Апок, зазыватель бизонов

Часто мы выходили на опушку леса и зорко осматривали долину и холмы. Убедившись, что неприятель не напал на наш след и дичь мирно пасется на лугах, мы, успокоенные, шли дальше.

Мы доели последний кусок мяса, и я должен был пополнить запасы. Когда солнце склонилось к западу, я стрелой убил оленя. Мы разрезали тушу, но, чтобы не обременять себя тяжелой ношей, взяли только язык и ребра. В роще мы развели костер и поужинали. Пока женщины чинили мокасины, я вышел на опушку, чтобы в последний раз окинуть взглядом долину. Долго стоял я, озираясь по сторонам, и уже собирался идти назад, как вдруг увидел стадо лосей, выбежавших из леса неподалеку от того места, где я убил оленя. Они спустились в долину, потом скрылись в ущелье, и в эту минуту я заметил какую-то тень, скользнувшую в высокой траве. Уже смеркалось, я видел плохо, но мне показалось, что темная тень похожа на человека.

Глава VI

Бегом вернулся я к костру.

– Сестра! Сюйяки! Бежим отсюда! – сказал я. – У опушки леса я видел какую-то тень. Мне кажется, это был человек.

Они не задали мне ни одного вопроса, вскочили и молча спрятали иголки, шила и нитки в маленькие мешочки. Потом мы распределили между собой поклажу, я взял оружие и мясо, и втроем мы вышли из рощи; дальше тянулся луг, а за ним начиналась вторая роща. Очень не хотелось мне пересекать открытое место, и я задумчиво посмотрел на противоположный берег реки, где густо разрослись деревья.

– Мелко здесь или глубоко – все равно мы должны переправиться через реку, – сказал я.

Вода едва доходила нам до колен. Мы благополучно выбрались на берег и вошли в лес. Здесь пришлось мне подождать, пока сестра и Сюйяки надевали мокасины, которые они не успели починить.

– Расскажи нам, что ты там видел? – спросила Сюйяки.

– Из рощи, где я убил оленя, выбежали лоси, а у опушки мелькнула какая-то тень. Она походила на человека. Потом она скрылась за деревьями.

– Быть может, это был медведь, – предположила Сюйяки.

– Да, это мог быть и медведь.

– Кто бы это ни был, но мы далеко отсюда не уйдем, – продолжала она. – Я должна вернуться к костру: там остался наш котелок.

Действительно, второпях мы забыли о медном котелке, а без него женщины были как без рук. Подумав, я ответил:

– Если это был враг, направлялся он к верховьям реки. И конечно, он не один. Быть может, они напали на наш след. Во всяком случае мы постараемся не попадаться им на глаза. Здесь, на этом берегу реки, мы останемся до ночи следующего дня. К тому времени враги уйдут, а мы вернемся за котелком.

Так мы и сделали. День мы провели в кустах у самой реки, а вечером переправились на другой берег, крадучись вошли в рощу и подползли к тому месту, где накануне раскладывали костер.

– Мой желтый котелок пропал, – прошептала Сюйяки.

Но мне было не до котелка. Еще раньше чем она заговорила, я уже знал, что котелка мы не найдем. Ветер развеял золу костра, и я издали увидел тлеющие угли. Очевидно, кто-то был здесь совсем недавно. У костра лежали раздробленные кости оленя, сложенные в кучку, а подле них – маленькая палочка, ею вытаскивали из костей мозг.

– Здесь был только один человек, – сказал я.

– Откуда ты знаешь? – удивилась Питаки.

Указав на кучку костей, я объяснил:

– Один человек поджаривал эти кости и ел мозг. Если бы их было несколько, каждый получил бы свою долю, и тогда кости валялись бы вокруг костра.

– Не все ли равно, сколько народу здесь было? – чуть не плача, перебила меня старая Сюйяки. – Я знаю только, что они унесли мой блестящий котелок.

– Брат, я очень голодна, – вмешалась Питаки. – Нельзя ли поджарить мяса и поесть?

Я тоже об этом думал. Все мы очень проголодались, так как со вчерашнего дня ничего не ели. Быть может, человек, побывавший возле нашего костра, все еще находился неподалеку, но голод одержал верх над благоразумием.

– Разведите костер и зажарьте побольше мяса, – сказал я женщинам, – а пока вы занимаетесь стряпней, я буду караулить.

Я отошел от костра и спрятался за деревьями, держа в руках ружье со взведенным курком. Спустилась ночь; пламя освещало стволы деревьев и землю у костра, а дальше притаились черные тени, и в темноте я ничего не мог разглядеть. Мне было не по себе; я зорко всматривался в темноту, прислушивался, не затрещит ли сухая ветка, не раздастся ли шорох ног, обутых в мокасины. Я решил стрелять, как только мелькнет какая-нибудь тень, а затем броситься вперед и использовать ружье как дубинку.

Долго стоял я на страже. До меня донесся запах мяса, и я почувствовал острый голод. Я видел, как моя сестра переворачивает куски мяса, и знал, что ужин скоро будет готов. И вдруг я вздрогнул: из леса выскочил кролик, пересек освещенный круг у костра и исчез в темноте. Кто спугнул его? Или враг крадется к нашему костру?

Широко раскрытыми глазами впивался я во мрак и, полуоткрыв рот, напряженно прислушивался. Кто испугал кролика? Койот или лисица? Нет! Я бы услышал шорох в траве. «Человек, враг, прячется в темноте», – сказал я себе.

Но, как назло, в эту минуту Сюйяки окликнула меня:

– Сын мой, иди, мы приготовили тебе поесть!

Я не ответил. «Зачем она кричит так громко?»– с досадой подумал я.

Снова она меня окликнула, еще громче, чем в первый раз:

– Иди же к костру, сын мой!

Едва замер ее оклик, как из темноты донесся голос:

– О, мое родное племя! Не стреляйте! Я иду, иду!

И к костру подбежала маленькая старушка, закутанная в кожаную шаль, расшитую иглами дикобраза. В руке она держала котелок, наш медный котелок! Я бросился ей навстречу и, посмотрев внимательнее, убедился, что вижу ее впервые. Кто это – человек или призрак?.. Или, быть может, наши враги хотят заманить нас в ловушку? Нет! Только люди нашего племени могут говорить на языке пикуни так, как говорила она!

Старуха бросила котелок на землю, опустилась на колени подле Сюйяки и, обняв ее, воскликнула:

– О, какое счастье после всех этих долгих зим быть снова с вами, людьми моего родного племени! О, говори! Скажи мне что-нибудь. Я хочу снова услышать родную речь.

Сначала Сюйяки отталкивала старуху, пыталась высвободиться из ее объятий, но вдруг сама ее обняла и закричала:

– Я тебя узнала, хотя ты и стала совсем старой! Я тебя узнала по этому шраму около рта: ты Асанаки 11 . Много лет тому назад, когда мы заключили на одно лето мир с кроу, ты вышла замуж за одного из них.

11

Крашеная Женщина.

– Да, да! Это я! А ты… ты… О, столько зим прошло, и мы обе состарились. Я не знаю, кто ты.

– Сюйяки.

– Ты – Сюйяки! Мы были подругами. Вместе играли. О, Сюйяки, пожалей меня! Я так несчастна! – воскликнула незнакомая старуха.

– Не горюй, – сказала ей наша «почти мать». – Сейчас мы поедим, а потом ты нам расскажешь, как это случилось. что спустя столько зим мы встретили тебя здесь.

Сестра протянула мне мясо, приходившееся на мою долю, но обе старухи были так взволнованы встречей, что забыли о голоде.