вдруг так неожиданно.

– Ну, как же раньше? – растерянно спросил отец. – Мы что болезни заранее планируем?

– Но я эти дни никак не могу. У меня… ревизия на работе, – понизив голос, солгала Рита. – Все нервы просто дрожат. Попроси тетю Олю.

Это была соседка по лестничной площадке, которую отец попросил бы куда с большей охотой, чем Риту, но та уехала в Ленинград, к сыну.

– Ну, тогда Аллу Захаровну попроси, – раздраженно предложила Рита. – Она на пенсии, время, небось, девать некуда все равно.

Это был давний друг их семьи, но она сама лежала больная.

– Ну, не знаю! Придумай что-нибудь, в конце концов! – разозлилась Рита. – Я не могу, сказала уже!

На самом деле Рита, действительно, собиралась взять два-три дня за свой счет, присоединить их к субботе и воскресенью и осуществить давно задуманную поездку с приятелями на машинах в Суздаль, где уже были заказаны номера в новом великолепном мотеле. Кстати, теперь она обрисует главному бухгалтеру эту безвыходную ситуацию с заболевшей матерью, пусть попробует не дать ей хотя бы двух дней по уходу. А отца надо было умаслить, ему, бедненькому, в самом деле трудно.

– Никак не могу, папочка, – нежно пропела Рита. – Мне ужасно стыдно, ужасно, но не могу, – и, снова понизив голос и даже прикрыв ладошкой трубку, добавила: – Сам знаешь, что такое ревизия.

– Ревизия? – угрожающе переспросил отец, уловив какую-то фальшь в голосе дочери. – А если я позвоню к тебе на работу и спрошу про эту ревизию, что тогда?

– Посмей только! – испугавшись, невольно воскликнула Рита.

– Ах ты, дрянь, – с силой произнес отец. – Ничего святого за душой уже не осталось. Черт с тобой, обойдусь. А твоей ноги чтоб в доме у нас не было, поняла? – И с треском повесил трубку.

Рита еще целый час после этого страдала угрызениями совести. А потом отправилась к главному бухгалтеру, там разрыдалась, с ней и в самом деле чуть истерика не случилась, и главный бухгалтер, конечно, не посмел ей отказать.

Поездка удалась на славу. Суздаль оказался прелестным городком. А ресторан там со старинной русской кухней всех привел в восхищение, особенно после того, как Валерий о чем-то пошептался с официантом.

И еще с Валерием приехал его знакомый, Сева. Это был спортивного вида человек лет тридцати пяти с красивыми седоватыми висками, черными, живыми глазами, веселый и остроумный. Он захватил с собой гитару и с таким чувством пел песни Окуджавы и Высоцкого, что все женщины почти влюбились в него, а для мужчин он стал сразу закадычным другом.

Однако ухаживал Сева исключительно за Ритой. В этом, естественно, ничего бы не было для нее удивительного, если бы не его манера ухаживать. Сева вел себя спокойно, с достоинством, как человек, умудренный немалым жизненным опытом, он не балагурил, не хохмил, не лез целоваться, как какой-нибудь ветреный мальчишка или пошляк-выпивоха. Вообще, ни о Ритиной ослепительной внешности, ни о своих чувствах Сева разговора даже не вел, не рассказывал он и о всяких далеких заморских странах, где довелось побывать, и о смертельных опасностях, которым якобы подвергался. От этих историй Рита уже изрядно устала, выслушивая их от каждого очередного поклонника. О себе Сева вообще рассказывал скупо: хирург, много оперирует, устает, как черт, кое-где побывал, кое-что повидал, конечно. Но когда они ненадолго оставались наедине, Сева не пел, не развлекал Риту анекдотами и смешными историями, он как бы превращался совсем в другого человека, больше слушал и расспрашивал Риту. Он словно вовсе не стремился «закрутить любовь», добиться взаимности и немедленного сближения, как другие.

Ему, кажется, было приятно само ее общество, интересны ее рассуждения, взгляды, оценки, ее отношение к людям, ее дела и проблемы. Это был какой-то новый способ или даже тип ухаживания, незнакомый Рите и чем-то ее пленивший. Сева, очевидно, хотел для начала ее просто узнать и понять и вовсе не шалел от ее красоты.

Постепенно Рита прониклась к нему безотчетным доверием и на второй или третий день рассказывала даже то, чего никогда не позволяла себе рассказывать своим поклонникам или подругам. Так она рассказала Севе, как трудно ей было достать этот чудный джинсовый костюм, в котором она приехала, который даже в «Березке» бывает раз в год, как уплыла от нее прелестная канадская дубленка, потому что не хватило денег, а отец помочь отказался, он ее совсем не понимает, да и трудно ему, конечно Рассказала Рита, как недавно досталось ей от ее начальника. Она и сама жутко переволновалась. Выписывала товарно-транспортную накладную одному фондодержателю и ошиблась всего на единичку. А единичка – это целая тонна лимонной кислоты.

– А сколько стоит тонна вашей кислоты? – полюбопытствовал Сева.

– Ой, чуть не пятнадцать тысяч.

– Ого! Никогда бы не подумал! – Сева искренне изумился и снова спросил: – А что такое фондодержатель?

Рита объяснила ему и это, привела всякие примеры.

Ей было приятно объяснять этому милому, внимательному, седоватому и такому умному человеку то, что он совсем не знает, а вот она знает. Он и названий-то некоторых фабрик и организаций никогда не слыхал, не знал даже об их существовании.