Анубис
Шрифт:
— Доктор Грейвс! — с трудом переводя дыхание, взмолилась мисс Пройслер. — Прошу вас, избавьте это бедное существо от страданий!
Грейвс поднял к ней отсутствующий взгляд, даже Могенс с удивлением отметил, что ни один из них не двинулся, чтобы выполнить просьбу мисс Пройслер или что-то возразить ей.
Том тоже присел и наклонился к земле. Тут он заново доказал, что он самый здравомыслящий из всех их вместе взятых. Должно быть, и для него это зрелище было омерзительным, что не помешало ему зажечь спичку и поднести ее к фитилю карбидной лампы, которую он принес с собой. Белый свет так ударил по глазам Могенса, уже привыкшим к полумраку, что он зажмурился и прикрыл веки рукой.
Тем не менее он успел заметить, что слизняк появился здесь не один.
Совсем не один.
Мисс Пройслер издала
Насколько простирался свет лампы, вся земля вокруг них кишела слизистыми белесыми тварями. Миллионы, тысячи тысяч крошечных безволосых, копошащихся, барахтающихся, ползучих извивающихся тварей заполнили топкие следы от их ног. Могенс изо всех сил старался сдерживаться и тут снова услышал тот же чмокающий звук, который недавно издавали их шаги на кашеобразном грунте. Теперь он разом понял жуткое значение этих звуков: в следы их ног и борозды от автомобильных колес вылилась студенистая масса тварей, они, наползая друг на друга, формировали почти гротескные сооружения, которые рушились так же быстро, как и возникали.
— Боже, профессор, что это? — едва выдохнула мисс Пройслер.
Даже если бы у Могенса и был ответ на этот вопрос, в эту минуту он все равно не смог бы выдавить и звука. Инстинктивно он чувствовал, что никакая опасность им не угрожает, но вид этого копошащегося сообщества был так омерзителен, что в прямом смысле слова у него перехватило горло. Повсюду вокруг кишмя кишело, и пусть эти создания, по всей вероятности, были не в состоянии проявлять индивидуальные признаки жизни, они в своей массе производили эти самые звуки: слизистого бульканья, шлепков, чавканья, словно шагов по топи. И в то же время, словно было недостаточно противного инородного вида, в их вездесущем движении угадывался какой-то рисунок. Каждая тварь сама по себе ползла вроде бы произвольно, и все-таки в мозгу Могенса четко отпечатался образ, будто они с мисс Пройслер, Томом и Грейвсом находятся в центре медленно кружащегося замкнутого вокруг них круга, в эпицентре бесконечно медленно вращающегося водоворота, который неизбежно затянет их в пучину, если они тут останутся.
— Не бойтесь, мисс Пройслер, — послышался голос Грейвса. — Это… это всего лишь несколько слизняков и червей. Отвратительных, но неопасных. Землетрясение вынесло их наружу.
Однако, несмотря на успокоительный тон, голос его дрожал, и чувствовалось, что ему стоит труда держать себя в руках.
Том поднял лампу, так что колеблющийся круг света стал бледнее, но зато шире. На границе тьмы, которая их обступала, не было ничего, кроме рыхлой топкой земли. Повсюду дрожало и содрогалось, и Могенс интуитивно знал, что это продолжается и за пределами площади. Склизкий шелест стал громче, и внезапно ему показалось, что он слышит нечто вроде шепота. В нем проглядывал такой же скрытый, едва уловимый рисунок, как и в копошений жутких тварей, и тем не менее явственный.
— Может быть, нам лучше войти в дом? — предложил Том.
Никто не возразил. Даже Грейвс торопливо развернулся и пошел прочь, Могенс последовал за ним с той же поспешностью. Сделав пару шагов, он остановился и повернулся к мисс Пройслер, но Том его опередил. Он подошел к ней, поднял лампу высоко над головой, другой подхватил мисс Пройслер под руку и повел. На долю секунды Могенс ощутил укол в сердце, вроде совершенно нелепого укола ревности, за которую ему тут же стало стыдно. У него не было на то ни права, ни причины. Том, единственный из них, повел себя в этой ситуации по-мужски, хотя мужчиной в полном смысле еще не был.
Могенс сосредоточился на том, чтобы не отстать от Грейвса, что оказалось делом нелегким. Количество слизняков было больше, чем показалось вначале. Могенс инстинктивно избегал того, чтобы наступить на жуткие создания, однако оказалось почти невыполнимым найти достаточно большой свободный от них клочок земли, куда можно было поставить ногу. Мерзкие твари лопались с тошнотворным хлопком, и он чувствовал, как за подметками его ботинок тянутся клейкие нити, когда он поднимал ногу для следующего шага. Его желудок взбунтовался, а глубоко в печенках поднимался
страх, который был древнее и архаичнее всех известных ему страхов и не поддавался никакой логике или здравому смыслу. Могенс чуть не помешался от этого страха и был на грани срыва и сил и разума, когда наконец добрался до хижины и одним прыжком перемахнул на нижнюю из трех деревянных ступеней перед входом. Возможно, его удержала от истерики лишь единственная причина: мисс Пройслер была в нескольких шагах позади него, и перед ней он не мог позволить себе подобной слабости.Грейвс между тем открыл дверь и исчез за нею. Могенс собирался с поспешностью последовать за ним — и в этом была насущная необходимость, поскольку мисс Пройслер уже дышала ему в затылок, и создавалось такое впечатление, что она не намерена останавливаться только потому, что совершенно перепуганный профессор из ее родного города легкомысленно загородил дорогу, — и все же он замешкался, чтобы наклониться и выскользнуть из своих ботинок как можно скорее.
Успел он как раз вовремя. Мисс Пройслер среагировала на живую баррикаду, как он и ожидал, — то есть никак, — и Могенс в последнюю секунду проскочил в открытую дверь, прежде чем она ворвалась вслед за ним. Том давно отстал от нее, он бежал с дистанцией в четыре-пять шагов и, так же как Могенс, взлетев на нижнюю ступеньку, остановился и повернулся, но не дом того, чтобы снять обувь, а чтобы еще выше поднять лампу над головой. Ее луч осветил хороший кусок площади перед домом.
То, что Могенс увидел в ее бледном свете, скрутило его желудок и все потроха таким приступом тошноты, какого он не знал ранее.
Насколько хватало взгляда, вся поверхность земли пробудилась к липкой, кишащей, ползучей жизни. От воронки водоворота не осталось и следа, но он значительно подкорректировал число безмозглых тварей в сторону увеличения. И вообще, он уже не был уверен, что сотрясение, которое он недавно ощутил, было на самом деле. Копошащаяся масса этих жутких тварей показалась ему достаточной, чтобы взять в расчет, что их подъем из недр мог вызвать содрогание земли.
— О Боже, Боже, — бормотала мисс Пройслер. Она смотрела из-за его плеча на площадь. — Что это? Доктор Грейвс, что это за ужасные создания?
— Не знаю, мисс Пройслер. — Грейвс снова обрел самообладание. Из голоса исчезла дрожь с трудом подавляемой паники, а лицо приняло прежнее надменное выражение. — Я исследователь древности, моя дорогая, а не биолог.
— Вы только что говорили, что знаете… — Мисс Пройслер откашлялась и приступила заново совсем другим тоном: — Не надо, не обманывайте меня. Вы знаете, что это значит.
— Хотел бы я, чтобы это было так, — ответил Грейвс. — Но, даю вам честное слово, не знаю. Какой-то вид улиток или червей, или подобных животных, могу сделать предположение.
— В таком количестве? — мисс Пройслер покачала головой. — Не могу поверить.
Прошло время, прежде чем Грейвс заговорил снова, а когда заговорил, Могенсу почудился в его голосе особенный, задумчивый и в то же время озабоченный тон.
— Должно быть, землетрясение вынесло их на поверхность.
— Землетрясение?
— Да, — подтвердил Грейвс, а через пару секунд добавил едва слышным голосом: — Или что-то другое.
Хотя в палатке горели сразу две лампы, по-настоящему светло не было. Жесткий белый луч от обоих фонарей некоторым образом разогнал тьму, которая, подобно стае испуганных крыс, разметалась по углам, схоронилась за камнями и в трещинах. Он размыл все контуры, линии и грани, лишая предметы узнавания, но все они были здесь в наличии, смутными тенями и где-то на грани видимого и невидимого возникало давящее чувство, будто ноющий зуб, который можно вырвать, но боль из памяти никогда не истребить полностью. Тьма была здесь. Она притаилась на трепещущей границе, обозначенной бледным лучом света, и подстерегала на том конце шахты, в непосредственной близости от них. Там царство тьмы приготовилось всосать их или попросту поглотить. Мысль вступить в единоборство со всепоглощающей тьмой, которая, может быть, поджидала с тех времен, когда времени еще не было, казалась смехотворной и внушала страх.