Антология советского детектива-46. Компиляция. Книги 1-14
Шрифт:
Машину занесло на повороте. Недовольно зарычала собака. Тихо выругался Никитин.
— Где? — спросил Данилов.
— В этом доме, товарищ начальник, — ответил кто-то. Но тротуаре вспыхнул свет карманного фонаря.
Автобус затормозил.
Данилов выпрыгнул и, не отвечая на приветствия, пошел к дверям магазина.
— Свет! — скомандовал он.
Вспыхнули аккумуляторные фонари, осветив занесенный снегом тротуар, обмерзлые ступеньки магазина, распахнутую дверь и тело человека. Совсем маленькое на белом снегу. Казалось, что сторож просто прилег, поджав под себя ноги и вытянув вперед сухонький старческий
— Где директор магазина? — спросил Данилов.
— За ним поехали, — ответил кто-то из темноты.
Данилов, обходя труп, вошел в магазин. Свет фонарей услужливо двигался вместе с ним, фиксируя разоренные прилавки, выбитую дверь в подсобку, разбросанные на полу продукты, горки крупы. Под ногами скрипел сахарный песок.
У прилавков, ручек, замков уже начали работать эксперты, а Данилову все время казалось, что он забыл какую-то важную деталь. Он вышел на крыльцо магазина и увидел. Телефонный аппарат на длинном шнуре стоял на ступеньках рядом с трупом, уже прикрытым брезентом.
Почему телефон оказался здесь? Почему?
— Иван Александрович, — подошел эксперт, — почерк тот же. Был левша, отпечатков много.
— Что взяли?
— А вон директор идет.
Директор магазина — крашеная дама лет сорока в котиковой шубе и фетровых ботах — заголосила сразу, увидев взломанную дверь.
— Вы директор? — подошел к ней Данилов.
— Я, товарищ начальник.
— Утром снимете остатки, акт нам. Упаси бог вас приписать хоть один лишний грамм.
— Да как можно. — Женщина всхлипнула.
— Иван Александрович, — подошел Муравьев, — постовой милиционер делал обход в час тридцать, видел сторожа живым; в два десять, возвращаясь обратно, увидел труп сторожа и взломанную дверь. Эксперты нашли четкий след колес, предположительно ГАЗ-АА. След загипсовали.
— Хорошо, хорошо, — Данилов махнул рукой, — работайте.
Значит, они приехали на машине и управились за сорок минут.
Кому же открывают двери сторожа? Плачущему ребенку? Бездомной собаке? Глупо. Но почему телефон стоял на крыльце?
Может быть, сторож открыл дверь и дал кому-то аппарат? Что могло заставить его? Только человеческое горе. Нет, он бы выслушал через дверь и позвонил сам. Что-то другое. Совсем другое. Они все не могли отказать. Кому? Значит, они, все трое погибших, знали этого человека. Но так же не бывает. Не бывает так.
— Товарищ подполковник, — подошел начальник уголовного розыска отделения милиции, — сторож — Ефремов Михаил Егорович, ему семьдесят лет. Живет с невесткой, сын на фронте. Семья хорошая. Да и старик был добрый, честный. Крошки в магазине не взял.
— Как ты думаешь, Соловьев, почему Ефремов открыл дверь?
— Не знаю.
— А на улице Красина?
— Рок какой-то.
— А ты, Соловьев, мистик.
— Не понял, товарищ подполковник.
— Ничего, это я так, мысли вслух. Вы работайте, а мы поедем. Эксперты останутся с вами.
Данилов
(утро)
Они вышли из машины за две улицы до тупика со смешным названием. Придумал же хороший человек ему имя — Почтово-Голубиный. Шли по узкой тропинке тротуара мимо угадывавшихся в темноте маленьких одноэтажных домиков-дач. Кунцево было не столько районным городом, сколько дачным местом Москвы.
До войны
Данилов с Наташей бывали здесь несколько раз у Серебровского, которому как работнику наркомата полагалась казенная дача. У Сергея была тогда очередная любовь. Самая последняя, как уверял он Данилова. На лужайке перед домом топили шишками самовар, женщины суетились с закуской, а Серебровский, наигрывая на гитаре, пел приятным хрипловатым баритоном.Сапоги скользили, снег под ногами скрипел, как несмазанные петли двери. И Данилову казалось, что звук этот, неприятный и резкий, прорывается сквозь плотно прикрытые ставни домов.
— Далеко еще? — спросил он.
— Метров двести.
Операцию проводили совместно с Кунцевским райотделом милиции. Они и давали установку на Розанова. Ни в чем предосудительном бывший адвокат замечен не был. Работал юрисконсультом районного отделения ВОС [37] , преподавал в городской юридической школе, активно откликался на все общественные мероприятия.
Обыкновенный законопослушный гражданин.
Кончилась длинная, прямая как стрела Почтовая, налево началась Полевая. Тупик с добрым названием оказался коротким и широким. В нем было всего четыре дома. Дача Розанова стояла на самом краю города: двухэтажная, со странной башенкой, изящной и островерхой.
37
Всероссийское общество слепых.
— Ничего дом, — сказал Муравьев за спиной Данилова.
— Только брать его трудно, — хохотнул Никитин.
— Товарищ подполковник, — подошел старший оцепления, — в доме тихо, никто не приезжал, никто не выходил.
Данилов еще раз посмотрел на дом. Снег кончился, ветер разогнал тучи, и утренние звезды повисли над городком. На фоне неба остроконечная башенка на доме Розанова гляделась легкомысленно и добро.
— Сколько человек в доме? — Данилов расстегнул шинель, вынул из кобуры маузер.
— Трое. Пришли вчера в девятнадцать со стороны поля.
— Ребята в поле замерзли, наверное?
— Есть немного. Всю ночь ведь, товарищ подполковник.
Итак, дом блокирован, подходы к нему также. Теперь оставалось совсем немного — попасть в дачу. Конечно, можно было пойти постучать в дверь, сказать, что телеграмма. Но не те люди сидели за этими закрытыми дверями. Окна заложены ставнями, двери крепкие. Если они начнут стрелять, то положить могут многих.
— Где начальник райотдела? — повернулся к людям Данилов.
— Я здесь, Иван Александрович.
— Нужна машина или телега с дровами.
— А уголь подойдет?
— Подойдет.
— У нас во дворе полуторка с углем стоит, должны разгрузить с утра.
— Найдется, во что переодеть троих?
— Смотря во что.
— Валенки, ватники, брюки ватные. Ну чтобы на грузчиков похожи были.
— Попробуем.
— Тогда пошли.
Через тридцать минут, ревя мотором, в Почтово-Голубиный тупик въехала полуторка, груженная углем. В кузове на брезенте лежал человек в грязном ватнике, некоем подобии шапки и разношенных валенках. В кабине сидели еще двое, грузчик и шофер. Машину вел Данилов. Он давно уже не сидел за баранкой, а на грузовиках вообще не ездил, поэтому полуторка шла странными скачками.