Апельсины у кромки прибоя

— Однозначно, не от меня. Мне ведь было известно, что конкретно содержат пленки Николая Мельниченко — относительно Поляка…

— Теперь и мне это известно!

— Ну да. И вы, прослушав пленки, не беретесь же утверждать, что из записей майора Мельниченко конкретный вывод вытекает: Александр Поляк, мол, умер не своей смертью.

— Нет, разумеется. Хотя некоторые открывшиеся во время прослушивания пленок факты просто оглушают и на серьезные раздумья наводят.

А сегодня, добавляю из 2016 года, я больше не сомневаюсь: народный мэр Запорожья был насильственно отстранен от власти.

Власть, кстати, даже его мертвого боялась: Александра Владимировича ведь похоронили не по-христиански — не на третий день после смерти, а на следующий день. Торопились, суки. Боялись, что приходящий проститься с мэром народ будет задавать лишние вопросы. И для прощания с ним [и последущих похорон] выбрали воскресенье. Надеялись, что по причине выходного люди массово не пойдут в ДК Днепроспецсталь, где был установлен гроб с телом мэра. При этом мэра, кстати, одели в генеральский мундир, хотя генералом он себя давно не ощущал: он на то время был сугубо штатским человеком — городским головой Запорожья.

Несмотря на выходной, людей у ДК было не просто много: до 150 тысяч запорожцев пришли проститься со своим мэром. Они понимали, что вместе с Александром Владимировичем, погибшим за нас, уходит будущее Запорожье. И возвращается болото.

К слову, выражение «погибший за нас» осенью 2008 года я использую в качестве заголовка для своей небольшой газетной заметки. Вот этой:

«Позавчера, 23 сентября, запорожский народный мэр Александр Поляк отметил бы свой 60-летний юбилей — если бы его жизнь не оборвалась в ночь на 22 февраля 2003 года.

Наши судьбы пересеклись бурной весной 98-го. И потом мы уже не расставались до самой смерти Александра Владимировича. Я помню, как горячо, едва ли не до хрипоты, мы с ним спорили, каким должен стать наш город — после смены в нем власти. Это когда у генерала Поляка, как он сам утверждал, украли [весной 1998 года] победу на выборах и он с высокой милицейской должности ушел в вынужденную отставку, временно оставшись не у дел. Я помню, как точно так же горячо, почти до хрипоты, Александр Владимирович в деталях рисовал мне будущее Запорожья — когда уже стал мэром.

Трудно поверить, кстати, но факт остается фактом [и его могут подтвердить очевидцы]: свое программное, обнародованное в прессе, заявление о намерении во второй раз пойти на выборы городского головы [весной 2000 года] Александр Владимирович надиктовывал мне на диктофон на берегу Днепра, за околицей Бородинского микрорайона Запорожья. А прямо на капоте машины, на которой мы туда приехали, была разложена нехитрая снедь — вроде черного хлеба и селедки пряного посола, прикупленных по пути, и стояло несколько откупоренных бутылок пива 1-го запорожского пивзавода, уважаемого экс-генералом…

Он не мог умереть так рано — на полпути, на четверти пути к воплощению своей мечты о лучшем городе Украины. Ему суждена была долгая жизнь. По моему глубокому убеждению, ощущая всемерную поддержку земляков — нас, запорожцев, и, опираясь на нашу любовь, Александр Владимирович должен был находиться под защитой, под покровом этой любви и этой поддержки. Но в ночь на 22 февраля 2003 года случилось то, что случилось — мэра Поляка не стало. Он погиб. За нас.

Царствие вам небесное, Александр Владимирович».

В тему

Кто еще из запорожцев фигурирует на пленках майора Мельниченко

Как я уже говорил, тема Запорожья в кабинете главы государства наиболее активно обсуждалась в апреле-мае 2000 года. На 6 июня ведь были назначены перевыборы — после отставки запорожского мэра, и президентское окружение, оценив шансы кандидатов, пришло к выводу: победа на выборах будет либо за Селиным, либо за Михайлуцей [оба были замами у оставившего должность мэра].

А что же генерал Поляк, который тогда тоже вел агитационную кампанию? «Поляк нам ну никак не подходит!» — доносится голос кого-то из окружения Леонида Кучмы с пленок майора Мельниченко, помеченных в архиве опального экс-сотрудника охраны главы государства под датой 24 апреля 2000 года.

О чем далее [24 апреля и 10 мая] идет речь? О том, что «вляпались мы с этими мэрами». Тем не менее, киевским политтехнологам, вхожим в кабинет Президента, удалось убедить Владимира Куратченко [тогдашнего губернатора Запорожской области], что Поляк — никакой.

И тогда сам губернатор… предложил кандидатуру Михайлуцы. Михайлуце же судя по беседам в кабинете Кучмы, которые я передаю в изложении, порекомендовали пригласить Селина на разговор. Тот, однако, этого не сделал: мне, мол, обещал Президент! И Селин по-своему отреагировал на такое положение вещей. Как уверяют политтехнологи, он «закусил удила: пошли вы на [мат], мне обещал Президент!» А далее следует лаконичное замечание: «Нам без разницы, кто будет» [мэром]. В смысле, «устроит любой» [кроме, естественно, Поляка].

Есть также замечание о том, что «на последних выборах главы трех районов Запорожья не стали делать то, что обычно делается» [не стали, надо полагать, фальсифицировать выборы] и что «на нас вышел один парень. Это местный бизнесмен, который не связан ни с какими крупными финансовыми группами из Киева. Он не работает ни со Жванией, ни с Суркисом. Он сказал, что уже сейчас готов написать в партию записку» (?).

Как распорядились на выборах 6 июня запорожцы своими голосами, особо акцентировать внимание не буду — это известно. Подчеркну лишь, что именно мнение простых горожан и не учли стратеги из Киева.

***

Не менее бурно в кабинете Леонида Данилыча той же весной 2000 года обсуждалось задержание в Запорожье бизнесмена С., которого глава государства в приватном разговоре по-отечески называет «запорожским хлопцем» — это тот хлопец, которого СБУ задержало за хищение 170 миллионов гривен.

Разговор о «хлопце» заходит неоднократно. В частности, 29 мая в беседе с главой СБУ Леонидом Деркачом Президент напрямую спрашивает: «Почему не решается предписание прокуратуры [об освобождении бизнесмена]? На нем всего-то полтора миллиона» [висит]. «За полтора миллиона, — возражает собеседник главы государства, — не заводили бы вообще [уголовное дело]. На нем сейчас 176 миллионов. Поэтому пусть прокуратура скажет» [на основании чего его освобождать].