Антология современной французской драматургии.Том 1

ПАЛЕОГРАФ. Сотоварищ самодержец, у меня к вам почта. (Показывает пергаменты.)Афинские танцовщицы, коринфские арбузы, лесбийские рыбки, сенаторская комиссия государственных учебных заведений…

САМОДЕРЖЕЦ (принимая пергаменты). Неужели вы и правда думаете, будто людям нужно, чтобы ими управляли? Я уверен, что любое жизнеспособное общество эволюционирует согласно собственному притяжению, по наклонной наименьшего сопротивления. Политические институции играют роль не большую, чем греческий орнамент с позолотою на вашем одеянии — изысканный, красивый. Кто вам его делал?

ПАЛЕОГРАФ. Фатос…

САМОДЕРЖЕЦ. Потрясающие портные. С одной стороны, есть нечто такое… такое… свойство… свойства…

ПАЛЕОГРАФ. Свойства несвойственные.

САМОДЕРЖЕЦ. Идеально… Свойства несвойственные подталкивают их феминизировать покрой. Но, все более драпируя наше тело в мягкие пузырящиеся ткани, про которые они и говорят как про женщин, несчастные приобретают ностальгию по мужчинам и в глубокой тайне, в райских подземельях, когда их никто не видит, фабрикуют наконец…

ВСЕ. Что же, сотоварищ самодержец?

САМОДЕРЖЕЦ. Пиджаки. Да. Пиджаки. Для собственного удовольствия. (Потягиваясь.)Ох! Меня утомили рассуждения. А эти здесь что делают? Неребис, моя лапочка, и ты, мой славный, что вы делаете?

 После завершения танца Классикоси Неребисприсели отдохнуть. Классикострудится над шевелюрой Неребис.

НЕРЕБИС. Он меня красит, Феопипи, малыш.

САМОДЕРЖЕЦ. Красит? Ну а что он тебе красит?

НЕРЕБИС. Волосы, что же еще!

САМОДЕРЖЕЦ. Он красит тебе волосы! Но я не вижу краски. Сейчас они у тебя черные. И всегда были черными.

НЕРЕБИС. Я их крашу в черный цвет.

ПАЛЕОГРАФ (Врачу, тихо).Кстати, насчет термина… Я его нашел. Псевдофаринкс!

ВРАЧ. Псевдофаринкс! Звучит хорошо. Но почему «фаринкс»?

ПАЛЕОГРАФ. Чтобы пощадить жалкие остатки стыда, скрывающиеся иногда в коридорах, прячущиеся по стенным шкафам…

САМОДЕРЖЕЦ. Черноволосая и красишь в черный цвет? Но почему?

НЕРЕБИС. Да потому что модно. Модно сейчас краситься в черный. Так она сказала.

САМОДЕРЖЕЦ. Ах, она?

НЕРЕБИС. Она, она.

САМОДЕРЖЕЦ. Никак мне не понять, что же у этой декоративной голубки в потрохах, когда она вещает о себе, да каким тоном! С полным ртом… Вещает ли она про Афродиту перламутровую или про самое себя? О, женщины так любят женщину.

ВРАЧ. Мужчины тоже…

САМОДЕРЖЕЦ. Что намереваетесь вы изложить, мой милый терапевт? Что женщины любят мужчин тоже? Или что мужчины так же любят мужчин, как и женщины — женщину?

НЕРЕБИС. Сколько же в вас все-таки этого византийства! Я ведь всего лишь крашу волосы!

ВРАЧ. Я радовался тому, что оба пола еще существуют, женщины, мужчины, мужчины, женщины…

ПАЛЕОГРАФ. Иначе бы народ не воспроизводил детей.

САМОДЕРЖЕЦ. О дети, я оплакиваю их. Ведь все подвержены дизентерии, параличу и криминологии. Все.

ПАЛЕОГРАФ. Когда блистают они в свои пятнадцать лет…

САМОДЕРЖЕЦ. А когда блистают они в свои пятнадцать лет, то дети ли они еще? Может, уже друзья?

ПАЛЕОГРАФ. Дружба мужчин между собой порождает мягкий сумрак, где глаза уже не отличают цвет небес от цвета желчи.

ВРАЧ. Но друзья ваши становятся любовниками вашими, и все начинается вновь — ревность и безрассудство.

ПАЛЕОГРАФ. Остается диалектика.

ВРАЧ. И хирургия.

НЕРЕБИС (Самодержцу).Насчет «она»… Хотите, чтобы я сказала, кто это?

САМОДЕРЖЕЦ. Если угодно, милый лягушонок.

НЕРЕБИС. Ну, это проще простого. Ведь она — это она. Императрица. Жена ваша.

ВРАЧ( глядя на запад).А закат-то ярко-красный.

САМОДЕРЖЕЦ (в раздражении хватает вазу и чуть не швыряет ее на пол).Ах, жена! Опять!.. Хоть бы день!.. Хоть бы один день, чтобы слух о ней ко мне не доходил! (Врачу.)Вот здесь у вас, наверное, какие-нибудь инструменты. Вы же врач, прооперируйте меня от собственной жены!

ВРАЧ. Ну, видите ли… Это довольно сложно…

НЕРЕБИС. Она принялась чернить все абсолютно белые волосья, и на голове, и всюду. Как обычно, каждая в городе занялась тем же. Филомене, своей старой горничной, она сказала, чтобы та мне сказала, чтобы я вам сказала. Она ждет вас.

САМОДЕРЖЕЦ. Она ждет меня! Ждать и не видеть приходящего — большая мука! Быть ожидаемым все время это архи, архиутомительно. Кем же она меня считает? Кто же я в итоге, дорогие сотоварищи, — козел? Или петух? Ты, дочь моя, вглядись в меня. Баран я? Или я петух? Или я бык?

  Неребисмимикой изображает понимание.

Ну хорошо, я обязан императрице священным пурпуром и политическим могуществом, согласен я, согласен… Только почему бы ей не оставить меня с миром? Выше всякой меры вздуется моя признательность. (Неребис.)Зоя должна понять, и в этом ее долг, она должнапонять, что, превратив меня, своего секретаря, в цезаря самодержца первой из двух половин вселенной, она вознесла меня над смертными и соответственно над теми, кому скоро умирать.

ВРАЧ. Не думаете ли вы избавиться от жены?

ПАЛЕОГРАФ. Я мог бы написать заранее и прямо сейчас рассказ о сем печальном и трагическом событии. Но мне необходимы составляющие.

ВРАЧ. Яд?

ПАЛЕОГРАФ. Удушение.

САМОДЕРЖЕЦ. Уберите ваше стило, дорогой мой сотоварищ. У меня охоты убивать не более, чем заниматься любовью… Я в отчаянии, что за этими вот занавесями и стеной нарумяненный труп упорно жаждет меня поглотить… Глядите, как меня шатает. Зоя — помпа для Феопомпа. (Молодому человеку.)Подойди, мой мальчик, подойди, чтобы я мог в тебя вцепиться.