Антони Иден

В английском правительстве бытовало мнение, что после отмены санкций отношения с Италией можно улучшить, сделав ей определенные уступки, на которые Муссолини ответит взаимностью. И вот в июле 1936 года Иден провозгласил в палате общин: "Мы считаем закончившимся период напряженности в Средиземном море". Благожелательной реакции из Рима не последовало.

В начале ноября Иден сделал новую попытку. Он заявил в парламенте, что Англия имеет важные интересы на Средиземном море и признает существование аналогичных итальянских интересов. "В прошедшие годы интересы обеих стран в Средиземном море скорее дополняли друг друга, чем вызывали противоречия". Почему и на будущее не сохранить такие же отношения! "Должно быть возможным, - заключил Иден, - для каждой страны продолжать поддерживать свои жизненные интересы в Средиземном море, не только не конфликтуя друг с другом, но даже извлекая взаимную выгоду". Это было прямое и открытое предложение фашистской Италии сотрудничества в этом районе земного шара.

Затем последовали активные переговоры между Иденом и итальянским послом в Лондоне Гранди, из которых стало ясно, что и Муссолини не прочь заключить "джентльменское соглашение" с Англией.

Теперь встревожились французы. Опять Лондон ведет сепаратные переговоры за их спиной с одним из противников Франции. Французский посол в Лондоне Корбон обратился за разъяснениями к Идену. Тот "успокоил" его ничего не значащими заверениями и пообещал держать в курсе переговоров с Италией.

В ходе этих переговоров Гранди добивался признания Лондоном "законности" захвата Эфиопии, а Иден проявлял большую озабоченность относительно того, как бы Муссолини не завладел Балеарскими островами. Англичане не могли так сразу согласиться на требование итальянцев, еще свеж был в памяти прошлогодний кризис в связи с планом Хора - Лаваля. Но, чтобы продемонстрировать фашистам, что все придет в свое время, английское правительство отозвало охрану своей миссии в Аддис-Абебе, а Иден заверил Гранди, что он готов "рассмотреть проблему Эфиопии отдельно". "Посол, - записал Иден, - после этого ушел в хорошем настроении".

В свою очередь, итальянское правительство согласилось дать обещание, что оно не намерено захватывать испанские территории, и к январю 1937 года "джентльменское соглашение" состоялось. По поводу названия впоследствии острили: для заключения "джентльменского соглашения" должны быть налицо по крайней мере два джентльмена.

Соглашение констатировало наличие жизненно важных интересов Англии и Италии в Средиземном море, говорило об их "совместимости", содержало обязательство уважать взаимно эти интересы и сохранять статус-кво. Иден впоследствии утверждал: "Мы ничем не поступились, чтобы получить это соглашение". Это далеко не гак. Заключив соглашение с Муссолини, Англия как бы реабилитировала все агрессивные деяния итальянского фашизма, официально признала неправильными действия Лиги Наций и собственную официальную позицию в отношении Италии в связи с ее нападением на Эфиопию. Лиге Наций и престижу Англии был нанесен еще один удар, а итальянский фашизм вновь получил морально- политическую поддержку. Это была демонстрация отрицания идей коллективной безопасности и свидетельство готовности продолжать линию на "умиротворение" Муссолини и Гитлера.

Не прошло и недели, как Муссолини нарушил соглашение. Без согласования с лондонскими партнерами он отправил в Испанию дополнительно 4000 "добровольцев". А это было чревато нарушением статус-кво, о поддержании которого "джентльмены" только что торжественно договорились. Не прекратилась и антианглийская, инспирируемая итальянским фашизмом пропаганда, хотя в соглашении было записано, что стороны будут "противодействовать любой деятельности, способной причинить ущерб добрым отношениям" между ними.

Но и тогда Иден пытался защищать Муссолини. Это, как он впоследствии признал, "свидетельствовало, что я был... слишком услужлив в отношении фашистского диктатора". Что верно, то верно!

Международные отношения продолжали ухудшаться. Весной 1937 года осложнилось и положение Идена в правительстве. Ушел на покой его покровитель Стэнли Болдуин. Утрату личного престижа, понесенную в связи с провалом плана Хора - Лаваля, Болдуин в известной мере восстановил. Он занял твердую позицию в конституционном споре с королем Эдуардом VIII. Король намеревался жениться на дважды разведенной американке Симпсон. Консерваторы во главе с Болдуином выступили с резкими возражениями против такого брака, заявляя, что он уронит достоинство монархии. Король, поставленный перед выбором между троном и любовью, предпочел любовь. 12 мая 1937 г. состоялась коронация нового короля под именем Георга VI, и, как замечает английский историк, на торжестве "Болдуина приветствовали почти так же, как королевскую чету". На этом взлете популярности престарелый премьер-министр и решил отойти от дел.

Новым главой правительства стал Невиль Чемберлен, давно уже пользовавшийся в консервативной партии сильным влиянием и считавшийся наследником Болдуина. Хотя Чемберлену исполнилось уже 68 лет (он был только на два года моложе Болдуина), но он был чрезвычайно активен и деятелен. Будучи весьма ограниченным человеком, Чемберлен, как все посредственности, вознесенные случаем на большую высоту, твердо уверовал в собственную гениальность. В отличие от Болдуина, дававшего министрам большую свободу, он решил, что политическую линию во всех областях правительственной деятельности будет формулировать сам, а министры должны стать лишь точными исполнителями его предначертаний.

Свое главное внимание Чемберлен решил уделить внешней политике. Отмечено, что английские политические деятели, и способные, и, еще более, неспособные, имеют неодолимое тяготение к внешней политике. Может быть, это объясняется слабым чувством ответственности и тем, что внешнеполитическая сфера сулит им максимальное удовлетворение личного честолюбия и тщеславия. Как вспоминает Иден, однажды Болдуин сказал ему, что "из его двадцати коллег вряд ли найдется более одного, желающего быть министром труда; остальные девятнадцать считают, что они рождены быть министрами иностранных дел". Невиль Чемберлен был в числе девятнадцати.

Иден рассказывает, что однажды в его присутствии Остин Чемберлен в ответ на рассуждения Невиля по поводу положения в Европе сказал: "Невиль, ты должен помнить, что ничего не смыслишь во внешней политике". Как показало время, младший брат не внял совету старшего.

Старомодный человек - и не столько по внешности, сколько по убеждениям, он жил идеями и концепциями викторианской эпохи и не учитывал, что от былого могущества Англии уже не так много осталось. Поэтому ему редко удавалось соразмерять свои внешнеполитические замыслы с реальными, значительно сократившимися возможностями страны. Это болезнь всех британских премьер-министров периода упадка английского империализма, и она дорого обходится народу.

Ни разу после первой мировой войны в кабинете министров не было столько лордов, как в правительстве Чемберлена. Он не желал считаться с оппозицией либералов и лейбористов в палате общин. "Когда я выступаю в парламенте, - записал однажды Чемберлен в дневнике, - то, как говорил мне Болдуин, всегда создается впечатление, будто я смотрю на лейбористскую партию, как па грязь".

Задолго до ухода Болдуина Невиль Чемберлен тщательно продумал, как он будет действовать в качестве премьер-министра. Это касалось и внешней политики. Чемберлена не устраивала существовавшая система решения внешнеполитических вопросов, большая роль Форин оффис в подготовке таких решений с его веками сложившейся и тщательно отработанной процедурой прохождения дипломатических документов. Чемберлен отводил министерству иностранных дел второстепенную роль в осуществлении внешней политики страны. Он считал, что сам должен ее вырабатывать, принимать решения по принципиальным вопросам и сам же проводить их в жизнь. Для этого премьер-министр должен поддерживать непосредственные контакты с иностранными послами, обмениваться личными письмами с главами правительств и методом личных переговоров подготавливать к заключать с ними необходимые соглашения. И все это без консультации с министерством иностранных дел и с его главой. На первый взгляд такая практика кажется абсурдной, но Чемберлен объяснял ее необходимостью ускорить решение внешнеполитических проблем и избежать проволочек, которые Форин оффис неизбежно будет чинить, если ему доверить ведение таких дел. То, что в министерстве работают опытные сотрудники, прекрасно знающие все аспекты соответствующих проблем, умеющие вести дипломатические переговоры (а английская дипломатия действительно является самой опытной и квалифицированной в буржуазном мире) и, следовательно, могущие помочь избежать серьезных ошибок, - это в голову Чемберлену не приходило. Особенно он верил в свою способность вести личные переговоры с главами других правительств и обеспечить при этом выгодные для Англии результаты.

Еще в бытность свою министром финансов Чемберлен пытался прибрать к рукам Форин оффис, в частности в вопросе о назначении послов. Аппарат министерства иностранных дел официально является частью всей гражданской службы Англии, охватывающей всех государственных служащих страны. Гражданская служба построена по тщательно отработанной структуре, имеет свою систему отбора кадров, их продвижения по служебной лестнице, поощрения и т. п. Это весьма эффективно действующий в интересах английской буржуазии организм, весьма влиятельный в государственной жизни. Возглавлял гражданскую службу во времена Идена Уоррен Фишер, бывший одновременно постоянным заместителем министра финансов.

Не прошло и нескольких недель после занятия Иденом поста министра иностранных дел, как Фишер (нельзя допустить, что это было сделано им без соответствующего указания Чемберлена) заявил ему, что отныне Иден должен через него докладывать премьер-министру свои предложения о новых назначениях по министерству. Это было требование, чтобы Иден признал за главой гражданской службы право подбора послов и посланников. Идеи возмутился, последовал резкий разговор, и вопрос был представлен на разрешение премьер-министру Стэнли Болдуину. Однако Болдуин уклонился от принятия решения и посоветовал Идену обратиться к... Чемберлену. Лишь после серьезного разговора с Чемберленом Идену удалось отстоять свою самостоятельность в назначении послов и посланников.