Аня здесь и там

– И в Центральном парке я тоже буду гулять? И играть на детских площадках?

– Обязательно, – ответил папа и тоже отпустил мою руку.

Нет, все же что-то здесь не то…

– А где мы там будем жить?

– У нас будет большая квартира в высоком доме в одном из самых красивых районов Нью-Йорка.

– А я буду там ходить в школу?

– Да, ты станешь там лучшей ученицей.

В это время у Грехов опять закукарекал бешеный петух.

Я обвела взглядом наш участок. Около забора стоял Дедушка в своей серой «огородной» рубашке и колдовал с яблоней, «Белым наливом». В прошлом году она болела, и Дедушка так старательно лечил ее, израсходовал на нее бог знает сколько навоза, что в этом году она не выдерживала тяжести собственного урожая. Желто-зеленые яблоки облепляли дерево так густо, что веток вообще не было видно. Дедушка вкапывал в землю подпорки и подвязывал к ним самые тяжелые ветки. Рядом с могучей яблоней он казался еще более низким и худым.

Дедушка заметил на себе мой взгляд и просиял от гордости.

– Совсем скоро созреют! – закричал он.

Я перевела взгляд дальше.

Между двух берез висел наш гамак, в нем – клетчатый плед. Наверное, вчера вечером, когда мама с папой укладывали меня спать, они забыли занести его в дом. Хорошо, что ночью не было дождя.

Чуть поодаль росли кусты крыжовника. Красный крыжовник я уже почти весь обобрала, а из белого Бабушка собиралась сварить варенье – «Царское», так оно называлось.

Сама Бабушка стояла около клумбы с цветами. Она поливала гортензию из большой железной лейки и недовольно качала головой – видимо, опять сердилась на петуха.

И тут до меня дошло.

– Мам, – сказала я тихо. – А Бабушка с Дедушкой тоже поедут с нами в Нью-Йорк?

Мама молчала.

– А Оля с Лешей? А Ляля? А Рыжие?

Папа тоже молчал.

– А когда мы вернемся домой?

Мама притянула меня к себе и крепко обняла. И я поняла, что в Нью-Йорк мы отправляемся одни.

Глава 4. Нью-Йорк

Стюардесса поправила желтый шарфик, повязанный вокруг шеи, поднесла к лицу микрофон и затараторила на английском.

– Через двадцать минут мы приземлимся в аэропорту Джона Кеннеди в Нью-Йорке, – перевел мне папа. – Капитан корабля просит пассажиров пристегнуть ремни безопасности и приготовиться к посадке.

Вот уж кого не нужно об этом просить, так это меня! Я уже час как прилипла к иллюминатору и не могла дождаться, когда мы уже приземлимся. Наш полет длился девять часов, и хоть я и пересмотрела все мультфильмы, которые показывали на борту, мне казалось, что я сейчас лопну от нетерпения.

Ну когда уже, когда?

За окном стоял ясный, солнечный день. Небо было нежно-голубое, прозрачное, и только несколько небольших облачков повисли в воздухе то тут, то там, словно куски ваты. Я смотрела вниз, жевала кончик своей косички и пыталась разглядеть город, в котором мы теперь будем жить.

Как вам объяснить, что я чувствовала, глядя в окно…

Катались ли вы когда-нибудь на американских горках? Помните, как это бывает?

Поначалу, когда вы только садитесь в вагончик, вы бодры и полны решимости. А если и волнуетесь, то совсем чуть-чуть. А потом двери защелкиваются, вагончик начинает медленно ползти вверх, грохоча о рельсы, и ваше легкое волнение сменяется страхом. Вы уже не понимаете, зачем вы вообще пошли на этот аттракцион, как такая дурацкая идея могла прийти вам в голову и почему вы не послушали маму… А поезд все едет и едет и, добравшись до верхней точки, до самого неба, замедляет ход и зависает над пропастью. Пассажиры позади вас улюлюкают и визжат, папа делает вид, что ему не страшно, но вас не обмануть – ему страшно, очень страшно, так же как и вам. Вы вжимаетесь в сиденье, впиваетесь руками в поручни и скулите себе под нос – нет, пожалуйста, не надо, я передумала. Но уже поздно, назад пути нет. Еще пару метров, еще один – мама! – и поезд срывается вниз, и вы – вместе с ним.

А внизу – Нью-Йорк.

Из окна самолета Нью-Йорк показался мне похожим на лес – только каменный.

Весь город был расчерчен на идеально прямые улицы, которые пересекались, как клетки на папиной рубашке. И на каждой такой клетке, на каждом сантиметре, на каждом клочке земли высились, словно спички, небоскребы, густо липли один к другому дома. Здания стояли так близко, что люди из соседних домов наверняка могли без труда подсматривать друг за другом. Изредка попадались зеленые пятна парков.

– Смотри, вот Центральный парк, о котором мы тебе рассказывали! – воскликнул папа, наклонившись к окну.

– Вот этот? – разочарованно спросила я.

Мама с папой говорили, что Центральный парк – чуть ли не самый большой парк в мире, а из иллюминатора он выглядел как Дедушкина грядка с перцами, не больше.

Мы опускались все ниже и ниже, облака остались вверху. Солнце светило так ярко, что наш самолет сам отбрасывал тень в виде маленького, будто игрушечного самолетика, который летел под нами и норовил нас обогнать.

Дома, совсем недавно казавшиеся такими крохотными, с каждой секундой становились больше. Деревья тоже росли. Еще чуть-чуть – и мы стали различать машины, ехавшие по шоссе, щиты с объявлениями и флажки на взлетно-посадочной полосе. Наконец, крыло самолета полностью поравнялось с землей и, чуть подпрыгнув, наш самолет приземлился. Ура! Я приготовилась поаплодировать пилоту за удачную посадку, но никто из пассажиров почему-то не стал хлопать, а сама я постеснялась.

Я удивленно посмотрела на папу. Тот пожал плечами:

– Видимо, здесь нет такой традиции.

Ну вот, начинается.

Мама улетела в Нью-Йорк на неделю раньше, чтобы подготовить все к нашему приезду, и сейчас должна была встречать нас в аэропорту. Но когда мы погрузили наши чемоданы на тележку и вышли в зал прибытия, мамы нигде не было. Всех вокруг встречали – родственники, друзья, дети, таксисты с табличками. Даже маленькую собачку в клетке, которая летела нашим рейсом, и ту ждала хозяйка, полная женщина в большой соломенной шляпе. «Нюшенька, как я скучала по моей девочке!» – кудахтала она.

А нас никто не ждал.

В недоумении мы с папой озирались по сторонам и были уже готовы расстроиться, уж я-то точно. Ну как же так! Вот представьте: вы летите через океан в новую страну, новый город – к маме, а ее нигде нет…

Вдруг где-то впереди послышался шум, топот и недовольные возгласы. Толпа вокруг нас заколыхалась, расступилась, и на всей скорости, словно ракета, к нам подлетела мама, улыбаясь и тяжело дыша – видимо, она очень быстро бежала. В руках мама держала большой красный воздушный шар, на котором было написано «Welcome to New York». Добро пожаловать в Нью-Йорк.

– Любимые мои! – воскликнула она. – Ну наконец-то!

Из-за этого шара мама и опоздала. Она купила его для меня по дороге в аэропорт, но, когда спускалась в метро, шар улетел. Так что пришлось возвращаться в магазин за новым. Поэтому сейчас мама объявила, что шар пока останется у нее, чтобы он уж точно никуда не улетел, а мне она его отдаст, когда мы доберемся до дома.

Мы сели в то самое желтое такси, о котором говорили мама с папой, и поехали в наш новый дом. По дороге выяснилось, что наш таксист – смуглый мужчина с тюрбаном на голове и густой седой бородой, похожий на Старика Хоттабыча, – сам только недавно приехал в Нью-Йорк откуда-то издалека. Он почти не говорил по-английски и только приблизительно представлял, куда нужно ехать.