Анжелика. Мученик Нотр-Дама

Зал почтил память Месмона вставанием. Но из толпы слышались и выкрики:

— Эта внезапная смерть — от колдовства!

— Отравлен ядом!

— Начало что надо!

Снова вмешалась стража.

Председатель Массно взял слово и напомнил, что идет закрытое заседание. При малейшем нарушении порядка посетители будут выдворены.

Зал успокоился.

Мэтр Дегре, со своей стороны, удовлетворился полученным объяснением, поскольку речь шла об обстоятельствах непреодолимой силы. Он добавил, что принимает пункты обвинения, при условии, что его подзащитного будут судить строго на их основании.

Последовал короткий разговор вполголоса, и соглашение было достигнуто. Дени Талон представил Массно как председателя суда и торжественно покинул зал.

Председатель Массно немедленно приступил к допросу.

— Признаете ли вы себя виновным по обвинению в колдовстве и в наведении порчи?

— Отрицаю обвинения целиком и полностью!

— Вы не имеете права отвечать так. Вам следует отвечать отдельно по каждому пункту, затронутому в обвинительном акте. Это в ваших интересах, ибо там есть обвинения, которые абсолютно невозможно отрицать и в которых вам лучше сознаться самому, раз вы поклялись говорить только правду. Итак: признаете ли вы, что изготовляли яды?

— Признаю, что иногда изготавливал химические вещества, которые, если их принять внутрь, действуют как яд. Но они никогда не предназначались ни для приема внутрь, ни для продажи, и я никогда не пользовался ими с целью отравления кого бы то ни было.

— Итак, вы признаете, что использовали и изготовляли такие яды, как мышьяк и римский купорос?

— Полностью признаю. Но чтобы подобные действия считать преступными, нужно доказать, что я действительно кого-либо отравил.

— В настоящее время нам достаточно и того, что вы не отрицаете факта изготовления ядовитых веществ с помощью алхимии. Цели ваших действий мы рассмотрим позднее.

Массно склонился над внушительной стопкой документов, лежащих перед ним, и принялся их перелистывать. Анжелика вздрогнула, ожидая, что сейчас будет предъявлено обвинение в отравлении. Она вспомнила, что Дегре говорил о некоем Бурье, назначенном на этот процесс судьей по той причине, что он прославился подделкой документов, и именно ему поручили изготовить фальшивые документы для процесса. Ведь судьи одновременно были заняты расследованием, проверкой документов, наложением ареста на имущество, проведением допросов и подготовкой судебного дела.

Анжелика старалась угадать, кто из судей Бурье.

Массно все еще листал страницы. Наконец он откашлялся и, казалось, собрался с мужеством.

Первые слова он пробормотал, но затем его голос окреп и в конце звучал почти уверенно:

— …чтобы доказать, если только это нужно доказывать, насколько справедливо и беспристрастно правосудие короля, перед тем как продолжить перечень пунктов обвинения — этот документ лежит перед каждым из королевских судей, — я должен сделать заявление и известить суд о том, насколько наше предварительное расследование было затруднено неожиданными препятствиями…

— И заступничеством за знатного и богатого обвиняемого! — произнес чей-то насмешливый голос.

Анжелика ожидала, что нарушителя тотчас схватят. Но, к своему огромному удивлению, увидела, что стоявший рядом судебный пристав многозначительно толкнул локтем полицейского. «Полиция, наверное, посадила в зале подкупленных людей, чтобы они разжигали враждебное отношение к Жоффрею», — подумала она.

Председатель продолжал, словно ничего не произошло:

— Чтобы доказать всем, что правосудие короля не только беспристрастно, но еще и великодушно, я заявляю, что из огромного числа обвинительных документов, собранных и полученных в ходе продолжительного следствия, я, по зрелому размышлению и после долгой внутренней борьбы отклоняю значительную их часть.

Он сделал паузу, восстановил дыхание и закончил несколько более глухим голосом:

— Я по собственному решению исключил тридцать четыре документа, посчитав их сомнительными, а некоторые явно фальшивыми, подделанными, по всей вероятности, с целью личной мести обвиняемому.

Это заявление вызвало настоящую бурю не только среди зрителей, но и среди судей, которые, несомненно, не ожидали подобного проявления мужества и снисходительности от председателя суда. Один из них, человечек с хитрым лицом и крючковатым носом, не удержался и закричал:

— Обвинение в поиске сокровищ необходимо сохранить!

Массно удивленно посмотрел на стопку из тридцати четырех сомнительных листков.

— Не вижу причины для того, чтобы настаивать на обвинении в поиске сокровищ, мэтр Бурье, если предполагается, что обвиняемый мог и сам изготовлять драгоценные металлы.

— Быть может, он использует особый дар для обнаружения золота под землей, в могилах или в тайниках, о которых уже многие столетия никто не подозревает?

На лице Массно появилось недовольное выражение, и он объявил:

— Я исключаю обвинение в поиске сокровищ.

Его оппонент едва ли не топал ногами:

— Достоинство суда и его непредвзятость смехотворны, если даже председатель полагает, что имеет право самовольно изымать из дела такие документы, которые один из судей счел существенными для обвинения и которые, быть может, являются основными…

— Мэтр Бурье, я, в качестве председателя суда, призываю вас к порядку и предлагаю вам выбрать одно из двух: либо вы слагаете с себя полномочия судьи, либо наше заседание продолжается.

Зал потонул в шуме.

— Председатель подкуплен подсудимым. Знаем мы, что такое золото Тулузы! — завопил все тот же голос.

Клерк с сальными волосами, сидевший перед Анжеликой, стал раздувать страсти, восклицая:

— В кои-то веки отправили под суд знатного и богатого…

— Господа, я прерываю заседание, и если вы не прекратите беспорядок, то я потребую очистить зал! — голос председателя Массно с трудом прорвался сквозь шум.

С возмущенным видом он водрузил на парик квадратную шапочку и вышел, а за ним последовали и прочие судьи.

Анжелике показалось, что все эти важные вершители правосудия похожи на марионеток из кукольного театра: появились на сцене, сыграли свою маленькую роль и откланялись. Хоть бы только они и вовсе не возвращались!..

Зал успокоился и постарался вести себя пристойно, чтобы дать возможность судьям вернулся и спектаклю продолжиться. Все встали, заслышав стук алебард швейцарских гвардейцев о плиты пола: судьи возвращались.

В благоговейной тишине Массно вновь занял свое место.

— Господа, инцидент исчерпан. Бумаги, которые я посчитал подозрительными, вновь приобщены к делу, и каждый судья в свободное время сможет с ними ознакомиться. Я пометил их красным крестом, и каждый судья сможет составить собственное мнение о принятом мною решении.