Аойя
Шрифт:
В довершение всего предстала новая преграда: идти дальше было некуда, впереди была вода.
Там, где раньше была долина зарослей с «деревом смерти», теперь появился пролив шириною с хорошую горную речку, и вода волновалась и бурлила в этой, образованной землетрясением, трещине.
Андрюша почувствовал, что на сегодня у него нет больше сил двигаться: запах серы и гари сдавливал дыхание, да и мрак, одевший остров, мешал выбрать новую дорогу. Надо было ждать дня.
На обломке расщепленного ствола Андрюша заснул, забыв все напасти…
На утро… но что это было за утро!
Все переменилось, всюду было опустошение.
Уцелевшие деревья покрыты были чахлой листвой; вывернутые стволы лесных гигантов беспомощно торчали оголенными корнями, а на месте долины мчались волны потока. Осмотревшись, Андрюша решил, что эта трещина расколола пополам всю сушу. Подтверждалось это еще тем, что вода нового пролива была морская — горько-соленая.
Чтоб достигнуть вулкана, Андрюше надо было перебраться на другой берег.
Блестящая мысль пришла ему в голову: выбрав один из обломков дерева, Андрюша спустил его в воду. Затем, раздевшись, сложил на него одежду и бывшие с ним вещи и поплыл, подталкивая дерево вперед.
Таким способом он совершил переправу на другой берег.
Здесь оделся, внимательно, по компасу, осмотрел местность на случай возврата и направился дальше, к новому, как казалось Андрюше — самому важному открытию.
Наконец, он добрался до обрыва над Котловиной и здесь ахнул над происшедшим этой ночью переворотом: вершина вулкана, еще вчера царившая над островом, расползлась, осела, зияя щелями, точно ее срезали пилой; из кратера рвались клубы дыма и вспыхивали время от времени огненными языками. Каждая вспышка сопровождалась уханьем будто скрытого под горой чудовища.
Водопад исчез, а снизу, из хаоса перевернутых скал, достигая высоты обрыва, бил огромный шипящий парами фонтан. Предстояло добраться до подножия горы.
Путь через «котловину» был немыслим. Надо было идти обрывом и достигнуть подножия с другой стороны.
Красный шар проглянувшего, наконец, солнца был уже над океаном, а дорога предстояла еще более трудная, чем пройденная…
Но глаза страшат, а ноги ходят! Еще не успело солнце последним краем скрыться за горизонтом, а уже Андрюша был у подножия и усиленно взбирался к кратеру, откуда неслись вздохи. На мальчика сыпался пепел, подобный черному снегу, ноги вязли и скользили, но близость цели придавала достаточно силы, чтоб забыть такие пустяшные неудобства.
Стемнело.
Завернув за выступ камня, Андрюша увидел, как какие-то существа, которых он принял за животных, юркнули в отверстие грота.
Мальчик остановился, ожидая, что будет дальше. Из щели начали высовываться мордочки: покажутся и сейчас же скроются.
Наконец обладатели мордочек очевидно осмелели, и два человечка, ростом по пояс Андрюше, вышли наружу. Когда мальчик направился к ним — те опять скрылись.
Андрюша пошел за ними.
Щель была узкая, пришлось карабкаться в нее, но вот она
образовала коридор, и здесь Андрюша увидел штук двадцать красных человечков, которые пятились от него в глубину.Андрюша остановился и сказал:
— Здравствуйте! Зла я никому не хочу, пусть и мне его не делают.
Человечки все вместе ухнули, словно вздохнули.
Андрюша продолжал:
— Судьба забросила нас в эту страну и разлучила меня с другом! А ваши мордочки такие хитрые, что вы наверно все знаете!
Покуда он говорил, человечки с изумлением подходили к нему, и нашлись смельчаки, которые даже потрогали его ноги.
Потом вся ватага завизжала тонкими голосами, запрыгала возле Андрюши.
— Это человек! Это с земли! — кричали они на разные лады.
Затем, когда порыв радости миновал, они забросали пришельца вопросами:
— Так ли на земле жарко, как здесь?..
— А много ли на земле таких, как он?
— И почему он белый, когда они красные?
— Поведемте его к дедушке! — раздался голос в толпе, и визгливые уродцы ухватили мальчика, кто за что мог, и повели вниз.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
приводит Андрюшу и всех, интересующихся его судьбой, во внутренние покои Вулкана и его дочери Лавы и кончается радостью
После долгих переходов, подъемов и спусков, человечки привели Андрюшу в большую пещеру. Здесь на золотом сиденье он увидел старика огромного роста с лицом, заросшим бородой.
Старик сидел неподвижно, облокотясь мощными руками на гигантский молот, и казался вылитым из меди. Возле него полулежала одетая в сверкающий огнями плащ девушка с прекрасным, улыбающимся лицом.
При входе ватага остановилась, и человечки все сразу заговорили, завизжали, стараясь каждый первым сообщить новость о пришельце.
Старик поднял голову.
— Пошли на работу! — гневно сказал он.
Это было сказано не громко, но мальчику показалось, что задрожали каменные своды пещеры от этого голоса, и он узнал в нем «О, го, го!», услышанное в ночь извержения.
В один миг от приведших Андрюшу не осталось и следа, — только вдали послышалось туканье молоточков, словно множество часов в недрах земли были пущены в ход.
Старик долго смотрел на Андрюшу из-под нависших бровей, а девушка приподнялась, сверкая одеждой и в свою очередь с любопытством разглядывая пришельца.
Андрюша, смотря в стариковы глаза, сказал как и прежде:
— Я никому не хочу зла, пусть и мне его не делают!
— Он умеет прямо смотреть в глаза… Это мне любо, — проворчал старик про себя, а потом обратился к мальчику:
— Сядь здесь и расскажи, как ты очутился на моем острове? Что привело тебя под своды земли — нашей матери?
Андрюша в немногих словах передал всю историю путешествия вплоть до извержения на острове. Когда он заговорил о последней страшной ночи, старик сложил на груди могучие руки и, казалось, не пропустил ни одного слова рассказчика, повторяя иногда: