Антология современного анархизма и левого радикализма. Том 1

Находясь во власти занимаемых ими конформистских позиций, один за другим они выражают определённую обеспокоенность по отношению к автоматизации, которая ставит под угрозу их культурные и экономические концепции. Любая «авангардная» тенденция характеризуется наличием пораженческого отношения к автоматизации или в лучшем случае недооценкой положительных аспектов будущего, о возможности которых можно судить по результатам более ранних стадий автоматизации. В то же время реакционные силы демонстрируют идиотский оптимизм.

Данное устройство позволяет автоматически создавать кривую Гаусса (кривая образуется падающими шариками). Художественные проблемы направления возникают на том же уровне, что и относительно непредсказуемая траектория падения каждого шарика.

Здесь уместен следующий анекдот. В прошлом году, в журнале «Quatrieme Internationale» воинствующий марксист Ливио Майтан сообщил о том, что один итальянский священник уже высказал идею проведения двух месс в неделю, необходимость которых обусловлена увеличением свободного времени. Майтан комментировал: «Ошибка заключается в уверенности в том, что в новом обществе человек будет таким же, что и в современном обществе, тогда как в действительности его потребности будут настолько отличаться от наших, что это почти невозможно себе представить». Но со стороны Майтана ошибкой было предоставить туманному будущему выявление тех потребностей, которые «почти невозможно себе представить». Диалектическая роль духа состоит в придании возможному желаемых форм. Майтан забывает, что «элементы нового общества формируются в условиях старого общества» всегда, согласно коммунистическому манифесту. Элементы новой жизни должны уже находиться на стадии формирования среди нас — в сфере культуры, — и в наших силах помочь себе поднять уровень полемики.

Социализм, который склоняется к наиболее полному высвобождению энергии и потенциала каждого индивидуума, будет вынужден рассматривать автоматизацию как антипрогрессивную тенденцию, становящуюся прогрессивной только в своей связи с провокациями, выявляющими скрытый потенциал человека. Если, как утверждают учёные и специалисты, автоматизация является новым средством освобождения человека, это должно предполагать превосходство традиционной человеческой деятельности над автоматизированной. То есть живое человеческое воображение должно превосходить сам процесс реализации автоматизации. Где найти такие перспективы, в которых человек являлся бы хозяином, а не рабом автоматизации?

Луис Селерон в своей работе «Автоматизация» объясняет, что этот процесс, как это всегда бывает с проявлениями прогресса, привносит больше, чем вытесняет и подавляет. Что автоматизация сама по себе может привнести возможности действия? Практика показывает, что она полностью подавляет её в своей области.

Кризис индустриализации — это кризис потребления и производства. Кризис производства более важен, чем кризис потребления, поскольку последний обусловлен первым. На уровне индивидуума эту проблему можно выразить тем тезисом, что лучше давать, чем получать, лучше быть способным добавлять, а не подавлять что-либо. Таким образом, у автоматизации есть две противоположные перспективы: она лишает индивидуума возможности внести что-то своё в автоматизированный процесс производства, что является сдерживающим фактором для прогресса, но в то же время освобождает энергию людей, массово высвобождаемых из непродуктивных и нетворческих сфер деятельности. Ценность автоматизации, таким образом, зависит от проектов, которые её контролируют и которые позволяют использовать энергию человека на более высоких уровнях.

Эксперименты в области культуры сегодня представляют собой ни с чем не сравнимую сферу деятельности. И пораженческое отношение в этом случае, пасующее перед возможностями эпохи, является типичным симптомом старого авангарда, который с самодовольством продолжает, как писал Эдгар Морин, «перемалывать кости прошлого». Сюрреалист Бенайон приводит во втором номере «Surrealisme Meme» последнее выражение идей своего движения: «Проблема свободного времени (развлечений) уже волнует социологов. Мы больше не можем доверять учёным, мы вверяем себя клоунам (салонным), певцам, балеринам, гимнастам. Один день работы на шесть дней отдыха: баланс между серьёзным и легкомысленным, между бездельем и трудом рискует нарушиться. «Работнику в его незанятости будет грозить лоботомия со стороны агрессивного, навязчивого телевидения, страдающего от нехватки идей и талантов». Этот сюрреалист не считает (понимает), что неделя с шестью днями отдыха приведёт не к нарушению баланса между серьезным и легкомысленным, а к изменению природы серьёзного, равно как и легкомысленного. Он надеется только на ошибку, нелепое возвращение к данному миру, который он воспринимает, как закоренелый сюрреалист, как непостижимый водевиль. Почему будущее должно стать застывшими пошлостями сегодняшнего дня? И почему возникнет «недостаток в идеях»? Значит ли это, что возникнет недостаток в идеях сюрреализма 1924 года, скорректированных в соответствии с реалиями 1936 года? Возможно. Значит ли это, что сюрреалисты, занимающиеся имитацией, испытывают недостаток идей? Мы хорошо это знаем.

Новый досуг работника похож на пропасть: для того чтобы соорудить мост над ней, современное общество не может придумать ничего лучше, кроме массового производства решающих проблему на какое-то время псевдоигр. Но они, в то же время, являются той базой, на которой величайшее культурное сооружение, которое только можно представить, могло бы быть построено. Эта цель, очевидно, не входит в круг интересов партизанов автоматизации. Если мы хотим дискутировать с инженерами, мы должны войти в сферу их интересов. Мальдонадо, являющийся в настоящее время директором «Hochschule fur Gestaltung» [30] в Ульме, объясняет, что развитие автоматизации в опасности из-за недостаточного энтузиазма, с которым молодёжь выбирает политехническое направление, кроме специалистов по автоматизации как таковой, вырванной из культурного контекста. Но Мальдонадо, который больше чем кто-либо должен был бы демонстрировать наличие такого общего контекста, совершенно не подозревает об этом: «Автоматизация только тогда сможет быстро развиваться, когда её целью станет перспектива, противоположная её собственному созданию, и когда мы сможем реализовать эту перспективу в процессе её развития».

30

Высшая школа управления (нем.).

Мальдонадо предполагает обратное: сначала проводится автоматизация, а потом она используется. Мы могли бы поспорить с этим методом, если бы целью не была непосредственно автоматизация, поскольку автоматизация — это не действие в области, которая должна провоцировать антидействие. Это нейтрализация области, которая бы нейтрализовала также и внешнюю среду, если бы противоположные действия не предпринимались одновременно.

Пьер Друин, говоря в журнале «Le Monde» от 5 января 1957 года о возросшем интересе к различным хобби как способе реализации тех способностей, которым работник уже не может найти применения в сфере своей профессиональной деятельности, заключает, что в каждом человеке живёт «спящий творец». Это старое клише особенно правдоподобно сегодня, если мы свяжем его с реальными физическими возможностями нашего времени. Спящий творец должен проснуться, и для состояния его пробуждения есть хорошее название — ситуационизм.

Идея стандартизации является попыткой сократить и упростить величайшее число человеческих потребностей, добиться равенства. От нас зависит, откроет ли стандартизация более интересные области практической деятельности или закроет их. В зависимости от результата мы можем столкнуться либо с тотальной деградацией человеческой жизни, либо с возможностью постоянного возникновения новых желаний. Но эти желания не появятся сами по себе в жёстких условиях нашего мира. Для их выявления, выражения и реализации необходимы совместные усилия.

Ги-Эрнест Дебор ТЕОРИЯ ДРЕЙФА

Опубликовано в «Internationale Situationniste» №2, 1958 г.

Одной из основных ситуационистских практик является дрейф — техника быстрого перемещения сквозь разнообразные среды. Дрейфы содержат в себе игровое и конструктивное поведения, а также знание психогеографических эффектов и потому отличаются от общепринятых понятий путешествия или прогулки.

В период дрейфа одна или несколько личностей на определенный период времени прекращают все отношения, бросают работу и прочую деятельность, теряют стимулы для активного существования. В это время субъект любуется окружающей местностью и наслаждается случайными встречами. При этом фактор случая играет не такую большую роль, как может показаться: с точки зрения дрейфа города обладают психогеографическими очертаниями с постоянными потоками, с исходными точками и завихрениями, которые сильно препятствуют входу в определенные зоны или выходу из них.

Дрейф содержит в себе как свободу, так и ее необходимое отрицание: господство психогеографических вариаций в знаниях и расчете их возможностей. В свете последнего экологическая наука, несмотря на то что она загоняет саму себя в узкие социальные рамки, обеспечивает психогеографию необходимой информацией.

Экологический анализ абсолютного или относительного характера нарушений в городской системе, роли микроклимата, отдельных районов, не привязанных к административным границам, и, главным образом, доминирующей роли центров притяжения, должен быть использован и завершен с помощью психогеографических методов.