Антология советского детектива-46. Компиляция. Книги 1-14

— Хотите сказать, и он на свободе, со всеми деньгами? — криво усмехнулся Серков. — А мне плевать. Я его не знаю.

– Я сейчас другое хочу сказать. Вы знаете Журавского. Вы ему даже дали телеграмму недавно в Крым, в гостиницу «Интурист». Но он потом оттуда удрал. Испугался.

— Вас, конечно? — насмешливо осведомился Серков.

— Представьте, не нас. А Птицына Ноя Герасимовича. Он туда приехал зачем-то. Знаете Птицына?

— Ну, знаю.

— И Журавского знаете?

— Ну и Журавского, если вам очень хочется. Что-то, очевидно, произошло с Серковым, что-то в нем сдало, не выдержало напряжения.

— Как его настоящая фамилия? — спросил Лосев.

— Сами знаете, Журавский.

— Нет, — покачал головой Виталий и невольно почему-то вздохнул. — Журавский Олег Дмитриевич действительно работает на «Мосфильме», сейчас в Москве, мы с ним виделись. В Ялте он был пять лет назад. А вот паспорт у него в прошлом году украли. Кто по паспорту сейчас жил в Ялте, а, Серков?

— Да-а, — насмешливо покачал головой Серков. — Как нехорошо-то. Если бы я знал…

Впрочем, смеяться ему явно не хотелось.

— Понятно, понятно, — улыбнулся Лосев. — Если бы вы знали. А ведь это он помог нам напоследок задержать вас в доме у Гали.

— Ладно вам пылить-то, — недоверчиво и враждебно процедил Серков.

— Нет, в самом деле. Он же телеграмму от вас получил, там, в Ялте. Вы сообщали, что заболели, у Гали его отлеживаетесь, на бассейн «Москва» любуетесь.

— Врешь! — рванулся со стула Серков.

— Спокойнее, спокойнее, — ровным тоном произнес Лосев. — Это еще не повод для сильных волнений. Я ведь вас пока ни в чем не уличаю, Серков. Вот когда надо будет волноваться. А пока я хочу знать его настоящую фамилию, только и всего.

— А я не знаю! Понятно вам? И знать не хочу! У него у самого спрашивайте!

— Что ж, придется.

Но тут вдруг Серков внезапно сказал:

— Вообще-то вы правы. На черта это мне надо, чтобы он королем на мои бабки жил? И вообще… на фиг он мне сдался. Значит, ушел? И от дедушки ушел, и от бабушки ушел? И от вас, и от Ноя?

— Ушел, от всех.

— У него одна нора осталась, — сказал Серков. — Где-то на болоте.

…Уходил он очень довольный собой. И злорадно подумал: «Интересно, что теперь будет».

Глава 7. НА БОЛОТЕ

В тот же понедельник, в конце дня, состоялось новое совещание у Цветкова. Новостей было много. И у Откаленко, побывавшего на работе у Лямкина, и дома, где познакомился с его бывшей женой, и у Лосева, который говорил с Гришей Сопкиным и только что закончил допрос Серкова, давший на этот раз кое-что интересное.

— Это, конечно, далеко не все, что он знает, — заключил Виталий. — Главного он мне не сказал. А я пока и не требовал Главное — причина убийства.

— Да самая простая, — прогудел Петя Шухмин. — Деньги забрали. Деньги вез этот Лямкин. Кассир ведь.

— Самая простая. Верно. И все-таки… — задумчиво произнес Цветков, как всегда перекладывая карандаши и выравнивая их — Все-таки… Много вопросов. Почему именно Серкову поручили проводить Лямкина домой, в Москву? И кто поручил, кто именно? Наконец, как Серков в это время вдруг там очутился? Вызвали его специально? А он, выходит, их всех надул — убил, ограбил и скрылся? Гм…

Минуту все молчали, занятые каждый своими мыслями, то есть думали, конечно, об одном и том же, но каждый по-своему.

Лосев полагал, что Серков не сам решился на это заранее спланированное убийство и грабеж, его подбил, уговорил тот мнимый Журавский. Он и пистолет Серкову подсунул. Потому что Серков, снова подумал Лосев, при всей своей горячности и дерзости, сам на такое убийство пойти не мог, не тот характер, не звериный, холодный и расчетливый, как тут требуется. Вот Журавский вполне легко мог пойти на убийство ради такого огромного куша. В нем эту звериную, холодную жестокость Виталий там, в Ялте, ощутил ясно. Но вот как был выбран момент для убийства, такой подходящий, такой выгодный момент, что трудно поверить в какую-либо случайность? Значит, все было подстроено, все спланировано. Но кем и как? Этот пункт оставался Виталию неясен и сейчас больше всего занимал его.

А вот Откаленко начал размышлять именно с этого пункта. Он уже успел погрузиться в дела садового товарищества «на болоте» и потому прежде всего ухватился в своих рассуждениях за обязанности, которые выполнял там Лямкин, и за отношение к нему окружающих. У Лямкина там было, видимо, много врагов. А в этой активной, деятельной среде и враги тоже активные и деятельные. Они не только готовы в любой момент предать и продать, но и сами мечтают нанести удар, и даже не мечтают, а готовятся нанести. Поэтому прежде всего, решил Откаленко, надо установить, кто эти враги и на что каждый из них способен.

Приблизительно тем же путем шли мысли и у Цветкова. Кто же могут быть эти враги Лямкина, думал он, и не они ли организовали это убийство? Кому же Лямкин перебежал дорогу, кому стал неугоден, опасен, кого и чем напугал? Вот тут-то Цветков внезапно и вспомнил одну из записок, обнаруженных у убитого Лямкина. В ней рядом с цифрами «90.840— 10.500» стояли инициалы, чьи-то инициалы. Их надо примерить кое к кому. И потом, этот странный минус заинтересовал Цветкова. Почему не плюс, как обычно в их подсчетах, почему минус? Но пока эти буквы. И он спросил:

К- то у них там, на болоте, — Цветков употребил это выражение уже вполне буднично, без прежней иронии, — из руководства, я имею в виду, имеет те инициалы, помните, как их?

— Вы про записку у Лямкина? — спросил Лосев. А Откаленко деловито раскрыл принесенную им папку, нашел нужный листок, проглядел его и сказал:

— Там инициалы «А. И.» и «3.». — Потом он перебрал другие бумаги и, пробежав их глазами, добавил — Пока таких инициалов ни у кого нет, Федор Кузьмич.

— В первом случае может быть имя и отчество, — заметил Лосев. — А во втором — имя или фамилия. Разное положение или разное отношение к ним.

— Ну, понятно, — согласился Цветков. — Надо еще поискать. Кстати, если цифры там рубли…

— Безусловно, — не утерпев, вставил Откаленко. Цветков бросил короткий взгляд в его сторону и продолжал:

— …Если это рубли, говорю, то некоему «А. И.» причитается, скорей всего, чуть не сто тысяч, а некоему «3.»., видимо, предстоит возврат или выплата восьми с половиной тысяч. Это надо иметь в виду.

— Вот чем покойничек ворочал, — прогудел с дивана Шухмин.

— Суммы немалые, — согласился Цветков. — Их, возможно, он и вез в тот вечер. Ну ладно, — прихлопнул он ладонью по столу. — У кого какие еще соображения? Давай, Лосев.